Владимир Красное Солнышко

Вымоченной в рассоле зайчатиной, фаршированной еще неразвернувшимися листьями хрена и молодыми елочками хвощей. Чуть тронутым душистым ольховым дымком осетром. Ботвиньей, а к ней – пирогами с вязигой. Томлеными кундюнами, а вперебивку – гречневыми блинами. Ветчиной, запеченной на кленовых листьях. Карасями в сметане, щучьей икрой с брусникой, ушицей из стерлядки. Густым отваром из перепелов с пирожками. Знаменитой смоленской кашей из толченой гречи. Славным телячьим холодцом, присыпанным травами, и – на закуску – смоленским борщом на ветчинной кожице с расстегаями. А на заедку – сладкой кашей из ячневой крупы с медом и маком.

– Вкусная у князя еда, – отметил Ладимир.

За столом князь вел беседу и как хозяин, и как старший годами. Рассказывал о древнем – старики не упомнят начала – пути из варяг в греки, на котором богател Смоленск, приводя в порядок суда после тяжелых волоков и взимая пошлину за проезд по своим землям. О бесконечных варяжских набегах на земли Господина Великого Новгорода. О драчливости новгородских жителей, привыкших давать жесткий отпор бродяжьим варяжским отрядам. О красотах земли кривичей…

– А гнездо наше не здесь, не на этом месте. Гнездо племени нашего так и называется – Гнездово, а находится оно в одном поприще отсюда. Там родовые курганы наши, где покоятся прадеды, там главное святилище наше и там же – великий кудесник. Вот к кудеснику этому мы, отобедав и отдохнув, и пойдем с тобой, великий князь.

– Я не великий… – начал было Владимир.

– Так сказал кудесник.

– Но…

– А спорить с ним нельзя. Он волхвовать станет, порчу напустит.

– Княжич спорить не будет, – проворчал Добрыня. – Это он пока еще смолоду, не устоялся еще.

– Но я и вправду не великий!..

– Так будешь! Будешь!.. – засмеялся Путята.

– Если от лени не разомлеет, – сердито буркнул Ладимир. – А ведь может…

– В святилище к старцу-кудеснику мы пройдем только вдвоем с великим князем, – невозмутимо продолжал родовой князь кривичей Преслав. – Вы, богатыри, ты, Ладимир, и прочая охрана за чертой ждать нас будете.

– Мы – князевы хранители, князь Преслав, – строго сказал Добрыня. – С детства великая княгиня Ольга хранить его нам поручила.

– Сила кудесника выше земных сил великой княгини Ольги, богатыри. Так что отдыхайте, коли насытились, а там и в недальний путь.

– К кудеснику?

– Да. В Гнездово.

Вышли после отдыха крутым обрывистым берегом, вверх по течению Днепра. Долго шли молча, а потом князь Преслав сказал вдруг:

– Береги славянское единение, великий князь. На нем Киевская Русь стоит, не на пришлых варягах.

– Как его беречь? – вздохнул Владимир. – Столько врагов вокруг и внутри, что никаких мечей не хватит.

– Кудесник скажет, как беречь.

И замолчал. А впереди, в кустах, показались заросшие волосами по пояс косматые волхвы, берегущие тайное святилище. Молча пошли сзади, и Владимир чувствовал спиной их тяжелое, хриплое дыхание. Так, под конвоем косматой стражи, они спустились по крутому обрыву к Днепру и остановились перед входом в пещеру, вырытую в откосе.

Владимиру показалось тогда, что стояли они долго. Потом он почувствовал на лице какое-то легкое и приятное дуновение. И из темноты раздался рев:

– Чую!.. Чую великого князя!..

Сзади кто-то чуть подтолкнул Владимира, и он, не оглянувшись, шагнул в густую темноту пещеры.

– Странно, но я все видел, – рассказывал он впоследствии. – Все повороты, все стены, ни разу не споткнулся.

И остановился сам, почувствовав, что ему повелели остановиться именно на этом шаге.

– Красное солнышко взойдет над Русью, – послышался глухой голос, и в полном мраке Владимир вдруг увидел заросшее седыми волосами лицо, ярко горящие глаза. – Взойдет и солнышком озарит всю землю Русскую. Согреет и просвятит.

Кудесник замолчал. Новгородскому князю Владимиру показалось, что по лицу старца бегут слезы.

– Только плата высока, – неожиданно тихим голосом сказал кудесник. – Своими богами славянские племена оплатят свет этого красного солнышка… – и горько вздохнул.

Исчез свет в песчаной пещере, но Владимир сразу понял, что ему следует выйти наружу, и точно знал, как это сделать, ни разу не наткнувшись на песчаные стены при частых поворотах.

– Хвала и слава великому киевскому князю Владимиру! – крикнул смоленский князь Преслав и преклонил колени перед вышедшим из пещеры Владимиром.

2

Пока смоленский князь угощал обедом гостей и водил Владимира к кудеснику, насаду их осмолили и подготовили к волокам. К рассвету она впитает смолу, и можно продолжить плавание. Поэтому они простились с гостеприимным смоленским князем, объяснив, что с рассветом направятся к первым волокам.

– Ступайте. А ты, воевода, задержись.

Яромир остался. Все уже разошлись, но смоленский князь задумчиво молчал.

– Сказать мне что хотел, князь Преслав?

– Что?

– Сказать…

– Да.

Князь Преслав вздохнул, сокрушенно покачал головой.

– Ламский волок – самое удобное место для внезапного нападения. Он длинный и извилистый. Работы там тяжелые, медленные, вязкие, потому как каждое судно по-иному перетаскивать приходится. Даже охрана этим тяжким трудом занимается. А готовность воина жарким потом истекает, и сам это знаешь, и враги это знают.

– Знаю, князь Преслав.

– Я к волокам своих дружинников направил – вроде как рабочую ватагу. Велел им мечи да стрелы до времени припрятать. Если там какой перехват намечен, так на их помощь можешь без опаски положиться.

– Прими мою благодарность, князь Преслав.

– Ступай, воевода, – вздохнул князь кривичей. – И помни, что я сказал.

Яромир молча поклонился и вышел.

Гридни и стража, вернувшись после княжеского пира на насаду, сразу же завалились спать. Добрыня прилег на верхней палубе. Он не спал, искоса наблюдая за молчаливым Владимиром. Заметил вдруг, что его питомец улыбнулся и приветливо замахал рукой.

– Кому машешь, княжич?

– Князю смоленскому Преславу. Он провожать пришел и почему-то стоит на коленях.