Власть коммуникации
Шрифт:
В условиях беспощадных атак на WikiLeaks и заточения Ассанжа в стенах посольства Эквадора в Лондоне созданная WikiLeaks независимая информационная модель была воспринята рядом новых организаций эпохи свободной цифровой коммуникации, таких как Friends of WikiLeaks – социальная сеть для тех, кто поддерживает WikiLeaks, запущенная в декабре 2011 г.; Brussels Leaks – сеть активистов и журналистов, провозгласивших своей задачей «вывести теневые взаимодействия внутри Европейского Союза в публичную сферу»; PPLeaks и PSOELeaks, в чьи задачи входит разоблачение постоянных скандалов в двух основных политических партиях Испании – Partido Popular и PSOE; TradeLeaks, созданный Русланом Коганом в Австралии с целью «делать в сфере бизнеса то, что WikiLeaks делает в политике». Существует также RuLeaks, который стремится воспроизвести модель WikiLeaks в России. Целью Indoleaks является индонезийское правительство. Leakymails добывает и публикует информацию о коррупции в политическом классе в Аргентине; ряд местных и региональных подобий WikiLeaks в сетях США и Объединенного Королевства делают достоянием общественности тайную
Тем не менее возможности Wikileaks обнародовать секретную информацию, делая ее достоянием граждан, были ограничены из-за шквала обрушившихся на нее международных репрессий, а также из-за ужесточения процедур внутреннего контроля в правительствах и корпорациях. Практика секретности никуда не исчезла, поскольку она составляет сердцевину власти, однако отныне властвующие живут в постоянном страхе, что за ними надзирают с помощью анонимных сетевых структур, независимых от их контроля. Именно то, что те, кто тысячелетиями надзирали за другими, сами оказались под надзором, привело к фундаментальным изменениям во властных отношениях в цифровую эпоху.
Интернет и сетевые социальные движения
Между 2010 и 2013 гг. (за короткое время после публикации этой книги) довольно неожиданно во всем мире возникло множество крупных социальных движений – от Исландии до Туниса и большинства арабских стран, от Испании до США, в тысячах городов (около тысячи городов в одних только США) в более чем сотне стран.
Мотивы возникновения и результаты деятельности этих движений весьма различны. На Западе их запустили протесты против правительств, оказавшихся неспособными справиться с финансовым кризисом 2008–2012 гг.; в арабских странах причиной стали продовольственный кризис и недовольство авторитарными режимами. Но во всех случаях триггером оказалось яростное негодование – индивидуальное и коллективное – на социальную несправедливость и чувство унижения, вызванное высокомерием политического истеблишмента. Более того, существует чрезвычайно сильный общий паттерн, не зависящий от культурного и институционального контекста. С целью выявления этого паттерна я буду опираться на полевое исследование, которое в качестве руководителя я провел в сотрудничестве с сетевой группой моих коллег в Испании, США, Европе и арабских странах; я также использовал различные вторичные источники, в том числе материалы, опубликованные в Интернете. Результаты этого исследования изложены в книге «Сети гнева и надежды» («Networks of Outrage and Hope») [Castells, 2012], в которой читатель найдет эмпирический материал и теоретические разработки, подтверждающие представленный в данном тексте анализ. У исследуемых мною социальных движений, а также у тех, что возникли в самое последнее время, прослеживается ряд общих характеристик, которые полезно рассмотреть в связи с теорией власти и контрвласти, изложенной в данной книге.
Каждое из этих недавно возникших социальных движений является сетью во всем многообразии ее форм; использование Интернета и мобильных коммуникационных сетей играет важнейшую роль для организации такого движения. Каждое такое движение зародилось изначально в интернет-сетях, а его члены продолжали дискуссии и мобилизовывались через Интернет еще долгое время спустя после того, как СМИ объявили о распаде движения. Для социальных движений всегда была важна коммуникация во всех видах, будь то памфлеты, манифесты, телевидение или радио, а Интернет идеально подходит для задач коммуникационной автономии, которая необходима каждому социальному движению: обычно правительствам и корпорациям нелегко контролировать такие коммуникации, и в то время, когда им все-таки удается установить свое управление коммуникациями, движение уже невозможно остановить.
