Владимир Чигринцев

— Нормально, имей в виду, я от госпитализации отказался, — выговорил он тяжело, еще не очнувшись толком от полусна. — Как машина?

— Не знаю, оставил на стоянке, попросил паренька — может, удастся продать.

— И не думай. — Николай заметно оживился. — Помнишь Валентина, мы вместе за «зилками» приезжали. Он же лучший жестянщик по округу, вмиг тебя заштопает.

— Ладно, ладно, решим, собирайся — ты в силах?

Усталость с души как рукой сняло, Воля сиял, суетился, помог зачем-то усадить охающую старушонку, что привела молчаливая и некрасивая дочка лет пятидесяти, хотя никто его об этом не просил.

— Чигринцев, пойди-ка сюда. — На пороге медицинского кабинета стоял лейтенант, манил пальцем. — Проверка тебе полагается на алкоголь, что распрыгался?

— Так ведь Николай жив-здоров…

Выходит, вся его доброта была показной, офицер делал дело, смеясь над ним в душе, но… черт с ним, так, наверное, надо было, вмиг уговорил себя Воля и легко, не тая обиды, протанцевал в кабинет, сел на кушетку, закатал рукав, подставляя вену симпатичной пухленькой сестричке.

— Нет, кровь не надо, дуйте в трубочку, — приказала та строго.

— Милая моя, я сейчас куда хочешь дуну, хотя бы и в трубочку, а анализ мне не полагается?

— Какой анализ?

— На яйцеглист.

— Сиди спокойно, — уже на «ты» весело приказала медсестра, вручила стаканчик с раствором и стеклянную трубочку.

— Девушка, что вы делаете сегодня вечером? — хитро сощурил глаза Чигринцев.

Она не обиделась.

— Катя, влепи ему под лопатку или в язык, чтоб не болтал, — тоном учительницы сказала появившаяся из-за спины пожилая врачиха.

— Дуйте скорее, лейтенант результата ждет, — ласково сказала Катя.

Чигринцев задул. Пузырьки взболтали раствор, но какой он был, таким и остался — слава Богу, не посинел. Легко закружилась голова — то ли от счастья, то ли от непомерного усилия.

— Не напрягайтесь, больной, — влекущим голосом шепнула Катя и забрала у него стаканчик.

— Катенька, так как же насчет вечера?

— Ты сейчас не боец, куда тебе, — усмехнулась пожилая врачиха. — Иди с Богом, поспать тебе надо крепко.

— Спасибо, спасибо большое! — Материнский тон врачихи все поставил на свои места, умело завершил процедуру.

— Да уж пожалуйста, — расплылась Катя на прощанье простой и открытой улыбкой, — и лучше нас по такому поводу не беспокойте.

— Постараюсь. — Чигринцев серьезно поклонился, вышел в тамбур к Николаю с лейтенантом. Те ждали его на скамейке, кажется, они легко нашли общий язык.

— Значит, так, — начал с ходу Николай, — лейтенант подбросит в гостиницу, оттуда позвоним в Щебетово, Валентин завтра нас заберет. А насчет машины не дури, пара пустяков, как я понял, — дешево починим, чай, не чужие теперь. — Он загоготал грубо и весело.

— Как с документами быть, может, вернешь? — поражаясь своей наглости, спросил вдруг Воля.

— Завтра в десять на комиссию к начальнику ГАИ — права буду обязан передать ему, — официально отчеканил лейтенант. — Может и штрафануть, а может и в Москву отослать — у майора не заржавеет!

— Брось, командир, свои люди — сочтемся, было бы за что, — намекнул Николай.

— Было бы за что, я б с вами не так разговаривал, все, ничем не могу помочь, — отрезал офицер.

Воля не стал обострять отношения.

— Вопрос, я понимаю, решаемый? — спросил вроде невзначай.

— Все решается, — многозначительно заметил Доронин. — Обратись к Лехе со стоянки, но я тебе ничего не говорил, ясно? А теперь поехали. — Лейтенант встал, даже помог Николаю допрыгать до машины.

