Вкус жизни

– Этого-то как раз у него уже маловато, но еще консультирует.

Почувствовав резкий будоражащий запах горячего томатного соуса, Кира заторопилась на кухню «спасать» рагу.

– Толика Шуваева вспомнила. Все пять лет ходил в одной синей спортивной рубашке на голое тело. Она выгорела на солнце, вылиняла от стирки, буквально расползалась на глазах, а он ее все чинил, штопал. Всегда трудно по жизни шел. В армии попал под воздействие какой-то химии. Облысел. Жаловался мне: двадцать три года, а на меня обращают внимание только женщины после сорока… Когда женился наконец, ему было очень трудно добиться расположения членов ее семьи. Все косились на его лысину. Он старше отца жены выглядел. Обрил бы голову и без вопросов. Моды тогда не было… Рано покинул нас, – вздохнула Лиля.

– Ты ему очень нравилась, – напомнила ей Инна.

– Мало ли кто кому в юные годы нравился, – усмехнулась Лиля.

Никита

– К слову о Никите. Известия о нем есть, но всё больше разрозненные, размытые. Знаю, что теперь он сам по себе живет, жена сама по себе, и что раньше она его в кулаке держала. Заарканила и вопреки здравому смыслу припахивала по полной программе. Совсем затюкала бедолагу. Об этом периоде жизни мне известно лишь то, что он всеми силами пытался защищаться. Они как кошка с собакой цапались. Разными были: она подспудно копила свою неприязнь и обиды, он мгновенно выплескивал свое недовольство. А чего обижаться? Собственно, он уже с первых дней их брака понял, что жена возьмет над ним верх, – зашептала Инна, улучив момент. Потом совсем тихо добавила: – Когда они в очередной раз разводились – а жили в однокомнатной квартире, разделенной простыней, – так он, говорят, чтобы позлить жену, приводил на свою половину женщин.

– Фу, какая гадость! Сплетни все это, не верю. Никита не такой. Он тонкий, ранимый… ну, конечно, немного эгоист, как многие мужчины. Но в меру. И чем он тебе не угодил? – рассердилась Жанна. – Умница был, по всем статьям знатный жених. Правда, немного нервный… Помню, лет тридцать назад я встретила его в Воронеже и спросила, счастлив ли он. Он как-то слишком торопливо ответил «да», и я поняла, что не очень.

Мне писали, что он на пенсии, безвылазно живет в вымирающей деревушке, сторонится друзей и для него теперь весь мир – одна улица. В эзотерику ударился. Поговаривают, что умом немного тронулся, что в голове у него «веселенький келейный и узконаправленный апокалипсис». Деревенские жители над причудами его посмеиваются. Это правда? Тогда это что-то из ряда вон выходящее.

И с чего это он надумал эзотерикой заняться? Сомнительная духовная пища. Собственно, я толком не знаю, что это такое и с чем ее едят. Это что-то связанное с какой-то сектой? Может, сплетни всё? Мне кажется, Никита не способен на шарлатанство. Я посмела усомниться в правдивости и уместности слов своих знакомых. Не тороплюсь клеймить Ника печатью подозрения. И в слащавом романтизме его не могу обвинить, хотя порой мне иногда кажется, что мир без утопий был бы слишком примитивным. Многое в биографии Никиты для меня остается за кадром.

– Не знаю, возраст ли, смятение ли души привели его к подобной жизни. Может, ему так проще. Совершит ошибку – покается, – раздумчиво промолвила Галя. – Все мы сначала безбожники, а с возрастом или если серьезно заболеем, так без божиего благословения шагу не делаем. И в детстве к Богу случалось обращаться то с просьбой, то с похвалой.

Раз мы с другом – нам лет по двенадцать было – решили сделать громоотвод для своего шалаша из двух связанных за корни подсолнухов, ну, чтобы повыше был. Куском провода стебли обмотали, один конец воткнули в травяную крышу, другой – в землю и отошли на несколько шагов, полюбоваться своим «творением». Дождь как раз находил. И вдруг как шарахнет что-то совсем рядом с нами! Нам уши заложило, шалаш наш горит! Испугались мы, домой ко мне примчались. Нас ужинать зовут, а мы не идем, в себя прийти никак не можем. Потом ничего, успокоились, и уши отложило. Вот тут-то и возблагодарили мы Господа со слезами на глазах, не стесняясь друг друга. Не сразу до нас дошло, что могло бы произойти, будь мы в шалаше. Чудеса непостижимы…

– С беспощадной честностью Никита долго искал точку опоры и нашел ее в религии. Только ведь верить надо так, чтобы не разрывать линию жизни. Ты помнишь Тоню? Никак не могла ее дочь родить ребенка, зять злился. Вот и поклялась она себе, что поверит в Бога, если появятся у нее внуки. В секту попала, в Сибирь уехала вслед за миссией… Не возвращается. Дочке и внукам навредить боится. Себя на закланье отдала за их счастье, – сочувственно вздохнула Лиля.

