Владыка Серафим. Роман. Часть третья

Когда же он говорил, я не мог оторвать взгляда от его фигуры, от его лица, от его приглушённого голоса, от его завораживающих рассказов о Иисусе Христе и его учениках.

Он очень легко переходил от рассказа о истории становления христианства к современности и возникала иллюзия его соприсутствия в той компании, которая окружала Иисуса в его странствиях по древнему Израилю. И эта его способность понимать и чувствовать всё произошедшее Тогда и там, помогала и помогает ему общаться с нами, сегодня.

Я познакомился с ним не так давно и мы, во время работы богословских конференций, несколько раз вместе перекусывали и разговаривали в перерывах между заседаниями. И как-то, он рассказал мне историю из жизни Иисуса из Назарета и услышанное потрясло меня...

Вскоре, я ушёл с университетской кафедры и стал священником, а потом и настоятелем церкви в Лондоне. И своей задачей, сегодня, я вижу распространение такого христианства, о каком, с таким душевным жаром и проникновением рассказывал Владыка Серафим...

Общаясь с верующими, со временем становятся понятны те вопросы, на которые они ждут ответа от священников и потому, моя работа приобрела новую цель и человеческий смысл...

Отец Михаил всегда слушал Робина внимательно и когда тот заканчивал, подхватывал тему:

– Владыка и на меня повлиял значительно и сильно. Когда я приехал сюда из России, я уже много о нём слышал, но личное знакомство перевернуло все мои представления и знания о роли священника или епископа в приходе или в общине...

Он был не только пастырем, но и старшим другом, которому можно было выложить всю нашу душу, зная, что он не осудит а если надо, поможет советом или предложит конкретную помощь.

И общение с ним, как и вам наверное, помогло мне по-новому понять сущность христианской веры - как веры в возможности человека преодолеть гнёт природы и инстинкта и стать над невзгодами и проблемами личными...

– Я приходил на его беседы с прихожанами, садился где-нибудь в углу и слушал сосредоточенно, потому что его беседы-проповеди, учили меня, как надо не только переживать свою личную веру, но и говорить об этом с простыми людьми...

Забытая рукопись

...Когда Робин, в очередной раз пришёл в православный храм и увидев отца Михаила, поздоровался с ним, то священник подошёл к нему и заговорил.

– Мы на днях разбирали бумаги Владыки и наткнулись на старую рукопись, на титульном листе которого стояло название "Сеятель".

Мы все знаем, что владыка ничего не писал в форме книг и все его труды составлены из его устных бесед, рассказов и проповедей. А тут вдруг нечто похожее на повесть или даже роман.

Но открыв рукопись мы увидели бумажку приколотую к первой странице, на котрой рукой Владыки было написано: Передать сие Робину Гриффину, англиканскому священнику.

Отец Михаил, попросил Робина подождать, сходил куда - то и появился с тоненькой папкой в руке.

– Вот эта рукопись - и передал папку Робину...

Сгорая от нетерпения, Робин поспешил домой и поднявшись в кабинет, в своём просторном доме при церкви. Где он был настоятелем, сел за письменный стол и достав рукопись, начал читать.

По русски, Робин читал неплохо, потому что ещё в школе - в привилегированном частном интернате, - начал изучать русский язык как второй, и впоследствии, даже написал работу о русском старчестве, в качестве курсовой работы в Кембридже. И потом, он старался читать источники в подлиннике и натолкнувшись на ссылки на Достоевского был увлечён им настолько, что всё последнее время писал книгу об этом замечательном русском романисте и мыслителе.

Поэтому, читать ровный и аккуратный почерк Владыки, большого труда ему не составляло...

Сначала он читал медленно, но потом приспособился и полностью погрузился в текст, который про себя начал называть новым апокрифом.

Рукопись начиналась с небольшого предисловия:

"Эту литературную фантазию, я написал, почти случайно ещё в молодые годы, служа во французской армии, во времена последней большой войны. Мне не нравилась армия, страшна была эта бессмысленная война, которая непонятно почему началась и непонятно когда закончится.

И вот от безысходности, от необходимости проводить каждый день и каждый час в это отвратительное время жизни в этом отвратительном месте, я начал писать историю Иисуса Христа, как я это тогда понимал Его.

Писал я при свече, в полутьме. Для того, чтобы потом разбирать написанное, я сделал из картона рамку в размер листа бумаги и вырезал в этом картоне отверстия, соответствующие тетрадным линейкам. Днём, в свободное время, я читал Библию, а по ночам писал эту вещь.

В начале я хотел написать что-то в виде пьесы для церковного представления, а потом сбился и стали получаться просто тексты.

Когда я её закончил, то спрятал в папку, никому не показывая, а потом возил эту папку за собой много лет. Мне она почему то была особенно дорога.

И вот недавно, протирая книжный шкаф от пыли, во втором ряду книг невидимых снаружи, я нашёл эту папку, с трудом перечитал написанное и подумал, что вещь эта может быть интересна молодым священникам.

Поэтому я и хочу передать её моему молодому другу и слушателю, священнику Робину Гриффину..."

Робин прочитал предисловие, отложил листок в сторону, устроился на стуле поудобнее и продолжил чтение...

Незаметно прошло, пролетело несколько часов. На улице спустились сумерки, и Робин автоматически, не отвлекаясь включил настольную лампу и продолжил чтение...

Таинственная тьма обступила читающего человека в просторной комнате. В открытое окно, с улицы доносились звуки моторов и шарканье подошв прохожих, по асфальту. Ничего этого Робин не слышал и не замечал жизни продолжающейся вокруг, в этом большом современном городе.

Наконец, Робин со вздохом закрыл последнюю страницу перевернул рукопись лицевой стороной вверх и ещё раз прочитал название: