Властелин колец
Шрифт:
Сэм набрал папоротника посуше и полез на склон за сучьями и хворостом. Наверху ему повезло — он отыскал на земле сломанную кедровую ветку. Запасшись дровами, он вырыл в склоне, сразу над папоротниками, ямку, сложил туда хворост и с привычной ловкостью развел огонь. Дыма костерок почти не давал, зато распространял сладкий кедровый аромат. Когда вернулся Голлум, балансируя котелками и что–то ворча себе под нос, Сэм уже вовсю хлопотал над огнем, укрывая его от ветра и подкладывая палочки потолще.
Поставив котелки на землю, Голлум внезапно увидел, чем занят хоббит. Раздался тонкий свистящий вскрик. Голлум, похоже, рассердился и в то же время перепугался насмерть.
– Ах, ах! Ш–ш–ш! Нет! Нет! Глупые
– Чего делать? — поднял голову удивленный Сэм.
– Нельзя кормить эти гадкие крас–сные язычки! — зашипел Голлум. — Огонь! Огонь! Это опас–с–сно, да, да! Он жжет, он убивает! Он привлечет врагов, да–да, врагов!
– Ну, это навряд ли, — отмахнулся Сэм. — Если костер не задымит, ничего не случится, а если не класть в него сырых дров, он и не задымит. Но если дым все–таки пойдет, тоже ничего страшного. Авось обойдется. Надо сварить этих кроликов, понимаешь?
– Сварить?! — взвизгнул Голлум в отчаянии. — Испортить мясо, прекрасное мясо, которое Смеагол принес глупому хоббиту, бедный, голодный Смеагол?! Зачем? Зачем, глупый, безмозглый хоббит?! Кролики молоденькие, кролики мягкие, кролики вкусные. Съешь их, съешь прямо так!
И Голлум вцепился в одного из кроликов, уже освежеванных и лежащих возле огня.
– Ну, ну, тише, — остановил его Сэм. — Каждому свое. Ты давишься нашим хлебом, а меня тошнит от сырой крольчатины. Ты принес мне кроликов, значит, они мои, ясно? А если они мои, то я сделаю с ними, что захочу: захочу — приготовлю, захочу — оставлю так. Но я хочу их именно приготовить. Не желаешь — не смотри. Поймай себе еще и поступай, как тебе нравится, только чтоб я тебя не видел. Тебе не будет видно костра, а мне не будет видно тебя, и обоим будет хорошо. А за дымом я пригляжу, не беспокойся. Устраивает?
Голлум, ворча, отступил и заполз в папоротники, а Сэм занялся котелками.
«Чтобы приготовить кролика, — сказал он себе, — хоббиту нужна пряная травка и какие–нибудь корешки да овощи, но лучше всего картошка! А о хлебе лучше и не вспоминать. Зелень, кажется, раздобыть нетрудно…»
– Голлум! — тихонько позвал он. Тот высунулся из папоротников. Вид у него был далеко не дружелюбный и отнюдь не услужливый. — Потрудился бы ты еще разок для ровного счета! Притащи парочку лавровых листочков, щепотку чабреца и пучок шалфея! Только шевелись, а то скоро закипит! Давай, действуй!
– Нет, — отрезал Голлум. — Смеагол не рад. Смеагол не любит пахучей травы. Смеагол не ест корни и траву, нет, Сокровище мое, он их ест, только если совсем изголодается или если очень заболеет, бедный, бедный Смеагол!
– Вот я его самого брошу в котелок, если он не будет делать, что просят, — рассердился Сэм. — Сэм устроит Смеаголу такую головомойку, что Смеагол станет как шелковый, да, да, Сокровище мое! Будь сейчас другое время года, я послал бы Смеагола за брюквой и морковкой, и за картошкой, да! Спорю, здесь навалом разных диких корнеплодов. Эх, дорого бы я сейчас заплатил за полдюжины клубеньков!
– Смеагол не пойдет, нет, не пойдет, Сокровище мое! Смеагол больше никуда не пойдет, — просвистел Голлум. — Смеаголу страшно, он очень устал, да, а хоббит плохой, хоббит совсем, совсем нехороший. Смеагол не будет копать брюксу и морковсу, нет. И картошту — нет, и картошту не будет. Что такое «картошта»? Что это такое, а, Сокровище мое?
