Владыки Безмирья

 - Спасибо! Задание повторяющееся?

 - Похоже на то.

 - А продать козла можно, не знаете? Репутация с местными, конечно, просядет, но я все равно не осбираюсь здесь оставаться, а деньги мне нужны.

 - Не знаю, мы не пробовали, - ответил Тим.

Паренек кивнул.

 - Ясно! А еще тут есть какие-нибудь простые квесты, не знаете? Я взял кое-что, но это так себе, скучно, - он помахал снятой с дерева бумажкой.

Тим пожал плечами.

 - Ладно, спасибо!
– он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и повернулся снова.
– Я еще вот что хотел спросить. Вы же тоже новенькие, да?
– он смотрел куда-то в воздух над нашими головами.
– Не знаете, как логи лишние убрать? А то я уже заколебался: каждое действие коментируется! Типа: «Вы прошли десять метров - открыто достижение «ходок»...» Бесит, не могу больше. Не знаете, как это убрать?

 - Нет, извини, не знаем, - отозвался Тим.

 - В настройках посмотри, нуб, - буркнул здоровый дядька, проходя мимо дерева к постоялому двору. Мальчишка фыркнул ему в след, но ничего говорить не стал и направился к выходу на улицу.

 - И что это было?
– спросил я Тима. Тот загадочно улыбнулся.

 - Я читал о чем-то подобном в рукописях деда. Правда, там совсем немного было... В общем, Сэм, это действительно другой мир.

Он замолчал. Я ждал продолжения, но Тим не торопился. Наконец он заговорил снова:

 - Это особый мир... Точнее, не совсем мир. Я не знаю, как это правильно объяснить, я сам не понимаю, что имеется в виду, я не уверен, что даже дед понимал. Различия не в языке, природе или расах. И не во времени, как говорил Боггет, хотя это важно... Дело в том, что часть здешних законов сильно отличается от того, что есть в нашем мире. Очень сильно отличается. И на разных людей эти законы действуют по-разному... В общем... Прости меня, Сэм, я зря заговорил об этом. Я не могу ничего толком объяснить, потому что ничего не знаю. Но мне кажется, я смогу понять, если... Если...
– он сморщил лоб, пытаясь то ли назвать что-то наиболее подходящим словом, то ли вспомнить что-то.

 - Ничего страшного, - ответил я. Мы с Тимом наверняка чувствовали одно и то же, просто никто из нас не знал, как это выразить.
– Каким бы ни было это место, здесь можно выжить. Это главное.

Мы просидели под деревом до возвращения Боггета. Не составило труда заметить его издалека: он шел своей привычной напористо-скользящей походкой, и вид у него был довольный. На левой руке Боггета, поблескивая новыми заклепками, как влитая сидела одна из тех наручей, что мы нашли накануне.

 - Что, вы не влипли ни в какие неприятности? Удивительно!
– поприветствовал нас инструктор. Он протянул мне меч в ножнах. Я взял, машинально потянул за рукоятку обычный, безыскусный полуторник.

 - Так себе, но на первое время сгодится, - сказал Боггет.
– Селейна где?

 - Она в комнате осталась, - ответил Тим.
– Должна там быть. А что?

 - Ничего. Идемте.

Селейна никуда с постоялого двора не уходила. Она сидела в комнате около окна, руки ее покоились на коленях. Мне было сложно ее понять: я на ее месте не смог бы столько времени проводить в одиночестве и неподвижности. Но, насколько я уже мог судить, Селейна и прежде проводила время именно так. Ее одиночество скрашивали разве что книги. Здесь, за неимением их, она наблюдала за улицей сквозь мутноватое стекло. Может быть, она так же делала и дома, когда уставала от чтения. Я ведь никогда не видел ее с другими студентами училища или в одной из тех компаний, в которые сбивается городская молодежь. Не появлялась она и в городском саду или на ярмарке - в тех местах, где частенько гуляли мы с Ридой. Может быть, она всю свою жизнь просидела за книгами или у окна...При мысли об этом у меня отчетливо защемило сердце. Мне почему-то захотелось что-нибудь сделать для Селейны. Что-нибудь не очень значительное, но хорошее.

