Вкус подчинения

Наконец Давид Маркович поворачивается к нам лицом. Мужчина рядом, арт-менеджер «Куртизанки» Сергей, лишь приподнял брови в безмолвной команде, и все, словно придавленные силой магии, опускаются на колени.

Кроме меня.

Я падаю спустя пару секунд. Это была уловка, чтобы клиент обратил внимание именно на тебя. Вроде как садисты любят туповатых рабынь, неспособных на мыслительный процесс.

Это сработало, но в обратную сторону. Давид Маркович заметил мою наигранную неуклюжесть, но скривил губы, как будто учуяв неприятный запах, и меня взял холодный страх. А что, если не сработает?

Он медленно обходил нас по кругу, долго осматривал тела, руки за спиной, подходил к каждой, вглядывался в глаза, водил большим пальцем по губам.

Было неприятно на это смотреть, ведь совсем недавно я была на месте этих девушек, тоже открывала рот по его требованию, кончала по его приказу.

Я, это была я.

А в этот раз он просто прошел мимо, не посмотрел, не коснулся, словно я заразная. Что же это такое? Неужели все старания и страдания, на которые женщина идет ради привлекательности, были напрасны?

Это было унизительно. Унизительно осознавать, что выставила себя на продажу просто так, а еще страшнее осознавать, что если не выберет он, то я не успею отказать остальным клиентам, что собрались потихоньку в зале и осматривают нас, как товар на рынке.

Впрочем, товаром мы и являемся. Товаром для удовлетворения животной похоти, часто граничащей с дикостью.

Например, Давид Маркович. В моих представлениях он уже с плеткой, он уже выжигает ударами на коже свое клеймо. Свое имя.

И то, чего я больше всего боялась, происходит, он выбирает не брюнетку, как делал обычно, чем бесконечно поражает персонал и в особенности Таню.

Он выбирает одну из двух блондинок. Взяв ту, что посередине, за поводок, он подтянул ее к себе, заставляя смотреть в глаза, словно что-то искал в них.

Меня! Он понял, что я блондинка, и ищет мой образ!

И он бы так и ушел, разрушил планы Тани, жизнь моей сестры, мою и отблески надежды на пряное удовольствие, которое он умеет дарить. Он бы так и ушел, если бы не пыль, попавшая мне в нос. Здесь не особо утруждаются себя уборкой.

Я звонко чихнула, второй раз, привлекая к себе внимание. И автоматически зажала нос пальцами.

– Раз вы определились, господин Д, – вдруг слышу мужской чуть шепелявый голос и краем глаза вижу тень. – Я, пожалуй, возьму эту малышку с края.

Меня?

Давид Маркович чуть поворачивает голову, но взгляд так и направлен на мою руку, вернее, на ногти, которыми я недавно протыкала в кровь его кожу, пытаясь остановить руку.

Он в пару шагов приблизился ко мне и этой самой рукой схватил запястье, поднимая меня с колен и сдергивая маску.

И все бы ничего, он ведь узнал меня, план сработал, но взгляд, опаливший лавой презрения, не предвещал ничего хорошего.

– Прошу прощения, господин Б, но я еще не сказал последнего слова.

– Очень жаль.

– Эту, Сергей. Я беру эту… – прошипел он и замолчал, но я ясно услышала: «суку».

…взглядом. Скорее, мазнул. И в этом красноватом свете его глаза показались черными.

А то «взгляд глаз» плохо смотрится.

Глава 18. Давид

Самое сложное – найти человека, который и не думает прятаться. Солодова, как выяснилось, Майя не планировала поездок, не совершала подозрительных звонков, не сообщала соседям о своем отъезде.

Она просто взяла и… исчезла. Была Майя, и не стало Майи.

И теперь и ее пропажа, и она сама, и даже ее весеннее имя не давали покоя Давиду ни на миг. Сводили с ума, порой ввергая в безумие.

А одна мысль о всех грязных вещах, которые он так и не проделал с пугливой Мышкой, приводили член в состояние окаменения, что не только затрудняло рабочий процесс, но и просто мешало жить.

За день три холодных душа. Удовлетворять себя Давид не привык. Для этого существовали рабочие руки, пухлые губы и узкое горло.

Проблемазаключалась лишь в том, что любовницы у него не было уже месяц и последние три дня он не сомневался, что ею станет Солодова Майя, медсестра местной больницы, но, кажется, ошибся.

Его бесконечно бесило, что со всеми его деньгами и связями он просто не может не то что ее отыскать. А даже примерно сказать, куда она отправилась.

Именно поэтому, когда позвонили из «Куртизанки», он подтвердил свой визит, который еще пару часов назад планировал отменить.

Солодова всплывет, не сегодня, так завтра, а пока, чтобы совсем не взорваться, не поувольнять весь свой холдинг, не разорить пару новых компаний, нужно нанять чудную нижнюю, пусть и играющую свою роль, пусть и открывающую рот по первому требованию ради бабла.

Рабочий день, неудовлетворенность, собственное бессилие утомили его. И менеджера Сергея Давид слушал вполуха, лениво осматривая дорогое, вульгарное убранство борделя в красно-черных тонах.

Рабыни на продажу уже выстроились в ряд и готовились к «кастингу». Сергей лишь взглянул на них, и все упали на колени, как будто кто-то выдернул из-под висельников стул.

Кроме одной.

Сам факт, что нижняя не может следовать команде беспрекословно, вызывал раздражение. Давид не терпел людской тупости, а в особенности таких шлюханских уловок.

И твердо решил для себя крайнюю рабыню среднего роста обходить стороной.

Он даже выбрал блондинку. Впервые за много лет. Она хоть и отдаленно, но напоминала ему Солодову. Лишь отдаленно, но желание нагнуть ее, сдавить шею и слышать крики стало невыносимым.

Он уже потянул за поводок. Планировал насладиться губами без помады, как вдруг услышал тонкий чих.

Каким-то шестым чувством Давид понял, что это опять тупая рабыня. Не может сдержать естественной реакции.

Учитывая, что порой проделывают хозяева со своими нижними, это как минимум непрофессионально.

– Раз вы определились господин Д. – Они назывались по первой букве в имени. – То я, пожалуй, заберу эту крайнюю птичку, раз она так сильно привлекает к себе внимание.

Давид не слушал, он зацепил взглядом блеск, отражающийся от ногтей. Простых, коротко обрезанных ногтей, следы которых до сих пор ныли на запястьях.

По сути это синонимичные выражения.

Глава 19.

Не может быть. Не может быть.

Это просто абсурд – поверить, что столь скромная, боящаяся малейшего к себе прикосновения медсестра могла оказаться шлюхой.