– Кар–то–шка, — поправил Сэм. — Картошка — это главная отрада моего Старикана и отличное лекарство от пустого желудка. Но сейчас ее все равно днем с огнем не сыщешь, так что не беспокойся. Будь добрым, хорошим Смеагольчиком и принеси мне травки, чтобы я лучше о тебе думал. А если ты меня послушаешь и начнешь новую жизнь, я когда–нибудь приготовлю тебе настоящую картошку. За мной не заржавеет. Жареная
картошка с рыбой [435] , приготовленная самим С.Гэмги! Небось от такого даже ты не отказался бы!435
Шиппи (с.54) пишет об этом блюде: «Не может быть ничего более английского и ничего менее древнеанглийского». Вся сцена полна анахронизмов (с точки зрения раннего средневековья). В старой Англии не было ни кроликов, ни картошки, ни табака. Поэтому в оригинале Толкин заставляет Сэма говорить не potatoes («картошка»), a taters («клубни»), хотя и не вполне последователен в этом (один раз Сэм все–таки слово potatoes произносит).
– Конечно, отказался бы. Вот еще! Зачем портить вкусную, хорошую рыбку, зачем ее жечь? Дай мне лучше сырой рыбки, дай сейчас, а противную жареную картошку оставь себе!
– С тобой разговаривать — все равно что в ступе воду толочь, — махнул рукой Сэм. — Иди–ка ты спать!
Пришлось раздобывать траву самому — благо далеко ходить не понадобилось, и Сэм запасся всем необходимым, не выпуская спящего Фродо из виду. Вернувшись, он сел и принялся задумчиво подбрасывать в огонь веточки, дожидаясь, пока закипит вода. День разгорался. Стало теплее. Роса на траве и листьях высохла. Вскоре разделанные кролики, сдобренные травами, переместились в котелки. Варево шипело и скворчало, время тянулось медленно, и Сэм едва не заснул. Не меньше часа провел он у котелка, то и дело проверяя вилкой, не сварилось ли мясо, и пробуя бульон.
Когда все было готово, Сэм снял котелки с огня, а сам тихонько подобрался к хозяину. Фродо приоткрыл глаза, увидел над собой Сэма и проснулся окончательно, тщетно припоминая последний из приснившихся ему снов — такой же мирный и ласковый, как и все предыдущие.
– Привет, Сэм! — сказал он. — Ты почему не отдыхаешь? Что–нибудь не так? Сколько времени?
– Да уже часа два как рассвело! По засельскому счету, наверное, этак полдевятого. Все в порядке, но не совсем, потому что у меня нет заправки — ни картошки, ни лука. Я приготовил горячего мясца с бульоном. Это вас подкрепит, господин Фродо. Только пить придется из кружки или прямо из котелка, когда остынет. Такая жалость — не захватил тарелок!
Фродо зевнул и потянулся.
– Ты должен был поспать, Сэм, — сказал он укоризненно. — И костер здесь жечь опасно. Хотя проголодался я, конечно, изрядно… Мм! Это твоя стряпня так вкусно пахнет? Что это ты такое измыслил?
– Это подарочек от Смеагола, — объяснил Сэм. — Пара крольчат. Только, кажется, Смеагол уже раскаивается, что отдал их нам. И заправить было нечем — так, щепотка травок, и больше ничего.
Сэм и его хозяин уселись рядышком в гуще папоротников и принялись хлебать варево прямо из котелков, одалживая друг другу видавшие виды ложку и вилку. Кроме того, хоббиты поделили между собой кусочек эльфийского хлебца. Давненько не приходилось им так пировать!
– Эй, Голлум, — позвал Сэм, негромко свистнув. — Иди к нам! Еще есть время передумать! Здесь осталось немного косточек. Хочешь тушеной крольчатинки?
Молчание.
– Ну что ж, промышляет, наверное, на свою долю, — догадался Сэм. — И пусть его. Нам больше достанется.
– А потом тебе надо будет немного поспать, — напомнил Фродо.
– Только вы, пожалуйста, не засните, хозяин, — озабоченно попросил Сэм. — Все–таки я ему не доверяю! В нем до сих пор многовато от Вонючки — я имею в виду того, второго Голлума, который хуже. И этот второй набирает силу, помяните мое слово. Если бы он мог, он задушил бы меня не сходя с места. Не уживемся мы с ним, вот что. Не нравится Смеаголу Сэм, Сокровище мое, ох, не нравится!