– Говорят, что в промежутках между долгими приступами то духовной летаргии, то самоедства Никита предается изысканиям в области астрологии. Не знаю всех подробностей его жизни, но то, чем он занимается, далеко от религии – это то ли изучение народного врачевательства, то ли, напротив, поиски корней пагубного знахарства. Не вижу в этом ничего дурного. Пусть исследует. Мы ведь до сих пор в этих областях знаний пребываем во мраке невежества из-за неоправданной осторожности чиновников от медицины, – сказала Рита.

– Его увлечения – дань неиспользованным возможностям мозга. Помнишь анекдот: «А ум куда я дену?..»

– Я слышала, что не выдержал он испытания на прочность и его песенка давно спета. И как ученый-физик он давно сошел со сцены. С годами мельчал, скатывался все ниже и ниже. А теперь в одиночестве созерцает блистательное крушение своих надежд. В его судьбе много еще чего непонятного. Ясно одно – он превратился в мрачного брюзгу с манией величия.

В последний период жизни – считай уж лет так десять – сфера его интересов – оккультные науки, смысл которых для многих из нас до сих пор туманный. К этому ближе его промысел. Пособие по бессмертию души создает. Для него сейчас не существует никаких табу. Карабкается к собственной истине по лестнице сомнительных умозрительных концепций, говорит, надо держать связь с космосом, а не с политиками. Раньше за подобные художества можно было схлопотать вполне реальный срок.

Ходит Никита с взглядом человека, узревшего то, что не видят и не знают другие. Говорит, что через религию и философию познал радость и полноту жизни. А для меня истина – предмет прямого постижения. Я в астрологии не понимаю и не пытаюсь разобраться, – добавила информации Инна. – Еще слышала, что Никита вразнос пошел, что крайности его подвели, каликой перехожим сделали. Его нынешняя жизнь – одно сплошное чистое, как кристалл, стремление к высшей духовной неэгоистической жизни. Утверждает, что каждое его слово – непреложная истина…

Спасаясь от полной деградации и утраты личности, лучше бы пошел в монастырь. Думаю, на этой «пище» он долго не протянет. Мальчишество какое-то. Ходит по деревням, разговаривает сам с собой, как придурок, ушибленный Библией. Юродивый, что ли? А может, бес в него вселился? Он – тайна, покрытая мраком! Откуда у него тараканы в голове? Не понимает, что прогноз – это лишь тенденция к чему-то. И как добавить ему хоть микроскопическую дозу просветленной реальности? Незавидная у него судьба. Мне кажется, он полностью лишен привычных ориентиров, потерянный на свой лад несчастный человек. Я ездила к нему, пыталась говорить, но слова не достигали цели. Может, он только делает вид, что все у него хорошо, что доволен своим теперешним положением?

– Бес, юродивый. Все в кучу свалила, – налетела на Инну Эмма. – Что-то мои давние воспоминания о Никите никак не вяжутся с сегодняшним преподнесением его личности. Это, по меньшей мере, странно. Прямо-таки какой-то абсурд абсурдов! Не верю я во всю эту дребедень. Ведь не спился же, как Добромыслов. А что увлекся чем-то непонятным для нас, так каждый по-своему волен душу спасать…

Хороший был парнишка. Он откуда-то из-под Кирова, из маленькой, богом забытой деревеньки.

– Не придирайся к словам. Лучше уж перестраховаться, – недовольно буркнула Инна.

– Никита нашел новое применение своим талантам. Он придерживается собственной философской концепции. Иногда мне кажется, что его теории – тупость непроходимая, а иногда в ней высвечивается что-то пугающе недосягаемое, неподвластное разуму. Сомнения на базе больших, но недостаточных знаний много лучше элементарных сомнений профана. Наверное, я в Никите чего-то не понимаю в силу своей ограниченности. По мне – он несчастный, путаный, немыслимо сложный человек, постоянно апеллирующий к высшей силе, доверяющий только своей интуиции. Он выстраивает сложные конструкции самооправдания, чтобы считать себя идеальным.