Власть мошенников

Закрыв глаза, он зажал в ладонях лицо.

— Нет, политики тут ни при чем, — приглушенно произнес он. — Пока ни при чем, но вскоре все изменится. Мы с тобой никогда не говорили о политике, но полагаю, пришло время рассказать тебе все, что мне известно.

Эти ублюдки потерпели поражение на Новой Финляндии. Вторжение с треском провалилось. Никто не сумел вернуться. И теперь все осведомители сообщают, что Лига ведет усиленные розыски гардианов. Теперь они знают, что мы существуем, и опасаются нас. Это все меняет. В Лиге знают, что мы где-то есть, знают, что мы погубили много людей, и теперь там прилагают все усилия, чтобы отыскать нас. Значит, нас в конце концов найдут. Наши лидеры уже признались в этом себе и теперь пребывают в панике.

Он сделал долгую паузу, а затем продолжал с горечью и гневом:

— А наш до идиотизма храбрый лидер правительства, генерал Жюль Жаке, который заварил всю эту кашу, навлек на себя еще большие неприятности. Он пытался совершить удачный ход, но чуть не лишился власти. Теперь ему придется демонстрировать свою непреклонность, силу и способность вести оборонительную войну — в которой, кстати, виноват только он, — чтобы не получить пинок под зад. А те, на кого он хочет произвести впечатление, его адмиралы, генералы и прочие, — грубые животные. Варвары. Жаке и его свора приказали перестрелять или бросили в тюрьму всех мало-мальски достойных членов правительства. Кое-кто из самых лучших был вынужден уйти в отставку.

— Но что же теперь будет? — перебила Люсиль.

— Вероятно, Ромеро уже на пути к Столице. Он раззвонит о биологическом оружии всем, кто согласится его слушать, а в нынешнем положении правительство будет просто обязано прислушаться к его словам. Эта идея придется по вкусу Жаке. Остановить их невозможно. У них есть электронные переводчики, есть люди, владеющие 3—1. Ситуация полностью вышла из-под нашего контроля. Конечно, я мог бы попытаться заверить тебя, что правительство не падет так низко, но сейчас оно до смерти перепугано и потому готово на все. — Густав вдруг хватил кулаком по столу. — Недоумки, идиоты! Мы почти ничего не знаем об аборигенах Заставы, не знаем, кто они, о чем думают, чего хотят, а правительство вознамерилось преподать им урок, как надо убивать людей и уничтожать корабли!

Люсиль не сводила с него глаз. И она и Густав понимали, что он только что перешагнул черту, из-за которой нет возврата. Ему следовало бы арестовать Люсиль за шпионаж, приговорить ее к заключению, а запись уничтожить.

— Спасибо тебе за откровенность, Джонсон. И спасибо за то, что у тебя хватило ума ужаснуться.

— Лучше бы я умел держать себя в руках, — проворчал Густав. — Я не выспался… Но подожди секунду — разве, с другой стороны, все так безнадежно? Может быть, аборигены Заставы не сумеют выполнить условия сделки? Может, они откажутся от нее?

Люсиль крепко задумалась и пожала плечами. На нее внезапно навалилась усталость.

— Не знаю. Вряд ли кто-нибудь из твоих техников или ученых сможет ответить на это…

— Даже если бы техники были способны ответить, я не рискнул бы обращаться к ним. Здесь только преданные гардианы, ни единого колониста — полагаю, кроме меня.

— Что такое «колонист»?

— Так называют жителей Столицы, которые хотят обрабатывать землю, а не пытаться завоевать вселенную. Но сейчас это не важно. Вопрос в том, что техников расспрашивать нельзя.

— Я доверяю К'астилль, — вдруг твердо заявила Люсиль.

— Но почему? Разве она не одна из нигилистов — или как там называется эта религия Д'еталлис?

— Это не религия и не философия. К тому же К'астилль не принадлежит к нигилистам. Она — временный житель.

— Как ты сказала?

— Временный житель, — повторила Люсиль. — И я сама этого толком не понимаю, потому объяснить могу с трудом. Нигилизм исповедует группа, а группа — это нечто вроде небольшого народа или народности, у которой нет определенной территории. Я не знаю, существуют ли здесь более крупные народы.

