Владимир Путин. Полковник, ставший капитаном
Шрифт:
Если же посмотреть, как развивалась ситуация с применением иностранной помощи, то первое официальное обращение с предложением помощи поступило пятнадцатого числа. И моряки с ним сразу согласились. Началось выяснение, согласование технических параметров, организации совместной работы. Как мы знаем, с пятнадцатого числа прошло пять дней, и только на шестой день норвежские водолазы вскрыли люк лодки. На шестой день. Как бы это было ни печально, но это значит, что даже если бы тринадцатого сразу обратились с инициативой, все равно бы прошло четырнадцатое, пятнадцатое, шестнадцатое, семнадцатое, восемнадцатое число. Вы понимаете, о чем я говорю?
Обращаю Ваше внимание на то, что норвежские водолазы – это не военные водолазы. Это водолазы коммерческой фирмы, которые используются на буровых нефтяных вышках,
Вопрос в том, почему у Военно-Морского флота не было водолазов. Вот это принципиальный вопрос, самый главный. Ответ на него в принципе тоже понятен. Не думаю, что это было умным решением, мягко говоря, но ответ как раз заключается в том, что средства спасения предусмотрены были проектантами лодки вместе с лодкой, и считалось, что этого достаточно. Кроме того, без самих батискафов, даже с использованием водолазов, спасти людей невозможно. Это тоже совершенно понятно. Очевидный факт: просто открыть люк – это значит, даже если там кто-то есть, уничтожить все живое внутри лодки. Поэтому без батискафа тоже ничего невозможно сделать. Все это нам дает право утверждать, что повальное обвинение военных в некомпетентности, в несвоевременном информировании и так далее, не имеет под собой оснований. Эти обвинения несправедливы. Но это не значит, что мы не должны – я уже об этом сказал – глубоко и основательно разобраться в причинах трагедии и в том, как развивалась ситуация. Это, конечно, будет сделано соответствующей технической комиссией, Генеральной прокуратурой и Федеральной службой безопасности, которая будет обеспечивать оперативное сопровождение возбужденного уголовного дела.
ВОПРОС:Владимир Владимирович, вы были в доме Геннадия Лячина, командира «Курска». У вас был там разговор. О деталях, наверное, спрашивать неудобно… Вы видели это все… Наверное, ходили по улицам этого городка…
В. ПУТИН: Вы знаете, что хочу вам сказать. Я, конечно, ходил по улицам этого городка, был в квартире.
Во-первых, я сам жил в таких квартирах. Для меня здесь нет ничего неожиданного, ничего удивительного. Это беда, абсолютная беда, что наши военные, причем элита Вооруженных Сил, элита Военно-Морского флота, живут в таких условиях. Но если Вы думаете, что для меня это было открытием, то Вы ошибаетесь. Вопрос в том, как, каким способом уйти нам от этого унизительного положения.
ВОПРОС:Оно унизительное…
В. ПУТИН: Конечно, конечно. Ответ может быть только одним: наши Вооруженные Силы должны соответствовать потребностям, с одной стороны, и возможностям, с другой стороны, государства. Армия должна быть компактной, но современной, хорошо оплачиваемой. Это, конечно, требует определенного времени, но именно этому – вспомним, что совсем недавно было на Совете Безопасности, – именно этому был посвящен Совет Безопасности: количеству параметров армии и флота, их вооружению и материальному обеспечению военнослужащих, соотношению денежных потоков внутри самого военного ведомства. Именно этому был посвящен Совет Безопасности, именно этим мы занимались. И, я думаю, у нас есть основания надеяться на то, что при выполнении принятых совсем недавно решений Совета Безопасности мы в конечном итоге выйдем на те параметры, которые там заложены.
ВОПРОС:То есть люди – офицеры, костяк – они получили какую-то надежду, Владимир Владимирович?
В. ПУТИН: Вы знаете, надежда юношей питает. Нам нужны не надежды и обещания. Нам нужны конкретные действия, так, чтобы люди почувствовали это на себе. Нам нужно прекратить разговоры, нужно действовать. Разговор о военной реформе длится как минимум восемь лет, а может, уже и десять. Мало что, к сожалению, сдвинулось в этом плане. Очень надеюсь, что нам удастся двигаться позитивно, без особых рывков – тоже не можем этого допустить, потому что не можем допустить обвала обороноспособности и должны выполнять соответствующие законы о социальном обеспечении военнослужащих. В известной
степени мы значительным образом связаны этими законодательными рамками, но вынуждены их исполнять и будем их исполнять. Мы будем двигаться в том направлении, которое я обозначил.ВОПРОС:Владимир Владимирович, в Видяево, в Мурманске, на борту крейсера «Петр Великий» мы слышали все время один вопрос: что будет делать власть с лодкой? Поднимет ли она лодку, или это кончится все разговором, или все-таки будет отдан последний долг, то есть экипаж будет поднят, родственники смогут уехать из Видяево?
В. ПУТИН:Мы будем стремиться к тому, чтобы все, кто есть на борту, чтобы все наши военнослужащие были изъяты из лодки, доставлены на берег. Есть разные технические предложения, решение должны принять специалисты. Самое простое и самое эффективное – это резать корпус лодки. Эти вопросы сейчас обсуждаются, обсуждаются вопросы подъема и транспортировки на мелководье. Разные варианты возможны, мы сейчас прорабатываем это и со своими специалистами, и с нашими партнерами за границей.
Я, кстати, хочу воспользоваться случаем и поблагодарить глав иностранных государств, иностранных граждан за оказанную помощь и за слова соболезнования, которые поступают в адрес России.
Но выясняется, что и наши основные партнеры сегодня – норвежские специалисты – тоже в одиночку не в состоянии решить эту проблему. Как мне сегодня сообщил Министр иностранных дел, видимо, они будут дооборудоваться с помощью голланд-
ских специалистов. Так что в любом случае это либо подъем, либо проникновение в лодку с помощью окон, которые должны быть сделаны в лодке, – все равно это будет международный проект.
ВОПРОС:И он будет сделан?
В. ПУТИН:Обязательно.
Дорогие соотечественники!
В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовыми к самому худшему.
Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное – спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени.
Но сейчас я прежде всего хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб.
Мы не смогли спасти всех.
Простите нас.
Память о погибших должна нас объединить.
Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего, сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.
Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это – международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден.
Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было – была уверенность, что будущего у террористов все равно нет».
И это – правда.
У них нет будущего.
А у нас – есть.
Сегодня Соединенные Штаты начали военную акцию против Ирака. Уже есть человеческие жертвы и разрушения. Целый регион оказался под угрозой крупномасштабной гуманитарной и экологической катастрофы.
Сразу же подчеркну: военные действия осуществляются во-преки мировому общественному мнению, вопреки принципам и нормам международного права и Устава ООН.
Эта военная акция ничем не может быть оправдана: ни обвинением Ирака в поддержке международного терроризма – ин-формации подобного рода у нас никогда не было и нет, – ни желанием сменить в этой стране политический режим – что прямо противоречит международному праву и должно определяться только гражданами того или иного государства.