Кое-как уместились, отчалили. Радость боролась в Чигринцеве с дикой усталостью, Воля успел только подумать, что вот же как складывается — люди попадаются на редкость хорошие, и это было начало сна.

Доронин домчал быстро, растолкал, выгрузил в серых еще сумерках, пожал на прощанье руки.

— В десять, не проспи, а то пошлют в Москву — здесь это быстро делается, усвоил?

Воля замотал головой, проморгался. Белая «восьмерка» уже заворачивала за угол двухэтажной гостиницы.

6

Гостиница была старая, как все в этом городке. В стойке администратора имелось полукруглое окошечко, в коем сама мать-командирша с крашеными волосами цвета поблекшей меди изображала кукушку с сельских ходиков. Лихой разрез с финтифлюшечками на платье выставлял напоказ повидавшую жизнь, любвеобильную грудь. Она глядела на них, силясь сообразить, какое выражение придать уставшему за смену лицу. Из подсобки выпорхнула горничная помоложе, с бюстом размера на три-четыре меньшим, чем у начальницы, что, вероятно, полагалось по статусу. Платье тут было скромнее, но с идиллическим бантиком. Вздернутый носик и глазки, полные беспричинной веселости, намекали, что жизнь она знает, но не так еще глубоко. Вслед за ней из комнатки вышел кавказец с мягким копченым лицом в ярко-зеленой рубашке с устаревшей этикеткой «Монтана», вельветовых брюках со стершимся блеском и дымящейся большой чашкой чаю, указующей, что он тут свой, укоренившийся, как кассовый аппарат на столе.

Кавказец вошел в холл, по долгу постоянного обитателя задал наводящий вопрос: «Надолго к нам пожаловали?»

Пока Воля живописал аварию и все происшедшее, он, держа на весу парящую чашку, не перебивал, тактично давая выговориться. Женщины навострили уши, слушали затаив дыхание.

— Мальчики, бедные, расхренакало вас, — участливо подвела итог администраторша. — Ну ничего, главное — живы, счас мы вас оформим.

— Сели их, Рая, в четырнадцатый, там сегодня убирались, — посоветовал кавказец и побрел по коридору — выведав новости, убедился, что приезжие никак интересовать его не могли.

Рая-администраторша забрала паспорта, сама заполнила анкеты, прогнала горничную Надю инспектировать номер — словом, развила кипучую деятельность, выказывая неподдельное, горячее женское участие в их судьбе. Николай дохромал до телефона и, на удивление, запросто дозвонился до Щебетова. Вышел повеселевший, доложил, что в двенадцать прибудет самосвал, и закричал уже на Волю на правах пострадавшего:

— Начальник, ты поить меня собираешься, а то сдохну от ран?

— Сотрясение же, куда тебе? — изумился Воля. Николай всем видом изобразил такое недоумение, что Воля разом осознал оплошность — ему и самому, по правде, сейчас мечталось забыться.

Рая, уловив настроение, профессионально подхватила под рученьки Николая и повела в номер. Надежда, чтоб не казаться лишней, захватила рюкзаки. Волю откомандировали в соседний, через подъезд, ресторан. Женщины умело вписались в компанию, Чигринцев, впрочем, не возражал. Николай, демонстрируя заинтересованность, уже деловито ощупывал командирский торс заботливой администраторши.

Ресторанное заведение погружено было в провинциальный интим. В вытянутом длинном зале, похожем на конский сарай с обшитыми вагонкой стойлами, сидела компания местных мафиков. Изрядно набравшись, они мрачно слушали жестяно-барабанный рок, пульсирующий из четырех углов помещения. Двое случайных посетителей в разных концах зала скромно допивали свое пиво. У темной сцены с составленными в угол остатками оркестра застыла оглушенная музыкой официантка. Появление Чигринцева не произвело на нее никакого эффекта, зато компания «деловых» проводила его шествие через зал тяжелым взором. Воля озадачил официантку, не преминув повеличать «лапушкой», та чинно поплыла на кухню.