Власть над Сетью. Как государство действует в Интернете
Шрифт:
На базовом уровне доверие можно разделить на когнитивное и аффективное. Первое рационально и основано на знании, второе — чувственно и основано на эмоциональном отношении. В обыденной жизни они тесно переплетены и усиливают друг друга. В случае доверия по отношению к правительству более важным оказывается когнитивный аспект доверия, когда мы осознанно выбираем, кому, на основании чего и в каких обстоятельствах мы доверяем. При этом абсолютная полнота знания уже не подразумевает доверия: в таком случае можно делать обоснованные предсказания. Полное отсутствие знания, однако, также не ведет к доверию: ему просто не на чем основываться.
Доверие как социальная установка предполагает определенный спектр ожиданий по отношению к своему объекту.
Вкратце эти ожидания можно обобщить следующим образом:
• Честность.
• Хорошие намерения (benevolence). Это своего рода этическое направление доверия, связанное с ожиданием выражения своего рода «заботы» от правительственных организаций. Заботы о всеобщем благополучии и мотивации действовать в интересах других. Это те ожидания, которые связаны с воспринимаемыми намерениями правительства, их проявлениями по отношению к общественному интересу.
• Компетентность. Действенное направление доверия, подразумевающее ожидания эффективности, экспертности как части правительственного исполнения функций. Это наиболее утилитарное измерение доверия, непосредственно связанное с функционированием правительственной машины. Ожидание компетентности есть ожидание наличия знаний и навыков, необходимых для эффективных операций по повышению организационной продуктивности.
Удовлетворение описанных ожиданий формирует базовую установку доверять их источнику со всеми сопутствующими выгодами этого положения.
Прозрачность и доверие
Прояснение связей прозрачности и доверия является одним из наиболее важных и частых вопросов исследователей электронной государственности. Исследователи здесь разделяются на оптимистов, пессимистов и скептиков. Первые считают, что прозрачность сама по себе приводит к возникновению доверия, что снижение уровней секретности пойдет всем на пользу и не ранит никого, кому нечего скрывать. В пользу этой точки зрения говорит вся идеология открытости современного общества. Скептики говорят, что на формирование доверия оказывают влияние так много факторов, что сама по себе прозрачность не играет решающей роли.
Способность граждан более эффективно контролировать государственную информацию не обязательно будет вести к улучшению функционирования системы, но обязательно будет иметь массу социальных последствий. Сразу после формулирования прозрачности как основной ценности нового типа управления стали появляться критические мнения о границах ее применимости и сомнения в ее реальной полезности для процесса принятия и осуществления политических решений [445] .
Слишком много ожиданий в последнее время возлагали на конструкт прозрачности и его роль в «повышении морального уровня общественной жизни». По мнению все большего числа авторов (см., например, Амитаи Эциони [446] ), полагать, что прозрачность может оправдать все эти высокие цели, нереалистично, и все чаще можно слышать, что она переоценена. Прозрачность не всегда ведет к ожидаемому поведению. Более того, всегда остается под вопросом то, что НЕ было сделано прозрачным — не было записано на бумаге или устройстве либо просто выведено из-под необходимости быть прозрачным.
445
http://www.theguardian.com/commentisfree/2010/jun/08/problem-transparent-government.
446
http://www.transparencyconference.nl/wp-content/uploads/2012/05/Baume-Papadopoulos.pdf
Рассмотрение вопроса о прозрачности и доверии поднимает еще один важный культурный пласт. В России и западных демократиях сформированы практически противоположные культурные парадигмы отношений власти и общества. В некотором смысле насколько для американского гражданина для сохранения ощущения спокойствия и доверия важно знать, что правительство «все ему говорит» или «ничего не скрывает», настолько же для русского человека важно знать, что у власти есть
секреты, что в случае опасности власть разыграет неведомую и непобедимую карту. Секретность в отношении власти есть важная, если не ключевая характеристика. Государственные секреты должны быть и должны бдительно охраняться.Прозрачность — ключевая характеристика новых технологий, а их глубокая включенность в общественную жизнь влияет, в свою очередь, на бюрократическую культуру. «Хорошее» правительство теперь должно быть не только эффективным, демократичным и легитимным, но и прозрачным. Общественный контроль должен иметь возможность осуществляться посредством прозрачности, а не через систему представителей. И прозрачность уже не результат демократических ценностей, а ценность сама по себе [447] .
447
http://www.transparencyconference.nl/wp-content/uploads/2012/05/Meijer.pdf
Прозрачность работает в двух направлениях: она изменяет структуры общества, в рамках которых существует, трансформируясь при этом сама под гнетом их изменений. В каком-то смысле прозрачность и есть придание информации диалогического характера, создание точек контакта с ней. Некоторые авторы, говоря о прозрачности, разделяют ее на «видеть» (прозрачность, доступ к информации) и «говорить» (участие, доступ к процессу).
Рассмотренная выше прозрачность касается «видимого». По отношению к общественному контролю и государственному управлению это лишь первая ступень и необходимое условие, но не его сущность. Общественный контроль есть использование возможностей этого «зрения», активность, право голоса. «Голос», возникающий из оптимального использования прозрачности — это и есть само осуществление общественного контроля и основа открытого государства.
Этот голос отражает переход на уровень участия — использования способов вовлеченности, диктуемых прозрачностью и из нее извлекаемых. Наличие всех необходимых свойств прозрачности не является залогом ее использования и превращения в общественный контроль. Это связано с тем, насколько способны те, кому прозрачность предоставлена, ею пользоваться.
Участие
Участие — это реализация общественного контроля. Деятельность, направленная от граждан к государству с целью использования всех возможностей прозрачности последнего. Как и измерение открытости, участие измеряется не своими потенциальными возможностями, а уровнем реального их использования. Участие состоялось как часть системы только в случае, если открытость к действию встретилась с возможностью его реализовать.
Существует известная «лестница гражданского участия» [448] :
Ранее полноценная реализация общественного контроля была затруднена значительными информационными, временными и материальными препятствиями, а также трудностями соединения систем правительства и общества. Теперь, когда интернет стал платформой встречи для граждан и государства, теоретически возможно участие всех. Описать формальные границы участия становится менее важным. Акцент переносится на интерес к предлагаемым идеям. Конкретные формы участия могут быть как заданы программно, так и формироваться пользователем
448
http://lithgow-schmidt.dk/sherry-arnstein/ladder-of-citizen-participation.html
Участие, о котором идет речь, представляет новый для граждан вид деятельности. По отношению к известным ранее формам участия в участии граждан в государственной оптимизации происходит ряд важных изменений как на уровне субъекта и объекта, так и на уровне процесса.
Изменения субъекта:
• Возможность анонимности. В интернете появляются ранее невозможные анонимные формы политического участия. Однако их возможности ограничены. Прирост возможностей участия идет вместе с отказом интернет-субъекта от анонимности и размытости.