Властелин колец

Он шагнул вперед, но Боромир медлил. Он явно пребывал в нерешительности.

– Разве это единственная дорога? — спросил он.

– А какую бы предпочел ты? — обернулся к нему Арагорн.

– Прямую, всем понятную, даже если она утыкана мечами! — вырвалось у Боромира. — По чужим и странным тропам ведут нас наши вожатаи, и мы терпим неудачу за неудачей! Разве я не протестовал, когда Гэндальф повел нас в Морию? И разве мы не были наказаны? Теперь ты говоришь, что надо идти в Золотой Лес. Мы, гондорцы, много слышали об этом гибельном крае [268] , откуда почти никто не возвращается, а если возвращается, то неузнаваемым.

268

Боромир относится к эльфам чисто по–человечески — такое отношение выражено, например, в английских сказках, где эльфы — чуждое людям племя и где очарованный их пением простак может вернуться домой тремя столетиями позже или, потеряв рассудок, влюбиться в королеву эльфов и забыть прежнюю невесту. Танцуя по ночам с эльфами, человек может заболеть и исчахнуть, эльфы подменяют младенцев в колыбели и т.д. В «Беовульфе» эльфы упоминаются наравне с орками и прочими чудищами — врагами рода человеческого. Немудрено, что Боромир побаивается Лориэна.

– Неузнаваемым? Это верно: в Лориэне люди меняются и никто не возвращается прежним, — сказал Арагорн, потемнев лицом. — Поистине не осталось в Гондоре прежней мудрости, если в былом Городе Мудрецов говорят о Лотлориэне такие слова! Верь, чему хочешь, но другой дороги для нас нет, разве что вернуться к Воротам Мории или попытать счастья в диких горах, — а можно в одиночку переплыть Великую Реку и посмотреть, что получится.

– Тогда веди! — смирился Боромир. — И все же этот Лес грозит гибелью.

– Это правда, — согласился Арагорн. — Он прекрасен и гибелен, но погибель в нем грозит только тому, кто задумал злое дело. Тем же, кто не таит за пазухой камня, бояться нечего. За мной!

Путники углубились в Лес, но уже через версту путь внезапно преградила быстрая река, бегущая с лесистых холмов, которые уступами поднимались к оставшемуся слева горному кряжу. Слышно было, как во мгле шумит водопад. Темный поток стремительно несся меж высоких берегов и, бурля водоворотами, соединялся среди свисающих в него корней с водами Серебряной.

– Вот и Нимродэль! [269] — возликовал Леголас. — Лесные эльфы сложили о ней немало песен, и мы, северяне, их не забыли. Радуга над водопадами, золотые цветы, которые плывут по течению вместе с пеной… Но сейчас темно, и мост через Нимродэль разрушен… Пойду омочу ноги: говорят, Нимродэль исцеляет от усталости.

Он спустился по крутому берегу и ступил в воду.

– Сюда! — позвал он. — Тут неглубоко. Давайте перейдем на ту сторону! На том берегу самое место для ночлега. Шум воды поможет нам уснуть и забыть о нашем горе.

269

Синд. «белый + ?». Невеста короля Лориэна Амрота. Вероятно, имя Амрота взято из языка Лесных эльфов, пишет Толкин в НС. Эльф Амрот стал королем Лориэна после смерти своего отца Андира, который погиб в битве на поле Дагорлад (3434 г. ВЭ, Война Последнего Союза с Сауроном, см. прим. к гл. 2 ч. 1 кн. 1, Саурона низвергли Гил–галад… и Элендил…). После войны в Лориэне и вокруг него надолго установился мир. Сам из Синдаров, Амрот усвоил многие обычаи Лесных эльфов, которыми правил, — так, например, он построил себе дом по их обычаю, в кроне дерева. Амрот полюбил деву из племени Лесных эльфов — Нимродэль. Нимродэль тоже любила его, но долгое время отказывалась стать его женой. Амрот был из Синдаров, эльфов, пришедших с Запада (см. прим. к гл. 1 этой части), а Нимродэль считала, что с появлением в Лориэне западных эльфов в Средьземелье пришли войны и тревоги; она тосковала по прежним беспечальным временам и отказывалась говорить на других языках, кроме Лесного Наречия. Мало кто думал так же, как она, поэтому Нимродэль жила одна, над водопадами реки, названной ее именем. Настал день, когда миру в Лориэне стала угрожать новая опасность. Гномы разбудили зло, жившее в Мории, и Нимродэль в ужасе бежала прочь из Лориэна на запад. Случилось это в 1981 г. ТЭ. Амрот отправился на ее поиски и встретил Нимродэль на опушке Фангорнского леса — деревья не пожелали пустить ее в чащу. Здесь Нимродэль и Амрот наконец обручились, однако Нимродэль поставила Амроту условие: она станет его женой, только если Амрот отыщет для нее такое место, где нет ни войн, ни тревог. И Амрот поклялся сделать то, о чем она просила, хотя ради этого ему пришлось покинуть свой народ в годину бедствий. Однако в Средьземелье уже не было страны, где можно было бы жить, не ведая тревог, и Амрот рассказал Нимродэли о Закатном Крае, куда могли попасть и Лесные эльфы, — путь был открыт и для них, ведь в их сердце тоже была вложена тоска по Морю, хотя она и дремала до времени. Так Амрот и Нимродэль отправились в Эльфийские Гавани, которые в то время находились на юге, и Амрот оставил свой народ. Однако по дороге они потеряли друг друга, и Амрот оказался в Гаванях прежде Нимродэли. В то время Гавани были почти заброшены, и там оставался только один корабль, способный совершить такое плавание. Амрот уговорил команду подождать Нимродэль, но время шло, а Нимродэль все не появлялась. Наконец однажды осенней ночью ураган сорвал якоря и унес корабль в море. Амрот, который, как и остальные, жил на корабле, обнаружил несчастье только утром и без раздумий бросился в воду и поплыл к берегу. Больше ни его, ни Нимродэли никто не видел. О судьбе Нимродэли в книгах Толкина говорится мало, и что с ней стало — неизвестно; правда, в НС упоминается о том, что Нимродэль заблудилась в Белых Горах Гондора. В своих скитаниях она набрела на реку, напомнившую ей Нимродэль; она села у воды, глядя на отражения звезд, и от усталости надолго заснула, почему Амрот и не дождался ее. С тех пор эта река называется Гилраин (синд. «звезда + странствие»).

