Власть книжного червя. Том 4

— Отец, ты же знаешь, что я могу ходить самостоятельно.

— Мы не хотим, чтобы ты потеряла сознание, — ответил он. — Просто расслабься.

Мне пришлось согласиться с этим фальшивым спектаклем о моей слабости, во время посещения церемонии. Официальная версия звучала так: я долго умоляла своих опекунов позволить мне присутствовать на церемонии вручения дипломов, не смотря на мое плохое самочувствие, и в итоге отец наконец сдался перед мольбами любимой дочурки и позволил. Конечно это звучало довольно трогательно, но мне не нравилось находиться в центре всеобщего внимания.

В зале уже собралась огромная толпа. Судя по всему это было несколько учебных классов, которые объединили в один убрав разделяющие их стены. Теперь это помещение напоминало Колизей, с многоярусными сидениями. В нижней части не было парт и стульев для учеников, как это было в учебное время. Теперь там была круглая сцена для кружения и танцев с мечами из белого камня. В самом конце был вход в часовню, куда я уже однажды заходила, во время поиска собственной божественной воли. Сверху все это напоминало полукруг, где плоская сторона являлась проходом в часовню.

— Это не та аудитория, которую я помню, — сказала я, ошеломленно оглядываясь по сторонам. Я бы никогда не подумала, что внутренние помещения Академии могут так измениться.

— Круто правда? Благодаря такому расположению сидений куда удобнее наблюдать за танцем меча и кружением веры.

— Поскольку сегодня я пришла сюда как младшая сестра Корнелиуса, а не как кандидатка в эрцгерцоги, то я сидела рядом с опекунами. Наши места были довольно далеко от эрцгерцогской четы, но как высшим дворянам, нам все еще были предоставлены одни из лучших мест. Фердинанд сел справа от меня, а Ангелика слева, Карштедт и Эльвира сидели в ряду спереди, а Лампрехт и Рихарда позади меня. Другими словами, я была окружена со всех сторон и бежать мне было некуда.

— Розмайн, возьми это, — сказал Фердинанд протягивая мне раскрытую ладонь.

— Волшебный инструмент, блокирующий звук?

— Да. Ради твоей безопасности. Я не верю, что ты сможешь молчать.

Фердинанд велел мне ни на мгновение не выпускать инструмент из рук, на случай, если вдруг я начну бессмысленно выкрикивать что-то в пространство. Я не собиралась шуметь, но тем не менее подчинилась.

Через несколько секунд, после того как пробил третий колокол, выпускники стройными рядами вошли в аудиторию и выстроились на сцене. После них в зал вошли королевская семья и Верховный Епископ из Столичного храма, который занял свое место перед статуями божеств.

Сама церемония казалась очень похожей на церемонию совершеннолетия, к которой я привыкла, разве что куда более масштабной. Были зачитаны фрагменты из Святого писания касающиеся взросления, а после дано благословение. Молитва была той же самой, которую в таких случаях читала я, но ее чтение заняло куда больше времени, ведь ученики родились в разные сезоны года и нужно было упомянуть их все.

— Я вижу, что нет никаких сияний, точно так же, как когда церемонии проводил Безеванц… — заметила я. Конечно, я все еще держала в руках блокирующий звуки инструмент, так что единственным, кто меня слышал был Фердинанд.

— Возможно у тебя и достаточно маны для того, чтобы благословить всех, кто собрался здесь сегодня, но ты — абсолютное исключение.

Благословение новых взрослых подошло к концу, а это означало, что пришло время предложить богам музыку и танцы. Как выражение благодарности за защиту, которую они предоставят им. Все спустились со сцены, а после на нее вернулись те, кто собирались музицировать, держа в руках свои инструменты. Я умела играть только на харшпиле, но сейчас я видела множество других инструментов — от флейт до барабанов. Некоторые поднялись с пустыми руками, и я предположила, что они собираются петь.

Все выстроились перед статуями богов и приготовили свои инструменты.

— Мы те, кто возносит молитвы и благодарит богов создавших мир… — хором произнесли они, читая очень знакомую мне молитву под переливы музыки, прежде чем начать петь. Это был молебен в честь весны, во время которого раненная Гедульд была исцелена и начинала зарождаться новая жизнь.

Как только первая песня закончилась, музыканты спустились со сцены и устроились вокруг нее. Их место заняли двенадцать одетых в синее танцоров с мечами, которые выстроились в ровную линию.

— Ой! Вон Корнелиус! — воскликнула я.

— У меня есть глаза, — прямо сказал Фердинанд. — Поэтому держи себя в руках.

Корнелиус поднял свой меч и заиграла музыка. Он взмахивал оружием в такт нотам, и свет отражался от лезвия при каждом его движении. Танец с мечом в исполнении Ангелики был полон элегантности, она двигалась плавно, словно текучая вода. А танец Корнелиуса был более мощным, его движения больше напоминали именно удары мечом, чем танцевальные движения. Возможно такая разница возникла из-за того, что Корнелиус был мужчиной и двигался соответственно.

Но все до единого танцоры были чрезвычайно искусны, как и следовало ожидать от отличников, которых выбрали за их талант в танце с мечом. Они двигались синхронно с нарастающим темпом музыки, и запись, которая не фиксировала звук, не смогла бы передать все очарование происходящего.

— Это действительно Корнелиус? — спросил Лампрехт

— Да, конечно, — кивнула Рихарда. — Он сильно вырос с тех пор, как ты в последний раз проводил с ним много времени, не так ли?

— Да. Я удивлен его ростом.

Ангелика снова и снова кивала в знак согласия.

— Он действительно вырос, — сказала она, ведь именно она до прошлого года постоянно практиковалась с ним в танце.

Эльвира с улыбкой обернулась к Ангелике.

— Он должно быть вкладывал в эти тренировки всю свою душу, чтобы с лучшей стороны показать себя перед своей возлюбленной Леонорой. Ты тоже станешь куда сильнее, если будешь стремиться показать Экхарту свою лучшую сторону. Возможно ты могла бы приложить эти усилия к улучшению своей вышивки, нет может быть даже навыков общения…

— Показать Экхарту свою лучшую сторону…? — переспросила Ангелика. — Леди Розмайн, у меня есть хоть какие то достоинства? Вы можете придумать что-то для меня?

Хотя вопрос был адресован мне, но Экхарт, который сидел рядом с Фердинандом поспешил ответить первым.

— Твоя главная добродетель в том, что ты усердно продолжаешь охранять Розмайн, не беспокоясь о том, чтобы побыстрее выйти замуж, — с улыбкой сказал он, обращаясь к своей невесте.

— Понятно, — кивнула Ангелика. — В таком случае я продолжу становиться сильнее, как рыцарь страж, и не будут торопиться с женитьбой.