Владимир Раугул

Положение становилось критическим.

В ту самую минуту, когда министр идеологии доказывал начальнику дворцовой стражи Ролдану, что самое главное сейчас - это идеологическое направление и успокоение народа, а Ролдан доказывал ему, что успокоения можно достичь только при использовании стражи, в комнату, где заседали мило беседовавшие и плюющие друг в друга слюной министры с красными и перекошенными физиономиями, вбежал потный и бледный как полотно гонец, который стразу прекратил все споры, проорав: "Спасайся, кто может!"

Минут через пятнадцать, когда гонца, наконец, отпоили алкоголем и привели в чувство, он сообщил, что на город движется взбунтовавшийся народ, к которому примкнули воинские части. Сама столица тоже взбунтовалась. Защитить стены не удалось, поскольку начальник городской стражи всегда в целях экономии выдавал солдатам мечи, а стрелы и обед выдавал лишь после боя. Голодные и безоружные солдаты тоже перешли на сторону восставших. Теперь входящие в город бунтовщики вместе со столичными мятежниками, сжигая на своем пути "все символы поганого прошлого", движутся к королевскому дворцу!

Министр идеологии принял известия достойно и с криками "Мы пропали! Мы пропали!" ринулся прочь из комнаты совещаний. Через десять минут он уже покидал пределы дворца. Начальник дворцовой стражи Ролдан отнесся к ситуации более рационально, и вызвав палача, которому велел спуститься в пыточную камеру и умертвить пленников, также покинул дворец, предварительно захватив с собой королевскую казну.

Сделал он это, опять-таки, самым спокойным и рациональным образом. Взяв у короля ключи от казны, Ролдан сообщил монарху о бунте, но увидев счастливое лицо самодержца, пускавшего пузыри изо рта, решил не беспокоить самодержца и оставил его лежать на кровати. Как уже было сказано, минут пятнадцать спустя, Ролдан покинул дворец вместе с казной, дав стражникам приказ защищать короля до последней капли крови.

Маяс с Альбертом сидели в пыточной камере, когда туда спустился уже знакомый Маясу палач, столь тяжело трудившийся на площади, когда алхимик въезжал в столицу Муругленда. Палач закрыл за собой дверь на ключ, и, приставив палец к губам, сообщил алхимикам, что хочет отсидеться вместе с ними в камере.

Палач поведал об обрушившихся на страну событиях, на что Маяс заявил, что ни за что не хочет отсиживаться в камере и ждать пока его сожгут вместе с дворцом. Но палач ни в какую не хотел выходить. Выпускать же алхимиков он отказывался, ибо должен был их умертвить, и если кто-либо увидит алхимиков живыми, то стража непременно умертвит палача. Палач плакал и увещевал преступников подождать, пока все успокоится. Более того, он обещал, что если все утихнет, он постарается отрубить им голову с первого удара, если распоряжение о казни еще не будет отменено.

Услышав столь приятные для слуха осужденного обещания, Альберт с Маясом навалились на палача и попытались отнять у него ключ, но палач, вывернувшись из их рук, проглотил этот отворявший двери к свободе кусок железа, отчего у бедняги начались жуткие рези в животе.

Маяс, проклиная трусость палача, пожелал ему самого приятного пищеварения и скорейшей смерти, не обремененной продолжительными ключешкрябательными мучениями, после чего оба алхимика уселись на соломе, глядя на катающегося по полу палача.

Трудно сказать, сколько прошло времени, ибо в камере оно не имеет реальных измерений. Только некоторое время спустя, дверь вдруг открылась, и на пороге предстал белобородый шут со связкой ключей.

Ну, что?
– сказал он - Я же обещал вам вытащить вас из пыточной камеры!

– Откуда ты тут взялся?!
– удивленно вскрикнул Маяс.

– Так же, как я отсюда ушел! Через подземный ход! Ключник очень разумно бросил связку с ключами, прежде чем убежать из дворца, и я их подобрал!

– А почему ты нас не вывел сразу, как обещал?
– возмущенно воскликнул Альберт.

– Дело в том, что вы были настолько заняты научной работой на благо государства, что провести вас к подземному ходу не было никакой возможности.

– А почему ты сразу не взял нас с собой и не вывел этим подземным ходом?
– с укором спросил Маяс

– Слушайте, если вы хотите получить ответы на все ваши вопросы, то предварительно полейтесь подсолнечным маслом, чтобы мясо на вашем теле не подгорело! Дворец горит, и если вы сейчас же не выйдете из этой камеры, вы сгорите вместе с ним!
– ответил шут.

Алхимиков не пришлось просить дважды. Заслышав новость о пожаре во дворце, даже палач избавился от рези в животе и, вскочив на ноги, вылез из камеры вперед алхимиков.

– А где король с королевой?
– спросил Альберт.

– На королевской половине, - ответил шут.
– Их надежно охраняют стражники, которым велели защищать короля до последней капли крови. Все остальные уже разбежались, и, я думаю, что стражники с королевской половины тоже сбегут, как только почувствуют запах дыма. Жаль, что король с королевой сгорят! Их комнаты заперты, и у стражи нет ключей!
– усмехнулся шут, хитро показывая связку.

– Я должен спасти Элизу!
– воскликнул Альберт

– Кто такая Элиза?
– удивился Маяс

– Королева!

– А, я понимаю! Может быть ты заодно захочешь спасти также белошвейку, фрейлину, кухарку и еще десять женщин?!
– сказал Маяс, досадуя на неуместный порыв Альберта.

– Слушайте!
– прокричал шут, выходя из себя.
– Там нет никого, кроме короля, королевы и еще примерно десяти наиболее фанатичных или тупых болванов из числа стражи! Мне стоило большого труда найти подземный ход, в который я провалился случайно, почему я и не пришел за вами сразу. Тогда, в тот вечер, когда Самсинского уже арестовали, я зашел в комнату королевской стражи чтобы добыть меч, но дверь из потайного хода там оказалась со сломанным предохранителем, и он не удержал пружину. Дверь захлопнулась, как только я вышел, почему я и не смог попасть обратно. Когда вошли стражники, я спрятался в камин, и тут у меня из под ног ушел пол, и я оказался в подземном ходе, который, в отличие от королевского, не соединял комнаты дворца, но зато вел наружу. Пройти этим ходом обратно я не мог до сегодняшнего дня, ибо в комнате всегда было полно стражников. Теперь, когда они разбежались, я пришел, чтобы спасти ваши жизни, но, клянусь честью, я не намерен расставаться со своей из-за ваших глупостей!

– Да, - сказал Альберт.
– Идите. Не надо меня ждать. Я же не хочу уходить без Элизы.

– Ты же сгоришь, сумасшедший!
– воскликнул Маяс.

– Если же я оставлю сгореть ее, то сердце мое будет жариться на углях до конца моих дней. Я не могу уйти!

– О, черт! Видно, придется идти с тобой!
– воскликнул Маяс, досадуя на непреклонность своего ученика, который своим решением и малолетней глупостью не мог, тем не менее, не вызвать симпатию в прожженной препаратами душе алхимика.

– Вы, видно, совсем сошли с ума!
– воскликнул шут.
– Если вы хотите зажарится заживо или быть убитыми стражниками - идите. Но учтите, что я вас ждать не буду!

– Да, да!
– поспешно подтвердил палач, хватаясь за живот.
– Не надо их жать! Мне очень срочно нужно в туалет!

– Идите!
– сказал Маяс - Только скажи, шут, где находится этот твой подземный ход?

– Я же сказал: в камине в комнате стражников! Встань в камин, и сразу там окажешься!