Власть меча
Шрифт:
– Сержант, напоить лошадей и наполнить бутылки. От преступников нас отделяют девять часов.
Они ехали всю ночь. Маленькие бушмены шли по следу, освещенному только звездами и луной, а когда взошло солнце, следы по-прежнему тянулись прямо перед ними, залитые лиловыми тенями от косых лучей.
Теперь беглецов было четверо, потому что у источника к ним присоединился пастух табуна, и все они вели по запасной лошади.
Через час после рассвета они нашли место, где беглецы провели предыдущую ночь. Здесь Лотар бросил двух лошадей, измученных непрерывной
– Пока они спали, мы выиграли у них часов пять-шесть, – сказал Блэйн и посмотрел на Сантэн. Она немедленно распрямилась, стараясь не показать, что устала, но была бледна, и голова у нее кружилась.
– Он совсем не бережет лошадей, – сказала она. И они посмотрели на брошенных Лотаром лошадей. Те стояли, повесив головы, почти касаясь мордами земли – пара гнедых кобыл, одна с белой звездой на лбу, вторая – в белых «чулочках». Обе двигались с большим трудом, языки у них почернели, распухли и не помещались в пасти.
– Он не тратил на них воду, – согласился Блэйн. – Бедняги.
– Тебе придется застрелить их, – сказала Сантэн.
– Поэтому он их и оставил, Сантэн, – мягко ответил он.
– Не понимаю.
– Выстрелы, – объяснил он. – Он услышит выстрелы…
– О Блэйн! Что нам делать? Мы не можем их бросить и не можем взять.
– Приготовь кофе и завтрак. Мы все устали, и люди, и лошади. Надо отдохнуть несколько часов, прежде чем идти дальше. – Он спрыгнул с седла и развернул одеяло. – А тем временем я позабочусь о калеках.
Встряхнув овчинное одеяло, он подошел к первой кобыле. Остановился перед ней и расстегнул кобуру. Достал пистолет и обернул одеялом руку, в которой держал его.
Раздался приглушенный выстрел, кобыла мгновенно упала и судорожно задергала ногами, прежде чем замереть. Сантэн отвернулась, чтобы сварить в котелке кофе, а Блэйн нехотя направился ко второй кобыле.
Это было легкое движение воздуха, не звук, а скорее свет, как блеск крыльев колибри, но Сварт Хендрик и Лотар Деларей одновременно подняли головы и остановили лошадей. Лотар поднял руку, призывая к тишине, и они стали ждать, затаив дыхание.
Далекий звук выстрела повторился. Лотар и Хендрик переглянулись.
– Хитрость с мышьяком не сработала, – сказал рослый черный овамбо. – Следовало на самом деле отравить источник, а не делать вид.
Лотар устало покачал головой.
– Она, должно быть, мчится во весь дух. Они всего в четырех часах за нами, даже меньше, если подгоняют лошадей. Никогда не поверил бы, что она объявится так быстро.
– Почем ты знаешь, что это она? – сказал Сварт Хендрик.
– Это она. – Лотар нисколько не сомневался. – Она пообещала, что придет.
Говорил он хрипло, губы у него потрескались и покрылись сухими чешуйками кожи. Глаза налились кровью, их склеивала желтая слизь, густая, как взбитые сливки, с пурпурными пятнами. Борода стала разноцветной: золотистой, рыжей и белой.
Рука была до самого локтя обернута в тряпку, сквозь ткань проступал желтый гной. Руку поддерживали отчасти петля патронташа,
надетого на шею как перевязь, отчасти металлический ящик, привязанный к луке седла.Лотар повернулся и осмотрел равнину, поросшую редкими кустами и верблюжьей колючкой, но это движение вызвало новую волну головокружения, и он покачнулся и схватился за ящик, чтобы не упасть.
– Па! – Манфред схватил его за здоровую руку и озабоченно нахмурился. – С тобой все в порядке?
Лотар закрыл глаза, прежде чем смог ответить.
– Все в порядке, – прохрипел он.
Лотар чувствовал, как разбухает от заражения плоть руки. Кожа казалась истончившейся, натянутой так сильно, что грозила лопнуть, как перезрелая слива, вызванный заразой жар разносился с кровью. Он чувствовал, как болезненная дрожь, начинаясь под мышками, распространялась оттуда по всему телу, выгоняла испарину, обжигала глаза, стучала в висках, мерцала в голове, как пустынный мираж.
– Вперед, – прошептал он. – Нужно идти вперед.
Хендрик перехватил повод, за который вел лошадь Лотара.
– Подожди! – еле выговорил Лотар, покачнувшись в седле. – Далеко до следующей воды?
– Будем там завтра до полудня.
Лотар пытался сосредоточиться, но лихорадка заполняла его голову жарким туманом.
– Лошадиные капканы. Пора пустить в ход лошадиные капканы.
Хендрик кивнул. Эти капканы они взяли в одном из своих тайников. Весили они семьдесят фунтов – тяжелая ноша для вьючной лошади. Пора было избавиться от этой тяжести.
– Мы оставим для них приманку, – прохрипел Лотар.
Короткий отдых, трапеза наскоро и даже крепкий, горячий, слишком сладкий кофе, казалось, только усилили усталость Сантэн.
«Я не покажу ему это, – твердо сказала она себе. – Не сдамся раньше, чем они».
Но ей казалась, что кожа у нее страшно пересохла и грозит разорваться, как бумага, а блеск солнца заполнял голову тупой болью.
Она покосилась на Блэйна. Он сидел в седле высоко и прямо, непоколебимый и неутомимый. Но вот он повернул голову, и его взгляд смягчился.
– Через десять минут сделаем привал и попьем, – негромко сказал он.
– Я в порядке, – запротестовала она.
– Мы все устали, – ответил он. – В том, чтобы признаться в этом, нет ничего постыдного.
Полковник замолчал и заслонил глаза, вглядываясь вперед.
– В чем дело? – спросила Сантэн.
– Не знаю. – Он поднес к глазам бинокль, висевший у него на груди, и нацелил на темное пятно впереди, привлекшее его внимание. – Не могу понять, что это.
Малкомс передал ей бинокль, и Сантэн поднесла его к глазам.
– Блэйн! – воскликнула она. – Алмазы! Это ящик с алмазами. Они бросили алмазы!
Усталость слетела с нее, как сброшенный плащ, и, прежде чем Блэйн смог ее остановить, Сантэн вонзила пятки в бока своего мерина и помчалась галопом, перегнав бушменов. Поводья двух запасных коней натянулись, вынуждая животных скакать за ней; на спинах лошадей болтались и подскакивали бутылки с водой.
– Сантэн! – закричал Блэйн и тоже пустил лошадь галопом, пытаясь догнать ее.
Сержант Хансмейер дремал в седле, но мгновенно пришел в себя, как только двое начальников ускакали.