Друг за другом они спустились к реке и вслед за Леголасом перешли ее вброд. Ступив в воду, Фродо ненадолго остановился и дал воде свободно омыть усталые ноги. Вода Нимродэли холодила, но прикосновение ее было удивительно чистым и приятным, и, когда волны дошли до колен, Фродо почувствовал, что вся дорожная грязь и усталость смыты бесследно и больше не вернутся.

Когда Отряд собрался на другом берегу, Арагорн дал своим спутникам разрешение отдохнуть и поесть. Все устроились поудобнее, и Леголас рассказал множество сбереженных эльфами Чернолесья легенд о Лотлориэне и о том, как ярок был солнечный и лунный блеск на полянах у Великой Реки, пока мир не стал серым и бесцветным, как теперь.

Наконец наступило молчание; только нежный плеск и музыка водопада доносились из полутьмы. Фродо прислушался — и ему померещилось, будто в журчанье воды вплетается голос, поющий песню.

– Слышите? Это поет Нимродэль, — отвечая его мыслям, проговорил Леголас. — Хотите послушать песню о ней? Нимродэль — имя эльфийской девы. Она звалась так же, как и река, на берегах которой она когда–то жила. На нашем, лесном наречии эта песня звучит очень красиво, но в Ривенделле ее сейчас многие поют на Западном Языке. Вот послушайте. — И тихо, так, что шелест листьев по временам почти заглушал его, Леголас начал:

Эльфийской девою она Прекрасною была — Как искорка росы, ясна, Как серебро, светла.

Как солнце на златых ветвях Лотлориэнским днем, Алмаз горел в ее кудрях Немеркнущим огнем.

И голос был у девы чист, И поступью — легка: Так мчится золотистый лист По воле ветерка.

Глаза прозрачней, чем слюда, Певучие уста… У Нимродэли, где вода Прохладна и чиста,

Она любила напевать О всем и ни о чем — И лился в блещущую гладь Серебряным ручьем,

И плыл по волнам, как листок, Плыл и не мог уплыть Тот голос, коего поток Так и не смог забыть.

Но путь, что ей пришлось избрать, Увел ее во тьму… Ее следов не отыскать Нигде и никому.

А в Серой Гавани стоял Корабль золотой — И долго–долго деву ждал У пристани морской,

Покуда буря не пришла Из–за могучих гор И тот корабль не унесла В бушующий простор.

Исчезла из виду земля, Трещит бушприт и грот — Летит, не слушаясь руля, Корабль над бездной вод.

И к небу Амрот длань вознес, В глазах его печаль — И проклял он корабль, что нес Его от милой вдаль.

Он был эльфийским королем В краю лесных полян — И был Лотлориэн при нем Прекраснейшей из стран.

Стихии сжалиться моля, Стоял он, горя полн, — И прыгнул в бездну с корабля, В пучину черных волн.

Валы вздымались, ветер выл, И пена до небес — Но Амрот лебедем поплыл И среди волн исчез.

С тех пор не слышали о нем Ни Запад, ни Восток. Что сталось дальше с королем — Узнать никто не смог.

Голос Леголаса чуть дрогнул, песня оборвалась.

– Дальше я петь не могу, — сказал он. — Это только начало — я многое позабыл. Песня длинная и печальная — в ней говорится о том, как в Лотлориэн, Лориэн Цветущий, впервые пришло горе, а случилось это оттого, что гномы разбудили зло, дремавшее под корнями гор.

– Гномы не сотворили зла, они только потревожили его, — насупился Гимли.