Владыка башни
Шрифт:
— Ты мой хороший кутёночек, — говорил Френтис, устало гладя пса по мохнатому загривку.
Они опасались конных разъездов воларцев, но ветер оказался их другом — дым от горящего леса укрыл их, словно плотным плащом. Издалека доносились звуки горнов и стук копыт, но никто из врагов не приблизился настолько, чтобы представлять угрозу. Миль через двадцать пологие холмы к северу от Урлиша сменились укромными лощинами и скалами, прекрасно знакомыми Френтису по испытанию глушью. Он разыскал глазами то место, где просидел три дня, пока за ним не явились люди Одноглазого, — высокий утёс из песчаника с промоиной, выеденной у подножья протекающей рядом речкой, в ней
— Что до меня, то огнём я сыта по горло, — попыталась пошутить Иллиан, но девушку невольно передёрнуло, и Френтис заметил, как запали её глаза.
У них не было ни еды, ни тёплых вещей, которые могли бы защитить от ночного холода, лишь мокрая от пота одежда. «Я должен был уберечь людей от этого, — думал Френтис. — Слишком долго я упивался кровью». И, как нередко бывало в моменты сомнений, в его голове возник голос женщины: «Но ведь тебе нравился её вкус, правда, любимый?»
Она опять пришла в его сон: берег моря и грохочущий под красным небом прибой. Ребёнка на сей раз не было. Женщина стояла там же, где и прежде. Неподвижная, словно статуя с развевающимися на ветру волосами. Она не обернулась на его шаги, поглощённая зрелищем, разворачивающимся перед ней. Френтис подошёл и встал рядом. Её профиль казался мрачным.
— Сколько же их тут, — произнесла она, не поворачивая головы. — Куда больше, чем мы с тобой прикончили, любимый.
Френтис посмотрел на берег и увидел трупы, выброшенные волнами. Весь пляж, насколько хватало глаз, был завален трупами.
— Это мы сделали? — спросил он.
— Мы? — Она склонила голову и взглянула на Френтиса, губы искривились в лёгкой усмешке, в глазах промелькнула тень былой жестокости. Её рука коснулась его руки. — Нет. Все это сделал ты, когда убил меня.
Пляж был не простой, теперь Френтис ясно это понимал. Всё море до горизонта покрывали трупы, куда ни посмотри. Наверное, здесь собрались все мёртвые мира.
— Но как?
— Я была бы ужасна, — сказала она. — Моё правление ознаменовалось бы алчностью и похотью без границ. Злая королева, вымещающая своё горькое одиночество на целом мире. Ибо к тому времени ты уже покинул бы меня, погиб в последней безнадёжной битве против моего войска. Но как бы ни было ужасно моё правление, все же я — не он. Я бы не сотворила подобного. По существу, я была единственным шансом на спасение этого мира.
Френтис позволил ей взять себя за руку. Теперь её кожа была тёплой. Внезапно он отчётливо понял, что, если бы она тогда приняла предложенную им сделку, они бы остались вместе до конца жизни. Вся прежняя ненависть, все убийства были бы забыты в этом далёком краю. Они бы жили здесь, растили сына, а где-то там, незримо для них, рушился бы мир. На него навалилось чувство вины, Френтису захотелось сдавить её в руках, ломая кости, захотелось почувствовать, как она забьётся, умирая.
Женщина улыбнулась, жестокость ушла из её глаз, она крепко сжала его руку, произнося последние слова:
— Прости, любимый. Но нам обоим пора просыпаться.
— Брат! — Тихий голос Арендиля, который тряс Френтиса за плечо, был полон тревоги. — Брат, сюда скачут!
Он повёл отряд узкой тропкой вверх по склону утёса. Они залегли на вершине и стали ждать. Вскоре появились всадники: батальон вольной кавалерии, возглавляемый ренфаэльскими рыцарями. Впереди скакал высокий воин в броне, украшенной синей финифтью. Френтис почувствовал, как
напрягся лежащий рядом Арендиль, когда тот подъехал ближе.— Это твой отец?
