Властелин Безмолвного Королевства

Нассим Ализарин, бывший друг.

В память о старой дружбе, о великий Лев, окажу тебе любезность. Берегись. С севера надвигается гроза. Я видел ее собственными глазами, и породил ее ты сам. Даже сам Всемогущий не устоит перед нею».

Гордимер Лев закрыл глаза. В послании звучало пророчество. Спустя некоторое время он приказал, все так же не открывая глаз:

– Все ступайте прочь. Суд продолжится завтра утром.

Он стоял так, унесясь мыслями далеко, пока зал не опустел и не наступила тишина.

Когда он открыл глаза, эр-Рашаля рядом не было. Каиф по-прежнему спал. Гамель исчез.

– Глейд, – спросил военачальник своего телохранителя, все еще державшего за волосы мертвую голову, – что ты обо всем этом думаешь?

– Генерал Нассим пропал потому, что узнал об убийстве сына. Но Хагид ведь был среди тех ша-луг, что погибли в Кальзире.

– И быть там ему не полагалось.

– Да, – кивнул телохранитель. – О том, что случилось в Кальзире, ходят мерзкие слухи. Говорят, некоторых ша-луг бросили на произвол судьбы, не пустили на корабли, которые забирали оттуда уцелевших.

– Неужели? Я ничего подобного не слышал. Сидики, у тебя такой вид, будто ты вот-вот лопнешь. Только говорить не осмеливаешься. Повелеваю, осмелься.

– О могучий Лев, ты многого не слышишь, сидя здесь, во дворце, – начал Сидики, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало и тени упрека, хотя поведение верховного командующего в последние годы и вызывало у телохранителей возмущение.

Даже ближайшие соратники Гордимера были уверены, что это именно он приказал оставить тех ша-луг на милость неверным, потому что они были связаны с Элсом Тейджем, капитаном, которого все любили и которого Лев почему-то очень боялся.

Однако в конце концов телохранители, да и вообще все ша-луг, которые часто бывали во Дворце Королей, предпочли думать, что во всех несчастьях виноват волшебник эр-Рашаль аль-Дулкварнен.

– Ну так просвети меня.

24

Брот. В конце дня

Пробездельничав целую неделю, Пайпер Хект начал по полдня проводить в Кастелле. Из Кройса не поступало никаких приказов, но слухи ходили самые неутешительные. Готовилось новое вторжение в Коннек. В этом уже можно было не сомневаться. И на этот раз воевать предстоит с Ночью. Так что скучать не придется.

Корабли продолжали забирать оставшихся солдат с Артесипеи. Титус Консент неустанно напоминал всем, кто вернулся, о том, что своим возвращением они обязаны Пайперу Хекту. Главнокомандующий и Бонифаций VII поняли друг друга. Отныне с патриаршими воинами будут обращаться достойно. А если нет, то мало обидчикам не покажется.

К Анне в гости ненадолго заглянул Пинкус Горт. Проиграв хозяйке в шахматы, он уселся побеседовать с Хектом.

– Пайп, ты со своими солдатами поосторожнее. Кое-кто в коллегии уже точит на тебя зуб – просто потому, что ты занял сильную позицию.

Пайпер это уже понял. Только соберется больше трех человек, у кого-нибудь мигом зачешутся руки укокошить товарища.

Он собирался было злобно огрызнуться в ответ, но сдержался.

– Чего? – удивился Горт. – Не веришь?

– Да нет – тебе верю. А вот себе не очень.

Горт удивленно поглядел на друга, давая понять, что ничегошеньки не понял.

– Среди этих «кое-кого» нет ли случайно твоего начальничка? – спросил Хект.

– Есть. Он на тебя давно бочку катит.

– И всегда катил. Я у него мальчиком на побегушках не стал.

– Он считает, ты ему должен.

– Да неужели? Потому что он нас вытащил из Племенцы?

– Ага. И всякое другое тоже.

– А ведь если б я не растолкал его тогда в Оунвидийской теснине, он бы на тот свет отправился.

– Пайп, я его не оправдываю, просто тебя предупреждаю. Он требует ужесточить правила – те, что касаются размещения в городе солдат.

Хект это предвидел. Даже если бы Бронт Донето не стал консулом, городской совет и сам до этого додумался бы. Хотя, может, и не так скоро. Лишь служители церкви не возражали против того, чтобы Хектовы солдаты жили в бротских казармах.

– Думаю, мы уже ничего не нарушаем.

Чистой воды мухлеж: Пайпер договорился с Братством Войны, и все его воины, размещенные в Кастелле, как бы приписывались к Братству.

– Закон гласит иное. Пять тысяч вооруженных бойцов могут находиться в городе не дольше четырех дней. А еще сколько с Артесипеи понаедет.

– Разве плохо? У вас же тут неприятности?

– Пайп! Я ссориться не хочу. Просто говорю как есть. А еще интересно мне, что поделывает твой дружок, принципат Делари? Давненько его не видно.

– Не знаю. А что?

Хект улыбнулся Вэли и Лиле. Девчонки под всевозможными предлогами крутились возле гостя. Их разбирало любопытство, к тому же Горт иногда приносил гостинцы.

После того нападения, когда ее саму ранили, а Малютку убили, Лила вполне оправилась, но только физически – в душе ее все еще жил страх. Она была старше и крупнее Вэли, но ходила за подругой словно тень. Тяжелые детские годы, казалось, не давали о себе знать. По словам Анны, девочка отличалась хорошими манерами и прекрасно справлялась с домашними хлопотами, только вот оставалась замкнутой. Книги она любила больше, чем Пелла. И еще ей удавалось разговорить Вэли.

Хект сам слышал, как они болтают – весело, почти как дети, у которых было обычное радостное детство.

– Донето любопытствует, – ответил Горт. – Они не сильно дружат. Когда рухнул ипподром, вообще чуть ли не враждовали. Но потом как-то помирились. Теперь худо-бедно друг дружку терпят.

– Делари рассказывал, будто у них вышло недопонимание. Много кто болтал без умолку, вместо того чтобы слушать. А в результате они сцепились, хотя добивались одного и того же – хотели покончить с чудовищем, которое убивало людей.

Горт нахмурился.

– Пайпер, они с ним не покончили, – вмешалась Анна.

– Что? Конечно покончили. Принципат Делари… – Хект запнулся: объяснять-то было нельзя.

– Значит, у чудища был младший братик, который продолжил семейное дело.

– Ты о чем, Анна? – Горт изумился не меньше Пайпера.

– Снова начали убивать людей. Точно как тогда.

Краска сошла с лица Горта.

– Пайп, ты сказал – Делари его укокошил.

– Он мне так объяснил.

– А тело показал?