Власть

— Что ты на меня вылупилась, идиотка, — мои мысли прервало злобное шипение Адрея. Мой муженек проснулся и смотрел на меня с ненавистью, — я тебе уже сто раз сказал, что меня мучает жажда и голод.

Я непонимающе заморгала, пытаясь уловить связь между мной и его голодом. И Адрей, довольно осклабившись, сообщил:

— Ты моя жена, и должна заботиться о муже! А твой муж хочет жрать и вина побольше! Я тебе не Гирем, чтобы потакать твоим капризам, — он презрительно скривился.

Я послушно склонила голову, пряча от него улыбку. Я совершенно зря тревожилась о том, как буду добавлять травки в напитки Адрея. Мой муженек позаботился об этом сам.

Глава 29

Из-за нежелания Адрея хотя бы немного потерпеть, пришлось останавливать обоз прямо посреди дороги, не дожидаясь удобной для отдыха полянки, которые встречались довольно часто.

Наш путь пролегал через те места, где восемь лет назад мы с Лушкой вышли из подземелий. И сейчас, стоя на обочине дороги, я смотрела на горы, в которых мне пришлось впервые в жизни столкнуться с ситуацей, в которой я могла рассчитывать только сама на себя. Ветер трепал мои волосы, выбившиеся из прически, и я как будто бы снова чувствовала голод, холод, боль в плечах, ногах, спине и бесконечное отчаяние от того, что впереди у меня была неизвестность. Верный друг моего отца, который должен был позаботиться о нас с принцем Фиодором, оказался предателем. Нам некуда было идти, нам нечего было есть. И я помню вкус простого бутерброда с луком и салом, которым нас угостил дядька Кирк... Ничего вкуснее я никогда не ела. Ни до, ни после. Потому что к этому крошечному кусочку хлеба прилагалась самая лучшая приправа — многодневный голод.

— Ваша светлость, — со спины ко мне подошла Тайка, — все готово... Вы уверены, что хотите сами отнести обед вашему супругу? Это могу сделать я... или его личный камердинер...

Я повернулась к Тайке и хотела сказать, что это такая мелочь, но не смогла. Ветер хлестнул по лицу, и я вдруг поняла, что плачу. Слезы сами собой лились из глаз. Слишком болезненны были воспоминания...

— Ваша светлость, он вас обидел? — встревожилась Тайка, — я позову Южина, пусть он вас подлечит... Незачем терпеть боль.

Она уже развернулась, но я остановила ее:

— Нет, Тайка, все хорошо. Я сделаю все сама. Не переживай, — улыбнулась, — мне уже приходилось подносить еду.

Тайка понимающе кивнула и поклонилась. А я отправилась к повару за обедом для Адрея. Я не собиралась проводить с ним время, а значит нужно было позаботиться, чтобы муженек мне не мешал. Поэтому, вручив Тайке, поспешившему мне на помощь, тяжелый поднос с тарелками, подхватила кувшин с вином и самолично понесла их супругу, выполняя его величайшее повеление. Чуть не помешала прислуга, суетившаяся рядом и пытающаяся помочь мне донести кувшин хотя бы до кареты. Но у мне все равно удалось улучить и высыпать щепотку Тихой ночи. Пусть Адрей поспит...

Заснул он и в самом деле очень быстро. Снадобья Великой Матери еще меня не подводили. А я отодвинула штору, впуская в карету лучи солнца и достала письмо, которое мне вручила Ирла Шерши. Теперь можно было не бояться, что кто-то увидит его в моих руках.

Великая Мать писала:

«Еляна, если ты читаешь это письмо, значит случилось что-то непредвиденное, и наша с тобой встреча, которую я запланировала на вечер накануне брачной церемонии, не состоится. Однако, прежде чем ты войдешь в Высокий род Бокреев, ты должна кое-что узнать.

Я уверена, Ирла уже просветила тебя о степени нашего родства. Эта девчонка совершенно не умеет держать язык за зубами».

Я хмыкнула. Что-то не вязалась такая характеристика с той ролью, которую выполняла баронесса Шерши. Столько лет удачно шпионить в королевском замке, оставаясь в глазах всего двора «глупышкой Ирлой», дорогого стоит. Значит, либо Великая Мать недооценивает свою сестру, либо она не хочет, чтобы я с ней сближалась, либо есть какие-то другие причины, о которых я пока не знаю.

«Но у меня есть еще одна сестра — герцогиня Бокерй, твоя свекровь. Не знаю, обратила ли ты внимание на наше сходство, но в детстве и юности нас очень часто путала даже родная мать.

Собственно, поэтому и случилось то, что случилось.

Мы родились почти одновременно, но одной из нас было суждено стать Наследницей, а другой — всего лишь игрушкой в руках Великой Матери, орудием для достижения поставленных целей, супругой принца и матерью девочки, которая должна была стать Наследницей силой Древних Богов и будущей королевой».

Ничего нового, я усмехнулась, точно такое же желание было и у самой Великой матери. Яблочко от яблони недалеко падает.

«Воспитывали нас по-разному. Одну обучали, как будущую королеву, а другую — как будущую Великую Мать. Только тогда мы не подозревали, что разница между этими ролями гораздо глубже, чем могло бы показаться на первый взгляд.

Пока одна корпела над учебниками по экономике и политологии, вторая веселилась и развлекалась, проводя время в кругу сестер. Пока одна училась быть жесткой и даже жестокой, вторая восхищалась прекрасными закатами и купалась в любви мужчин и влюблялась сама.

Великая Мать шла к своей цели очень упорно. Ей удалось подписать с королем Грилории предварительный брачный договор, согласно которому принц должен был жениться на ее дочери сразу, как ей исполнится восемнадцать. Сестры знали об этом и были готовы следовать воле матери».

Я прекрасно понимала о чем пишет Великая Мать. И об учебе, и о готовности следовать воле старших. Я тоже беспрекословно вышла бы замуж за того, на кого указал бы отец. Да, я мечтала, чтобы это был Эбрахил, и даже просила отца о такой судьбе, но приняла бы любое его решение. Потому что я принцесса. Потому, что я должна. Меня так воспитали.

«Накануне приезда жениха Наследница решила устроить для сестры прощальную прогулку. Она тайком вывела сестру в город, чтобы в последний раз прогуляться по родным улицам, потанцевать и повеселиться. Она и раньше так делала, помогая сестре отвлечься от бесконечной муштры.

Но тот раз получился совершенно особенным.

Я помню этот вечер так, как будто бы он случился только вчера. Мы гуляли по ярмарочной площади в Ургороде. Она никогда не пустовала. Но если по утрам расставляли свои шатры почтенные торговцы, то вечерами их места занимали музыканты, циркачи и артисты, чтобы веселиться всю ночь.

И там, у одного из костров, где собрались купцы из Аддии, я увидела его... Он танцевал под рокот аддийских барабанов, извиваясь так, как будто бы в его теле не было костей. Его черные волосы прилипли к мокрому от пота лбу, его густые ресницы трепетали, как крылья бабочки, белоснежные зубы сияли, как драгоценные жемчужины, а обнаженный торс, блестел от пота. Всполохи огня отражались в его черных, как ночь, глазах. Он и сам был пламенем. Горячим, обжигающим...

Я не могла отвести от него взгляд. Стояла и смотрела на мужчину, который должен был быть моим. Об этом в один голос твердили и моя душа, и мое тело».