Лицо мальчика исказилось ненавистью, костяшки пальцев, сжимавших рукоять меча, побелели.
— Он всегда надевает эти синие доспехи. Говорят, они обошлись ему в половину казны фьефа.
Конники остановились в трёх сотнях шагов от утёса, следопыты с собаками приблизились к голове колонны. Один из них указал прямо на то место, где скрывался отряд.
— Бежим, — предложила Давока. — Пока они будут разыскивать наши следы, мы уже будем за много миль отсюда.
Ей ответил Греалин, озвучив и Френтисовы мысли:
— А как только разыщут их, так настигнут нас ещё до заката. Я слишком устал, чтобы бежать, брат, — добавил он, в упор глядя на Френтиса.
Толстяк встал против утёса, спокойно сложив руки на своём обширном животе. Вскоре показались всадники, скачущие галопом. Высокий рыцарь в синих доспехах поднял руку, останавливая батальон, сам же выехал вперёд и, не спешиваясь, коротко поклонился аспекту. До Френтиса с Арендилем, прятавшихся за камнями в овраге, доносились лишь отдельные слова: «Красный брат» и «сын». Греалин говорил с приветливой улыбкой, но она, похоже, ничуть не смягчила рыцаря. Выхватив меч, тот подъехал вплотную, коснулся остриём груди старика и громко произнёс:
— Хватит вилять, брат! Где они?
Френтис вопросительно приподнял бровь. Мальчик, побелевший до синевы, решительно кивнул.
— Эй, Дарнел! — позвал Френтис, поднимаясь во весь рост.
В руках он держал натянутый лук. Рядом встал Арендиль с мечом наголо.
Рыцарь рывком повернул коня. За забралом не было видно глаз, но в голосе, каким Дарнел отдал приказ своим, звучал триумф. Они поскакали вперёд, забыв о Греалине — а зря.
Подождав, пока все рыцари и дюжина вольных кавалеристов проедут, аспект повернулся к утёсу и воздел руки с растопыренными пальцами в сторону грота. Внезапно Греалин попятился. По окрестностям разнёсся звук, похожий на раскат грома, и облако красной пыли окутало воларскую кавалерию, оттуда послышалось отчаянное ржание коней.
Аспект продолжал отступать. Гром ударил ещё раз, причём с такой силой, что затряслась земля. Рыцари дрогнули, их лошади вставали на дыбы. Человек в синих доспехах потянул за узду и хлопнул ладонью коня по боку, заставляя опуститься. Затем он поднял голову — и как раз вовремя: по песчанику прямо на глазах расползалась сеточка трещин. Френтис спустил тетиву, стрела вонзилась в ногу рыцаря, не отрывавшего взгляда с утёса. Железный шип с лёгкостью пробил тонкий доспех, прикрывавший колено. Дарнел пошатнулся в седле, схватился за древко, но рухнул на землю, когда вторая стрела угодила между нагрудником и плечом.
Видно было, как рыцарь катался по земле с распяленным ртом, но грохот рушащегося утёса заглушил его крик. Френтис и Арендиль тоже упали на землю. Целый пласт песчаника обвалился в овраг, крики людей и конское ржание потонули в нарастающем шуме сыплющихся камней.
Высоко вверх поднялся новый клуб пыли, скрыв сгорбленную фигуру Греалина. Выжившие рыцари и кавалеристы, обезумев, крутились на одном месте. Френтис встал и пустил стрелу в спину одного из всадников. Тут же по обеим сторонам оврага появились его люди и засыпали врагов стрелами из луков и арбалетов. Сказался опыт, приобретённый неделями тяжёлых боев: Френтис увидел, что половина конников лежит на земле. Он отбросил лук, вытащил меч и бросился вперёд. Так же поступили и другие.