Власть книжного червя. Том 4

— Я… Я понимаю, — ответил гиб Лейзеганг. На его лице лишь на пару мгновений мелькнуло удивление, но этих мгновений мне было достаточно для того, чтобы понять его мысли. Новости о моей одержимости книгами, наверняка доходили до него, но только сейчас он смог осознать насколько велика эта одержимость.

Тяжелая атмосфера в комнате, казалось чуть сгладилась, и Вилфрид смог слегка улыбнуться.

— Каким бы стал Эренфест при правлении Розмайн, которая всегда ставит свои собственные желания превыше всего остального? — спросил он. — Думаю судьба герцогства была бы не самой завидной. И мой долг, как будущего эрцгерцога состоит именно в том, чтобы сделать все возможное, чтобы не допустить этого. Мне еще нужно многому научиться, но я намерен вложить все свои силы в свое развитие. Гиб Лейзеганг, вы ярый сторонник Розмайн, а это значит, что вы можете помочь ей воплотить в жизнь некоторые ее идеи, и при этом удержать ее от других. Я прошу Вас использовать это для того, чтобы направить Эренфест в более светлое будущее. Это было бы замечательно, встань родственники моей будущей жены на мою сторону.

Вилфрид… разве ты только что не сказал, что я буду правителем-тираном, и что Лейзеганги могут пытаться посадить меня на трон только при условии, что они научатся сдерживать мои порывы?!

Я не была уверена, что в этой короткой речи было его настоящими мыслями, а что он намеренно преувеличил, но похоже гиб Лейзеганг ранее не знал о моих… буйных наклонностях. И Вилфрид нанес критический удар по его уверенности.

— Я принимаю ваши позиции, — сказал мужчина. — Однако в любом случае, наши земли находятся на приличном удалении от столицы герцогства. И помощь, которую мы можем оказать довольно ограничена, но если нам дадут такую возможность, то мы сделаем все, что в наших силах. Просто, эм… Сначала нужно будет сломить нерушимую волю дедушки, — гиб посмотрел в сторону комнаты, которая, предположительно, принадлежала моему прадеду. — Его фактически заставляли есть грязь в то время, когда леди Габриэль вышла замуж в Эренфест. И после он продолжал страдать от холодного обращения Вероники. Он жил в окружении этой ненависти, и его сердце ожесточилось. Я понимаю, что он чувствует, ведь я пережил эти мрачные для нашей провинции дни вместе с ним, но…

Гиб Лейзеганг повернулся к нам, вздохнул, а после с полуулыбкой оглядел собравшихся в комнате вассалов.

— Сейчас среди вассалов кандидатов в эрцгерцоги много Лейзегангов, но всего пять лет назад подобного не было и в помине. Зимы в Эренфесте длинные, и север герцогства замерзает, так что урожай таких южных провинций, как наша, имеет большое значение. Мы используем нашу ману для расширения наших сельскохозяйственных угодий. Мы делаем это на протяжении многих поколений и начали это даже до того, как Эренфест стал тем герцогством, которым является сейчас. Мы защищаем наши поля, связывая себя с аубами нашей верностью или через браки. Мы остаемся верными аубу, чтобы защитить нашу землю. Мы делали так в прошлом и будем делать впредь. По правде говоря, после смерти дедушки, я собирался предложить свою верность Веронике.

Вилфрид недоверчиво уставился на гиба.

— Но мне говорили, что Лейзеганги ненавидят бабушку…

— Очень немногие люди смогли бы иначе относиться к тому, кто обращается с ними столь жестоко. Однако Вероника по прежнему являлась членом эрцгецогской семьи. А верность защите нашей собственной земли — это кредо Лейзегангов. И в наших интересах делать все ради этого, даже если это значит игнорирование зова сердца.

В отличие от своего деда, который был одним из ключевых фигур Эренфеста до того, как его столкнули вниз и подвергли жестокому обращению, после того как кандидатка в эрцгерцоги из Аренсбаха вошла в Эренфест в качестве невесты, нынешний гиб Лейзеганг подвергался такому жестокому обращению с рождения. Он чувствовал себя совершенно нормально, когда сталкивался с ударами судьбы, раз за разом демонстрировал свою лояльность и тяжело работал ради продвижения по карьерной лестнице. Его план состоял в том, чтобы улучшить свое положение через брак. Возможно, заставить Сильвестра взять кого то из Лейзегангов в качестве второй жены. Или же устроить подобный брак с будущим эрцгерцогом.

