Власть книжного червя. Том 3

Пока он говорил, передо мной медленно открывали дверь. Когда её отворили полностью, я смогла увидеть молча выстроившихся в молитвенном зале служителей и Фердинанда, стоящего на ступенях.

— Вознесите свои молитвы богам и поприветствуйте её прибытие. Хвала богам!

Испытывая ностальгию по картине из выстроившихся в ряд людей, стоящих в позе, которую я не видела в течение долгого времени, я взяла Франа за руку и грациозно прошла к центру молитвенного зала. Я поднялась по лестнице на самую высокую точку, что позволило мне осмотреть весь молитвенный зал.

На переднем плане выстроились в ряд около десяти священников, некоторые из которых уставились на меня. Некоторые из них знали меня как Майн, а кто-то даже насмехался надо мной, когда мы пересекались в коридорах. Сейчас у этих людей были широко открыты глаза от шока. Некоторые же просто смотрели на меня с пустым, наполовину заинтересованным выражением лица. Скорее всего, это люди, которые никогда меня не видели и так не узнали как Майн. Резкий контраст между их реакциями позволял легко отличить их друг от друга.

— Спасибо всем, что пришли в сей прекрасный летний день, что благословлён богом огня Лейденшафтом. Меня зовут Розмайн, и мой отец, герцог, доверил мне должность главы храма.

— Приемная дочь герцога? Это не может быть правдой! Она простолюдинка! — крикнул один священник.

Фердинанд повторил то же объяснение, которое Сильвестр дал при моём крещении, но этого было недостаточно, чтобы убедить священника, который продолжал свои яростные протесты.

— Главный священник, вы же брат герцога. Вы бы знали, если бы она была дочерью высшего дворянина. Вы бы тогда не называли её простолюдинкой ранее. Всё это не имеет смысла!

— Если даже предыдущий глава храма — который часто говорил о том, что был ближе к герцогу, чем кто-либо другой благодаря его высокому происхождению, — не знал, тогда неразумно ожидать, что и я должен был знать.

Вот оно! Добивающий удар «Все проблемы были из-за него»! Бывший глава храма действительно идеально подходит для того, чтобы возложить всю вину на него.

Не только Сильвестру, но и Фердинанду пришлось прибегнуть к этому добивающему удару, но благодаря этому почти все приняли ситуацию, даже если они не полностью поверили. Служители, и в особенности служительницы, привыкшие подчиняться приказам свыше, легко приняли это, не особо задумываясь. Позже они расскажут обо всем этом детям в приюте, поручив им теперь называть меня «госпожа Розмайн», а не «госпожа Майн», чтобы все в храме относились ко мне как к высшей дворянке.

— Если вы сомневаетесь, что я высшая дворянка, удочеренная герцогом, вы можете спросить об этом командира рыцарского ордена Карстеда, или моего приёмного отца ауба Эренфеста, — заявила я, косвенно посоветовав им заткнуться.

Когда это было сделано, я перечислила мои будущие цели витиеватым языком дворян, а затем закончила молитвой богам.

— О верховные бог и богиня, что правят бескрайними небесами, обручённые Бог Тьмы и Богиня Света, о могучие боги вечной пятёрки, что правят огромным царством смертных, богиня воды Фрютрена, бог огня Лейденшафт, богиня ветра Шутцерия, богиня земли Гедульрих, бог жизни Эйвилиб! Мы возносим вам свои молитвы и благодарность, — сказала я, и все священники заняли свои места.

— Хвала богам! Слава богам!

После того, как все помолились богам и я попрощалась, Фердинанд взял меня за руку, помогая спуститься по ступенькам. Но примерно на полпути я заметила, что один священник сознательно избегал зрительного контакта, вместо этого глядя в пол. Я остановилась, чтобы взглянуть поближе, и сразу узнала его благородное лицо средних лет.

— Я ведь знаю тебя…

— Розмайн, ты знаешь Эгмонта? — спросил Фердинанд.

— Это ведь он устроил беспорядок в библиотеке. Да, Эгмонт?

Хе-хе. Обнаружив его, я усмехнулась про себя, и, несмотря на то, что я даже не использовала подавление, Эгмонт сразу же побледнел. Он отчаянно хлопал ртом, пытаясь сказать хоть слово, но безуспешно оглядывался в поисках помощи. Именно тогда он встретился взглядом с Фердинандом. И когда в его голове возникла идея, поспешно стал оправдываться.

— Предыдущий глава храма приказал мне сделать это! Я сделал это не по собственному желанию!

И снова он! Добивающий удар «Все проблемы были из-за него»! Надо же, бывший глава храма очень популярен.

Однако никакой добивающий удар не может работать вечно. То, что он устроил беспорядок в моей драгоценной библиотеке было непростительно, и мой гнев за то, как он обошёлся с книгами ещё не прошёл. Это просто так не забудется, если попытаться просто переложить вину на главу храма.

— Понимаю. Значит, это приказал глава храма, — сказала я.

Эгмонт кивнул, его губы скривились в улыбке, явно выражающей ликование от того, что он избежал моего гнева. Не было ни капли сожаления или признаков раскаяния. Я улыбнулась и слегка использовала подавление, чтобы показать, что я всё ещё зла.

— На этот раз прощаю. Но не думай, что я прощу тебя во второй раз.

Несмотря на то, что ситуацию удалось разрешить с поразительной сдержанностью и совершенной логикой, избегая при этом абсолютного кровопролития, в ту секунду, когда мы вернулись в мою комнату, Фердинанд отругал меня за то, что я зашла слишком далеко. Хотя, я не понимала, что я такого сделала.

— Это странно. Вы тот, кто научил меня, что наиболее логичный и эффективный образ действий — это преподать кому-то урок, эмоционально травмируя его.

— Это только на тот случай, когда вы имеете дело с кем-то, кто не будет слушать, что бы ты не говорила, — ответил Фердинанд, недовольно нахмурившись.

Но для меня было бы огромной проблемой, если бы Эгмонт проигнорировал меня и во второй раз устроил в библиотеке беспорядок.

— Меня не волновало, готов ли он слушать. Я хочу, чтобы все священники знали, что для них всё плохо кончится, если они тронут мою библиотеку. И я сделала это вполне рационально, не так ли? — спросила я с улыбкой.

В ответ на мои слова, Фердинанд натянуто улыбнулся.

— Твоя рациональность подстегивается эмоциями, что делает её еще более пугающей. Невозможно сказать, к каким последствиям приведут твои действия.

— Ой? Но ваша рациональность подстегивается сложными заговорами и имеет далеко идущее влияние на многие вещи.

Когда мы холодно улыбались друг другу, я внезапно вспомнила кое-что важное: травма Эгмонта не имела значения, и сейчас определённо было не время устраивать состязание в коварстве с Фердинандом.