Вкус соли на губах (СИ

Он весь огненный. От голых ступней, чуть-чуть красноватых, до ярко-алых волос. Блумикс налит огнем, как медуза - водой. Блумикс ступает, и за ним вьются красные языки. А еще он имеет дурную привычку старательно вылизывать, словно кошка-мать, раны, что испещряют души. Сиреникс растерзал Винкс соленой водой и холодом морских глубин, Блумикс же тщательно вылизал и заштопал соленые разводы, согрел души, выгнал холодную воду.

Блумикс сделал фей снова феями, изгнав все намеки на морских существ.

И надо сказать, что сделал он это отлично.

Сирениксу ничуть не жаль, он просто понимает, что трансформация очень способная. А ей ведь всего ничего. В ответ на вопрос кардинала змей лишь качает головой.

– Впрочем, я так и думал. Пошли, - Блумикс делает знак рукой.
– Мы еще можем успеть. Я его видел.

Сирениксом движет любопытство. Любопытство змеи, которая залезает в человеческие дома и пугает черных детей. И интерес. Но змей был бы не змеем, если бы не знал, что к чему.

– Почему ты говоришь это мне?

– Потому что я наблюдаю. И выживаю. Несмотря на вроде бы общность, трансформации - сами по себе каждый. Своя территория, свой ареал обитания. А я что? Создала меня Блум, создала как-то странно, быстро, почти не продумав. Буду я у этих Винкс, а потом получат они новые трансформации и забудут меня… Едва ли возможен для меня приток новой крови, - Блумикс смеется, а Сиреникс дивится, что кардинал познает реальность так быстро.
– Вам сотни лет…

– Сотни тысяч… И миллионы.

– Именно. Вы были с самого зарождения мира, - усмехается кардинал.
– Вы Древние, а я… Такой же? Или нет? Меня создал не Дракон, а его Аватара. Я не понимаю, кто я. И что будет дальше. Но мне нравится жить и существовать. Наблюдая за вами, я видел, какие отношения складываются между превращениями. Каждый заперт в своем осознании мира, но все же у вас есть своего рода… Взаимодействие. Чармикс и Глумикс - такие разные, но не разлей вода. У остальных тоже есть свои… Вряд ли я могу применить сюда определение “друзья”, но что-то вроде того.

– А ты хочешь заключить союз со мной?
– Сиреникс понимает, к чему клонит огненный.

– С тобой не заключишь союз, если ты того не захочешь, - Блумикс слегка потряхивает головой.
– Я захожу-завожу с другого.

Сиреникс обдумывает слова кардинала, когда тот вдруг задумчиво смотрит между мирами и говорит:

– Сейчас убивают четвертого, - и вот тогда змей над предложением огненного долго не сидит.

Они просеиваются меж мирами и складками реальности: змей в истинном обличии и кардинал в человеческом. “Мне такое ближе”, - говорит. Сиреникс не спорит. Дело кардинала.

Они возникают у рыжего озера с рыжим песком и рыжей водой: в ней отражается солнце. Рядом с озером немного деревьев: темно-зеленых и старых, с шоколадными стволами и черной землей под ними. А за деревьями поля с перепрелыми луговыми травами. Пожухлыми, острыми, с длинными стеблями и погнувшимися колосками. Августовские травы. Печальные травы.

Блумикс и Сиреникс ложатся за небольшим пригорком, который подточила озерная вода. Мокрый песок да ракушки-перловки под ним. И оттуда трансформации лицезрят убийцу.

Он ходит между мирами, проплывая даже за гранями. Он здесь и не здесь. Столь огромный, что змей и кардинал кажутся личинками, и полупрозрачный. Вот-вот растает в вечернем воздухе. Черный сом плывет, подминая под себя деревья, но не ломает их, ибо призрак, фантом, нереальный. Свисают печально черные усы, волочась по песчаному пляжу.

У него нет никаких эмоций: только давящая пустота. Сом плывет, не замечая ничего вокруг, и накрывает собой две трансформации.

– Мы не умрем. Он идет не за нами. Он словно… Рассчитан на убийства определенных превращений. Мы не входим в список потенциальных жертв. Не спрашивай, откуда я знаю. Просто чувствую, - шепчет Блумикс. А Сиреникс не спорит, потому что огненному верит. Знает: тому врать не нужно.

Но страх все же есть. Если все века знаешь, что ничто не способно тебя убить, но вдруг это знание рушится, страх - самое малое из того, что может испытывать существо. Иные и вовсе с ума сходят.

Блумикс спокоен, словно знает, что произойдет сейчас. Сиреникс думает, что, возможно, огненный был и при первых трех убийствах. Бояться надо кардинала, ибо закардиналит до смерти.

Они наблюдают, как сом склоняется над лесом, и слышат жалобный стон. Из-за деревьев выбегает Зевраникс - черно-белая зебра. Но сом уже наклоняет огромную влажную пасть и гладит зебру усами. Сиреникс видит, что из ноздрей Зевраникса выходит зеленый гной. А сом гладит и ест его задницу. Зевраникс стонет, пытаясь выбраться. Но сом своей сутью вытягивает бессмертную жизнь.

Они наблюдают, как сом дожевывает невидимыми челюстями мясо и растворяется в воздухе. А Зевраникс с безумным смехом и со слезами на глазах на двух ногах (ибо задних уже нет) скачет прочь к Бескрайнему.

– Всего семь убийств. Осталось еще три. Энчантикс знает, что здесь творится. Я вижу таким зрением, каким даже ты не видишь. Так даже пресветлый не видит.

– И что же ты предлагаешь?
– спрашивает змей.

– А что можно сделать? Энчантикс не скажет. И Мификс.

– Ты тоже не скажешь. И я, - кивает Сиреникс. Все ждут ответов. Но не готовы давать их сами. Все трансформации одинаковы.

***

Он приходит в то время, когда закат вершится на Домино. Змей лежит, свернувшись кольцом на камне, и смотрит на волны, заходящие друг в друга.

Сиреникс знает, что пресветлый придет в это время. А Энчантикс знает, что змей осведомлен об этом. Вот такой секрет, который и не секрет вовсе.

Пресветлый опускается на берег, и вновь исходит от него много света. Змей поднимает свой взгляд и с шипением пресмыкается.

– Где твой Дракон, пресветлый?

Энчантикс вздыхает:

– Мне нужна помощь, змей.

Сиреникс не мигает.

– Кто еще именно?

– Я не знаю, - отвечает Энчантикс. Он как-то даже понур в свете безысходного солнца Бескрайнего.

– Тогда где Дракон, пресветлый? Неужели он позволяет?
– в голосе змея - издевка и яд.

– Послушай… Я знаю, ты Его презираешь, - вздыхает благословенный. Вздыхает так, будто отчаянно желает изменить отношение возроптавшего к Создателю.

– Мне есть, за что его презирать, - шарахнулся бы другой на месте Энчантикса - черными, бездонными блюдцами взирает на него змей. Сова ведает: он не забыл. Сова ведает: если будут на Страшном суде призывать змея к ответу, то сам он встанет и будет судить Создателя. И страха в глазах змея не будет, только жесткое обвинение.