Вкус вишнёвой лжи

Не дожидаясь, пока в мужчине снова проснётся жажда молоденьких тел, пулей вылетаю в коридор, сталкиваясь со столпившимися под дверью любопытными работницами, и, не обращая внимания на их причитания, направляюсь в служебные помещения. Забираю вещи, переодеваться не собираюсь.

Твою мать, я даже подумать не могла, что сраный тиран-начальник начнёт меня лапать! Я что, блин, похожа на шлюху? Пусть подавится своими деньгами, урод. Ничего, без одиннадцати штук как-нибудь проживу. В крайнем случае останусь без платья на выпускной, так что не велика беда. Время до школы ещё есть, попрошу в анимэ-магазине больше смен…

Хлопаю дверью так сильно, что дребезжат стёкла, и лишь оказавшись на улице чувствую, как подступающие слёзы неприятно сдавливают горло. Меня передёргивает из-за мыслей о противных волосатых пальцах, и я сильно сжимаю челюсть. Знаете, есть такое чувство, когда хочется взорвать весь мир к чертям, через секунду упасть на колени и зарыдать от несправедливости, а ещё через пару секунд расхохотаться? Вот сейчас я чувствую себя точно так же.

Но ничего из этого не происходит, потому что взгляд падает на Назарова, курящего в стороне от дверей.

— Ты чё здесь делаешь?! — не хочу кричать, но голос повышается сам по себе.

Костя в замешательстве переступает с ноги на ногу.

— Ключи принёс, — осторожно отвечает.

— А…

Подхожу к парню, сдерживая желание выхватить сигарету из руки Назарова и смачно так затянуться. А потом закашляться, понять, что мир — это ничтожное дерьмо, и пойти домой, чтобы пострадать в одиночестве. А утром меня ждёт смена в магазине и очередные истории от Гриши.

Костя отдаёт ключи, и я прячу их в карман.

— Я починил машинку, — выбрасывает окурок, перед этим потушив его о край урны.

— Класс, спасибо.

Мне плевать на сраную машинку. Пусть хоть взорвётся к чертям. Я лишилась одиннадцати, мать его, штук. И именно сейчас эта сумма почему-то кажется дьявольски огромной.

— Чё случилось-то? — не понимает Костя.

Вот только изливать душу Назарову мне не хватало!

— Ничего, — резко разворачиваюсь и ухожу, потому что не смогу вынести дотошных расспросов.

Только не сейчас, когда мне в голову почему-то снова лезет сраный Скворецкий! Дикое желание позвонить ему поедает изнутри подобно червям, и больше всего я боюсь, что не выдержу и наберу Стаса. А потом расскажу ему всё, что было, разревусь, пожалею о случившемся и на хрен сотру номер парня из телефона.

— Ир, — Костя не отстаёт. — Да стой ты!

Хватает за плечо, останавливает, преграждает путь.

— Тормози, — приказывает. — Какого хрена случилось?

— Ничего не… — пытаюсь пройти, но парень не даёт.

— Рассказывай!

Трясу головой. Хрена с два я расскажу. Никто об этом не узнает, слишком стыдно и противно. Уж лучше пусть останется дурным воспоминанием, о котором никогда никто не узнает. Это унизительно, низко.

— Ир!

Кривлюсь, опускаю голову, чувствуя, что вместо слов из меня сейчас полезет бутерброд, который мне втихаря подсунул Дима во время перерыва. Я не могу во всём признаться, не могу! Мне противно от самой себя, от того что я способна вызывать у кого-то извращённые желания. Не хочу быть как Элли, чтобы на меня слюни пускали и жаждали лишь тело. Нет-нет-нет…

— Да говори уже! — злится Костя, и я сдаюсь.

— Я ушла! — срываюсь, поднимаю голову. — В жопу это сраное место! — Костя вскидывает брови, видимо, не удовлетворённый ответом, и я сбавляю пыл. Скрещиваю на груди руки, отступаю. — Меня толкнули, я налетела на официантку, та разбила посуду и испортила заказ. Всё свалили на меня, хотя я вообще не при чём! — жалуюсь. — А потом этот урод начал приставать. Я ему по яйцам врезала и свалила. Деньги так и не выплатил за месяц, говнюк.

Замолкаю, вдруг понимая, что зря я всё это рассказала. Зато полегчало немного, хоть какая-то польза.

— Щас не понял, — говорит Костя.

Цокаю, устремляя на парня взгляд.

— Чё непонятного, я уволилась и осталась без денег!

— Я не про это. Кто там чё к тебе приставал?

— А, — кривлюсь, отворачиваясь. Хочу уйти, чтобы не находиться рядом с отвратительным кафе, но Назаров, кажется, не собирается брать меня за ручку и вести на прогулку в парк. — Да начальник, — неохотно бормочу. — Грит, типа, не буду деньги у тебя вычитать из зарплаты, но ты должна выполнить маленькую просьбу. И лапать полез. Э… ты куда?! — непонимающе смотрю на Назарова, который решительно направляется в сторону кафе, уже не обращая на меня никакого внимания. — Балин…

Бренчит колокольчик, и Костя исчезает внутри. Не знаю, что мне делать: пойти за ним или же остаться тут. Не хочу возвращаться: раз ушла, так навсегда. Ноги моей больше не будет в этом уродском заведении.

Но чем дольше тянется время, тем неспокойнее становится на душе. Что он там делает? Пытается вытащить начальника на разговор? Попросить его вернуть деньги? Не, это не в стиле Кости. Надеюсь, Назаров там не разнесёт половину кафе, потому что лишние проблемы ему уж точно не нужны. Хотя, признаться, я буду только рада, если «Пир духа» превратится в «Мир праха».

Проходит минут десять, прежде чем возвращается Костя и, как ни в чём не бывало, подходит ко мне.

— На, — протягивает пачку денег, в которой явно больше чем одиннадцать штук.

— Чё это? — не понимаю.

— Да бери! — суёт мне, и я неуверенно принимаю деньги. — Это компенсация.

Замечаю сбитые костяшки на здоровой руке Назарова, которую парень поспешно прячет в карман. Костя сплёвывает, смотрит куда-то вдаль, а потом молча направляется прочь от кафе. Я же в замешательстве смотрю то на деньги, то на уходящего парня, всё ещё не в силах поверить в происходящее. Он что только что побил моего начальника и забрал деньги? Это же… Это…

Блин, и почему мне так приятно?

— А если он подаст на тебя в суд? — кричу я, пряча деньги в рюкзак и поспешно направляясь за Костей.

Тот оборачивается, улыбаясь.

— Тогда ты подашь на него за домогательство! У тебя же батя следак!

— Сумасшедший придурок, — бормочу себе под нос.

Костя ждёт, пока я догоню его, а потом мы вместе идём прочь от отвратительной забегаловки. Хотела бы я посмотреть на то, как Назаров разбирался с Александром Викторовичем. Наверное, то ещё было зрелище.

Ложь 42. Стас

Мы слишком много времени тратим на то, чтобы лгать, как словами, так и поступками. (Джон Бойтон Пристли. Опасный поворот)

Breton — Got Well Soon

Ложь 42. Стас

— Костян, ты где?

— У Иры.

— Чё ты там опять делаешь?

— Дверь чиню.

— В смысле?

— Ну… у неё замок в комнате на соплях держится, решил подлатать. А чё хотел-то?

— Перетереть надо.

— Так приезжай сюда.

— Ты дебил? А если её батя придёт? У меня с ним не особо дружеские отношения.