Сетевые формы мультимодальны, они включают как онлайновые, так и офлайновые социальные сети, а также предшествовавшие движению или стихийно возникшие в ходе его развития формы социальных сетей. Сети внутри самого движения соединяют его с другими движениями по всему миру: с блогосферой, медиа и обществом в целом. Сетевые технологии чрезвычайно важны, поскольку они обеспечивают платформу для продолжающейся и расширяющейся сетевой практики, которая развивается вместе с движением. Хотя, как правило, движения укоренены в городском пространстве через его захват и уличные демонстрации, их непрерывное существование имеет место именно в свободном пространстве Интернета. Они не нуждаются в формальном лидерстве, командном и контролирующем центре, или вертикальной организации, чтобы распространять информацию или указания. И действительно, это, как правило, движения без лидеров, но не из-за отсутствия таковых, а в силу глубокого, спонтанного недоверия большинства участвующих в движении к любым формам делегирования властных полномочий. Поскольку это сети сетей, они могут обойтись без четко фиксированного центра и тем не менее успешно осуществлять скоординированные действия, в том числе и делиберацию, благодаря взаимодействию множества узлов. Учитывая, что это открытые сети без четко обозначенных границ, постоянно меняющие свою конфигурацию в зависимости от степени участия в них населения, подобная децентрализированная структура максимизирует возможности вовлечения в движение, а также снижает уязвимость движения перед угрозами репрессий, поскольку конкретных мишеней (за исключением мест скопления народа) для таких репрессий нет. До тех пор пока в движении достаточно участников, объединенных
общими целями и ценностями, сеть способна постоянно обновляться. Сетевая структура, следовательно, защищает движение не только от противников, но и от внутренних опасностей – бюрократизации и манипуляций.Обычно эти движения зарождаются в социальных сетях Интернета, но начинают опознаваться как движения только тогда, когда оккупируют городские пространства, часто митингуя на площадях или проводя уличные демонстрации. Пространство таких движений включает взаимодействие между пространством потоков в Интернете и беспроводных коммуникационных сетях и пространством захваченных физических мест и символических зданий, выбранных для акций протеста. Этот гибрид киберпространства и городского пространства создает третье пространство, которое я называю пространством автономии. Использование этого термина связано с тем, что автономия может быть обеспечена только благодаря возможности ее создания в свободном пространстве коммуникационных сетей, но реализовать ее в качестве трансформирующей силы, бросающей вызов дисциплинарному институциональному порядку, можно только тогда, когда граждане заявляют свои права на городское пространство. Автономия без сопротивления становится изоляцией. А сопротивление без постоянной опоры на автономию в пространстве потоков равносильно митинговой «движухе». Таким образом, пространство автономии – это новая пространственная форма сетевых социальных движений.
Новые социальные движения одновременно локальны и глобальны. Каждое возникает в собственном конкретном контексте в силу определенных обстоятельств, каждое создает собственные сети и собственное публичное пространство, физически обозначая свое присутствие в городском пространстве и подключаясь к сетям в Интернете. В этом смысле они локальны, но они также глобальны, поскольку связаны благодаря сетям с подобными движениями во всем мире, и они учатся и вдохновляются опытом других. Более того, они включены в постоянные глобальные дебаты, разворачивающиеся в Интернете, и периодически призывают к совместным манифестациям – одновременно в нескольких местах в разных странах мира. Этим движениям свойственно осознание и выражение глубокой озабоченности общими проблемами всего человечества, они явно демонстрируют принадлежность к культуре космополитизма, но одновременно и укорененность в своей специфически конкретной идентичности. В некотором смысле эти движения – предвестники устранения существующего раскола между локальной общинной идентичностью и глобальным индивидуальным осетевлением – объединением в общую сеть
С точки зрения их происхождения, эти движения по большей части возникают спонтанно; обычно триггером их появления становится внезапно вспыхивающее негодование, связанное либо с каким-то конкретным событием, либо с накопившимся недовольством действиями правящих. Во всех случаях их порождает призыв к действию, идущий из пространства потоков с целью мгновенно создать общность людей для выражения протеста в физическом пространстве. Источник этого призыва менее важен, чем влияние, которое это послание оказывает на множество разрозненных его получателей, эмоционально откликающихся на содержание и форму этого месседжа. Воздействие визуальных образов невозможно переоценить. На ранних стадиях этих движений YouTube всегда является одним из наиболее эффективных инструментов. Сцены насильственного подавления протестных выступлений силами полиции или бандитов оказывают особенно мощное воздействие.
Следуя логике функционирования сетей в Интернете, движения приобретают широкое распространение среди пользователей не только потому, что это заложено в вирусной по своему характеру природе распространения сообщения, но также и в силу эффекта подражания, результатом которого становятся вспышки движений повсюду. Мы можем наблюдать их стремительное распространение от страны к стране, от города к городу, от одного института к другому. Просматривание и прослушивание сообщений о протестах повсюду, даже в самых удаленных областях или в иных культурах, вдохновляет на мобилизацию, поскольку порождает надежду на возможность перемен. И когда делиберация захватывает пространство автономии, надежда перерастает в яростный протест.
Горизонтальные мультимодальные сети, как в Интернете, так и в городском пространстве, порождают чувство сплоченности, общности; это очень важно, поскольку именно благодаря этому чувству люди преодолевают страх и обретают надежду. Сплоченность – это не то же самое, что сообщество, потому что сообщество подразумевает набор общих ценностей, в то время как внутри движения этому набору еще только предстоит выработаться, поскольку большинством участников движут их собственные мотивы и цели, а возможная общность между ними начинает формироваться в практике движения. Таким образом, сообщество – это цель, которую предстоит достичь, в то время как сплоченность – это точка отсчета, источник силы: Juntas podemos (исп. – вместе мы можем).
Участники сетевых социальных движений обладают высокой степенью саморефлексии: они постоянно задаются вопросами о себе самих, не только как о членах движения, но и как об индивидах – кто они, чего они хотят, чего желают достичь, на что похожи демократия и общество, к которым они стремятся, как избежать заблуждений и ловушек, в которые угодило так много потерпевших неудачу движений из-за того, что они стали воспроизводить механизмы той самой системы политического делегирования, которую они хотели изменить именно в том, что касается автономии и власти. Эта саморефлексия проявляется не только в продвижении к формированию сферы совещательности (делиберации) в обществе, но и на многочисленных интернет-форумах, в массе дискуссий, происходящих в блогах и в SNS-группах. Одна из ключевых тем подобных обсуждений – это вопрос о насилии, с которым движения неизбежно сталкиваются в своей деятельности.