— А потом все изменилось, — продолжил свой рассказ мужчина. — Леди Вероника лишилась своей власти еще до смерти дедушки, и словно по воле судьбы, леди Розмайн была крещена как дочь Карстедта, а после удочерена эрцгерцогом.

Когда я дала массовое благословение во время моего крещения, и ауб удочерил меня, дедушка Лейзеганг был крайне взволнован тем, что былая слава возвращается его роду. Мое удочерение означало, что я могу стать следующим аубом, и из-за споров вокруг Вилфрида многие дворяне полагали, что Сильвестр действительно передаст эту должность мне, сделав Вилфрида моим мужем, чтобы сохранить кровную линию наследования.

Масштабные перестановки в замке заметили даже гибы из дальних провинций. Они включали в себя массовую замену чиновников, работающих в замке, аналогичный процесс среди вассалов Вилфрида, полностью реорганизованную детскую игровую комнату, а так же лорда Фердинанда и меня, которые наблюдали за продажей новых книг и игрушек.

— Если вы, леди Розмайн, станете следующим аубом, то это ознаменует рождение эрцгерцогини из рода Лейзегангов, в которой не будет ни капли аренсбахской крови Габриэль. Как только дедушка позвал, все дворяне Лейзеганга, ранее презираемые Вероникой, собрались и сплотились, чтобы поддержать вас.

Однако вскоре после этого случился инцидент с похищением Шарлотты, и следующие два года я провела в юреве. А без ключевой фигуры у Лейзегангов не было возможности восстановить свой прежний статус. Прадедушка закричал: «Где Боги этого мира?!» и упал в обморок. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы снова прийти в сознание.

— Но даже пока вы спали, Эренфест продолжал меняться, — сказал гиб. Фракция Вероники была отстранена от власти, дворяне Лейзеганга назначались на все более важные посты, а витающие в воздухе настроения намекали на борьбу между Вилфридом и Шарлоттой. Лейзеганги объединились ради того, чтобы сделать меня следующим аубом, но так как не было никаких намеков на то, когда я наконец приду в себя, им не оставалось ничего другого, кроме как снова рассеяться.

— Но стоило нам потерять надежду, как пришла новость о вашем пробуждении, и вы посетили зимнее общение.

Услышав эту новость, прадед закричал:

— Боги вернулись! Я сделаю леди Розмайн следующим аубом!» — но слова единственное, на что его хватило. После этого его здоровье снова подвело его, и он оказался прикованным к постели. Тем не менее, никто не был против идеи помочь кровному родственнику стать следующим аубом, и во время зимнего общения гиб Лейзеганг снова взялся за организацию своих родственников.

— Но мечты дедушки казалось были напрасными, ведь пошла новость о вашей помолвке с лордом Вилфридом, — продолжил гиб. — И казалось, что история снова повторяется, ведь одна из Лейзегангов должна была стать женой ауба.

С каждым годом Эренфест поднимался в рейтинге все выше, и теперь герцогства, которые раньше даже не смотрели в нашу сторону, стали уделять нам свое внимание. Из за этого прадедушка считал, что скоро на сцене появится еще один кандидат в эрцгерцоги из великого герцогства, который заставит меня отказаться от моего положения в качестве будущей первой жены. И в конечном итоге я буду страдать, не смотря на то, что сделала так много ради того чтобы улучшить и обогатить жизнь Эренфеста. Его выводы сделаны на основе его личного опыта и вся злость, которую он испытывал по отношению к леди Габриэль, была перенаправлена на Сильвестра и Вилфрида.

Чтобы избежать повторения великой трагедии, прадедушка был твердо намерен сделать меня следующим аубом, несмотря ни на что. Некоторые говорят, что с возрастом люди становятся все более упрямыми, но в добавок ко всему, из-за своего здоровья, большую часть времени он был прикован к постели, застряв в своей личной тюрьме, совершенно слепой к изменению мира вокруг. Мне казалось, что он слишком увлекся своими фантазиями, но многие из старшего поколения Лейзегангов, кажется, все еще сочувстововали ему.

— Очередной обморок дедушки из-за радости — следствие того, что его ненависть к Аренсбаху слишком глубока, — объяснил гиб Лейзеганг. — Можете ли вы с лордом Вилфридом очистить его от этих темных чувств?

Гиб с вызовом посмотрел на Вилфрида, но тот просто пожал плечами, не выглядя особо обеспокоенным такой просьбой.

— Самое большее, что я могу сделать, это встретиться с ним и поговорить. Я ничего не знаю об очищении темных чувств. Но уверяю вас, я не намерен допустить повторения трагической истории.