Владыки

— Парадокс и в самом деле существует, но физики объясняют его по-разному. Одни — тем, что в силу вступил закон затухания последствий. Второе объяснение весьма оригинально: эксперимент закончился в ту же секунду, когда и начался. То есть все, что мы сейчас переживаем, — один из возможных путей развития эксперимента, как бы «сон» Вселенной. Исчезнет причина хроносдвига — исчезнут, как и не было, события, происшедшие после пробоя хроноскважины. Но есть и еще белее экзотичные гипотезы. Например, что Ствол вышел в прошлом в «соседних временных углах», именно поэтому нет в нашей истории свидетельств его выхода.

— М-да, любопытно. Вам нужна моя помощь?

— Пока нет.

— Тогда до встречи. Жду вас через два дня… если ничего не случится. Надеюсь, мир просуществует столько времени.

Они улыбнулись друг другу, чувствуя взаимное расположение, и Павел вернулся в свой кабинет. Там записал появившиеся мысли на кристалл, прочитал поступившие по запросам сообщения и заторопился в экспертный отдел Академии наук. А вечером его нашел дежурный по Центру:

— Жданов? Вес вызывает «роуд-аскер» сто семь.

Код «роуд-аскер» сто семь означал немедленную явку.

Павел посмотрел на часы: шел двенадцатый час ночи.

— Буду через двадцать минут.

В бункере Центра его ждали Ромашин, Златков и директор УАСС Ив Костров. До этого Павел видел директора всего два раза, и то, что руководитель степь мощной организации «снизошел» до посещения Центра защиты, указывало на серьезность происходящих событий больше, чем другие факты.

Ив Костров был среднего роста, нетороплив, скуп на слова, широкоскул и рыжеволос. Твердый рост, пристальный взгляд из-под припухших век… Павел, здороваясь, встретился с ним глазами и понял, что оценен и взвешен взыскательно и точно — он, инспектор космосектора УАСС, считавший себя неплохим психологом, непроницаемым для других!

— Дела наши не блестящи, — сказал Ромашин. — Только что получен анализ состояния среды вблизи Ствола: изменены все природные параметры, обнаружена широкая гравитационная депрессия, растущая в глубь Земли. Кроме того, открыты странные объекты в космосе, расположенные по вектору от Ствола на расстоянии около тридцати тысяч астрономических единиц от Солнца. Но самое главное, что дальше нас не пропустили!

— Как не пропустили? — удивился Павел. — Кто не пустил?

— Не знаю. Путь в космос в этом направлении блокирован. В световом полугоде от Солнца корабли УАСС наткнулись на неизвестное поле, отбросившее их назад.

— Может быть, надо просто обойти эту область?

— Результатов пока нет. — Ромашин посмотрел на директора Управления и замолчал.

— Вы догадываетесь, зачем вам все это говорится при мне? — спросил тот, сдерживая в голосе басовитые громыхающие нотки.

Павел кивнул:

— Под угрозой жизнь многих тысяч людей, и надо спешить с выключением Ствола.

— Под угрозой существование цивилизации — вот как стоит вопрос! Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, — обратился Костров к Ромашину.

Инспектор остался стоять рядом с молчащим Златковым.

— Ну и ну, — пробормотал Павел. — Час от часу не легче!

— Он еще слабо сказал, — тихо произнес Златков. — Под угрозой существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы хроноген не «провалился» к самому моменту возникновения нашего Мироздания!

— Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о причине катастрофы…

— Не отрицаю, говорил. Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать бредовые идеи?

— Напрасно вы о нем так…

Начальник Центра пожал плечами.

— Не судите пристрастно о наших отношениях. Он меня не любил, это верно, да и я его не жаловал за несдержанность, излишнюю категоричность, но он прекрасный специалист… Был. Жаль, что он пошел на этот безумный шаг без подготовки.

— Вы не ответили.

— Извольте. Я уже высказывался на эту тему. Одно из двух: вмешались или чужие разумные существа, или наши с вами правнуки. Многое говорит в пользу второго: раньше мы не могли проникнуть в прошлое глубже миллиарда лет, а тут вдруг прорвались гораздо ниже; не могли ни на минуту выйти в будущее, и вдруг вышли. На поддержание ускорителя в рабочем состоянии нужна колоссальная энергия, почти четверть дневного ресурса земного энергопояса. Откуда она поступает в Ствол?

— А если чужой разум?

— По логике происходящего — похоже. Коль уж затронуто будущее Вселенной, другие цивилизации не могли не вмешаться. Но их вмешательство заметили бы сразу, оно было бы наверное сравнимо по мощности с общеземной катастрофой. Если бы я мог попасть в Ствол и посмотреть записи регистраторов!

Павел вздохнул.

— Тогда я был бы не нужен. Хочу вернуться к вашему утверждению об угрозе существованию Вселенной. Доказательства есть? Слишком уж фундаментальные вещи затронуты этими страшными словами. Вы не преувеличиваете степень опасности?

— Может быть, — неожиданно легко согласился Златков. — Извините, мне надо работать. У вас еще есть вопросы?

Павел вдруг понял, что устал.

— Нет. До свидания.

Выходя из зала, он оглянулся. Директор УАСС и начальник отдела безопасности смотрели ему вслед.

В отдел Павел прибыл в половине восьмого утра и первым делом прочитал поступившую свежую информацию. По его просьбе расчетная группа отдела безопасности смоделировала обстановку в главном зале лаборатории во время эксперимента. Все было, как обычно: мощность хроноимпульса, работа силового оборудования Ствола, разговоры по интеркому с абонентами вне здания лаборатории — нашлись записи. Ничто не предвещало катастрофы, никто из экспериментаторов не заметил ничего необычного. Во всяком случае, за полчаса до катастрофы.

Быстро дочитав остальное, Павел отправился в отдел разработки индивидуальных средств защиты — «отдел бронемастеров», как его называли в техническом секторе.

Его встретил сам начальник отдела Тишо Алюш, бронзоволицый, с орлиным носом и пронзительными глазами. Одет он был во все красное и коричневое, как ни странно, гармонирующее с цветом лица и фигурой.

— Проходите, — пригласил Алюш; голос у него был гортанный, горловой, и слова он выговаривал очень четно и правильно, как диктор интервидения.

Небольшой прямоугольный зал был поделен на отсеки, соединенные лентой транспортера, из дальней стены вырастали выпуклые щиты с люками и окнами — камеры испытаний. В зале было свежо и тихо, витали приятные травяные запахи.

Алюш провел Павла в самый конец зала к последнему отсеку. В огороженной с трех сторон молочным пластиком комнатке стояли какие-то сложные агрегаты, у которых возились две девушки и юноша. Четвертый работник сидел перед экраном и следил за вспыхивающими в окошках на пульте зелеными и красными цифрами.