Когда мы спустились к ужину, вчерашний старичок уже ждал нас. Коротая время, он беседовал с хозяином постоялого двора, и из обрывка разговора я понял, что наш наниматель соболезнует ему: у того уже месяц как пропала взрослая дочь. Старичок вздыхал, строил сострадательную мину, но, завидев нас, заулыбался и поспешил нам навстречу. С Боггетом насчет завтрашней поездки он условился быстро, после чего откланялся. Остаток дня прошел без происшествий.

На следующее утро Боггет разбудил нас достаточно рано. Позавтракав на скорую руку, мы покинули постоялый двор и двинулись в сторону выезда из города. На пересечении двух улиц нас ждала телега, запряженная лошадью, а рядом с ней стояли трое: наш старичок-наниматель, еще один мужчина, помоложе и покрепче, и долговязый золотушный парень моих лет.

 - О, вот и они, вот и они!
– заголосил старичок, завидев нас.
– Точно вовремя! Знакомьтесь, это мой братец Вейтер, а это мой племяш Пин - славный, славный малый!..

 - Утро доброе, - Вейтер полушутливо раскланялся. Пин улыбался, покручиваясь на месте.
– Вот, тут у нас, эх, такое дело... Трогаться надо!

Пока мы забирались в телегу, братья шумно прощались, словно расставались на долгий срок. Наконец телега тронулась, покатила по брусчатке. Старичок провожал нас, махал вслед рукой, а потом юркнул в проулок и исчез.

Новый день в Безмирье выдался жарким, и я был рад тому, что можно не идти по дороге, высушенной солнцем до белизны, а катиться по ней в тряской, но крепкой телеге. Правил лошадью Пин. Лошадка была немолодая, но выносливая, и со своей работой справлялась хорошо. Ехали мы молча, разве что Боггет разговорился с Вейтером, чтобы скоротать время.

После того как город скрылся из вида, местность потянулась однообразная: пологие холмы с длинными склонами, луга, редкие лощины. В воздухе носились слепни, пахло теплой дорожной пылью и полевыми цветами. Но потом темным облаком над горизонтом показалась роща, и к полудню мы въехали под высокие тонкие ветви с большими резными листьями. Сразу стало прохладнее, запахло мхом и влажной землей. Ехать по роще было не в пример лучше. Вскоре я задремал, а когда проснулся, телега все еще катилась под кронами деревьев, хотя стало прохладнее и темнее.

 - Смеркается, - заметил Боггет.

Вейтер поцокал языком.

 - До сумерек не доедем, Медушка устала, - сказал он.
– Но ничего, переночуем в лесу! Я тут знаю одну полянку, разведем костер, с меня угощение, как договаривались...

Мы подъехали к месту, где путники частенько устраивали привалы: на земле виднелись полузаросшие черные пятна костровищ, лежало поваленное дерево, ствол которого использовали в качестве лавки, а поодаль темнели остатки развалившегося шалаша. Веток для костра нашлось вдоволь, Пин сноровисто разжег огонь. Вейтер развязал узелки с провизией, достал большую флягу с каким-то напитком, напоминающим яблочное вино, и она пошла по кругу. Мы сидели у весело играющего костерка, усталости не было - с чего бы ей быть? Мы ведь не пешком шли... Вейтер был добродушен, Пин забавен, все было спокойно и - страшно признаться!
– хорошо... Пока внезапно не наступило утро.

Глава 9. Секрет Селейны

Мне показалось, я просто на секунду закрыл глаза. Но почему-то, когда глаза снова открылись, вместо бархатных лесных сумерек надо мной простиралось вязкое серое небо, к которому тянулись ветви деревьев. Я подумал о том, что это уже было. Сходство картин довершала знатная ругань Боггета. Только на этот раз в ней не было задора - одна злость.

 - Уроды! Проклятье... Сэм! Сэм, просыпайся!

 - Боггет...
– во рту было сухо, язык еле ворочался.
– Я проснулся.

 - Так вставай, чего разлегся! Поднимайся сейчас же!

Я попытался выполнить приказ Боггета. Это оказалось не так-то просто: мое тело словно забыло, как нужно вставать. Перед глазами стояла серая муть, и я не сразу сообразил, что лес затянут туманом. Кое-как я перекатился на бок, оперся ладонью о землю и мокрую траву и наконец увидел Боггета. Он стоял, ухватившись обеими руками за ствол дерева. Его шатало. Ни Вейтера, ни Пина, ни телеги с лошадью на поляне, насколько позволял видеть туман, не было.