— Продолжай, — попросил Густав.

— Положим, тебе не нравится твоя группа, ты не согласен с ее идеями, — объяснила Люсиль. — В таком случае ты можешь выйти на Дорогу и найти другую группу — это очень просто.

У аборигенов Заставы отличные дороги и надежные системы связи. Тебе уже известно, что у них есть радио и эквиваленты наших карт и книг. Найдя группу, с которой ты согласен, ты можешь присоединиться к ней на Дороге.

Если же и новое окружение тебе придется не по душе, ты вправе искать подходящую группу, пока не найдешь. Аборигены постоянно путешествуют. Множество их поговорок и выражений, связанных с Дорогой и путешествиями, показывают, как высоко они ценят возможность перемещаться с места на место. Для аборигенов нетипично оставаться на одном месте так долго, как они делают теперь, — это лишь доказывает, насколько важным событием они считают наше появление. И поскольку с нами общаются нигилисты, это придает нигилистам особую важность, в их группу вливаются новые члены, которым любопытно узнать о нас. Зато несколько прежних членов группы, которым надоело сидеть на одном месте, покинули ее и отправились в путь.

— Но ты хотела объяснить, почему можно доверять К'астилль, — напомнил Густав.

— Это я и пытаюсь сделать, просто необходимы некоторые пояснения. Знаю, с моей стороны нелепо читать тебе лекции об обществе Заставы, особенно в такое время, но ты должен понять. В возрасте, соответствующем нашему подростковому, абориген Заставы уходит из своей группы и путешествует с другими. Это нечто вроде нашего обмена студентами. Молодым аборигенам не обязательно присоединяться к группам, с которыми они путешествуют. Обычно по завершении путешествия молодежь возвращается в родную группу.

К'астилль рассказывала о своей группе — сейчас она находится к северу отсюда. По-видимому, К'астилль до сих пор хочет вернуться туда. Ее не прельщает возможность присоединиться к нигилистам. Не дожидаясь твоего вопроса, могу пояснить, что нигилисты — аборигены, которые убеждены в необходимости кончать жизнь самоубийством до впадения в старческий маразм, до первых признаков дряхлости и тому подобное. По-видимому, здесь среди стариков распространены психические заболевания. Они не любят говорить об этом, но отношение к смерти среди них заметно отличается от нашего. К'астилль совершенно не верит в нигилизм. Когда мы приземлились здесь, она как раз путешествовала неподалеку и присоединилась к нигилистам из чистого любопытства. Могу добавить, что она была обеспокоена смертью прежней правительницы и тем, что власть перешла к Д'еталлис.

— Значит, ты считаешь, что мы могли бы поговорить с К'астилль? Дать ей прослушать запись и спросить, возможно ли создание биологического оружия?

— Да, но не только. По-моему, мы должны сообщить ей о случившемся. Не забывай, что Д'еталлис желает обратить оружие людей против аборигенов Заставы. Следует предупредить об этом другие группы.

— Тогда давай найдем ее. — Густав поднялся.

— Хорошо, — кивнула Люсиль. Внезапно ее внешнее спокойствие вновь иссякло. Она выглядела испуганной — такой Густав еще никогда не видел ее. — Джонсон, а если это правда… Что тогда нам делать?

Джонсон Густав задумчиво оглядел кофейник и только тут понял, что забыл включить его.

— Не знаю, Люсиль. Нам нужно время, чтобы подумать. Но, нравится нам это или нет, мы уже ввязались в это дело. Так что давай поспешим разыскать К'астилль.

Они разыскали К'астилль без особого труда. Молодую зензаму привлекали все изделия людей, особенно сложные конструкции, она постепенно превращалась в высокоэрудированного специалиста. С каждым днем людям было все труднее находить место для посадки шлюпок — лагерь рос, и потому вскоре команда военных строителей стала превращать ближайшую поляну в посадочную площадку с основанием из армированных бетонных плит. Решив, что местных жителей заинтересует процесс строительства, Густав и Люсиль направили джип к посадочной площадке, и действительно — К'астилль наблюдала там за работой строителей.