Властелин колец

– И охотно пошел бы, — возразил Гэндальф. — Не будь несправедлив в своей печали! Боромир сам вызвался ехать на север и не уступил бы этой чести никому, даже брату. Твой старший сын любил властвовать и имел привычку брать то, чего пожелает. Я прошел с ним достаточно долгий путь и хорошо узнал его. Но ты говоришь о его гибели. Значит, весть дошла до тебя раньше, чем принесли ее мы?

– Не весть дошла до меня, а вещь, — горько молвил Дэнетор и, отложив в сторону жезл, взял в руки предмет, на который смотрел, когда Гэндальф и Пиппин вошли. Это был большой, расколотый надвое рог буйвола, окованный серебром.

– Это тот самый рог, который носил Боромир! — вскричал Пиппин.

– Воистину так, — кивнул Дэнетор. — Некогда я носил его сам, как все первородные сыновья в династии Наместников с незапамятных времен, и обычай этот возник задолго до того, как оборвался род Королей. Он ведется с той самой поры, когда Ворондил, отец Мардила, настиг в далеких степях Руна белую буйволицу Арау… [498] И вот тринадцать дней назад со стороны северных границ до меня донесся приглушенный зов этого рога. Позже Река принесла и сам рог, расколотый пополам. Он не заиграет более.

498

Рун — синд. «восток». Арау — синд. имя Вала(ра) Оромэ Великого. На Квэнии Оромэ означает «трубящий в рог». Оромэ считался покровителем охотников и всадников. Благодаря ему в Средьземелье появились меарасы (см. гл.2 ч.3 кн.2) и белые буйволы.

Дэнетор замолк, наступила тяжелая тишина. Вдруг Наместник устремил взгляд своих черных очей прямо на Пиппина:

– Что скажешь ты на это, невеличек?

– Тринадцать дней. Тринадцать дней назад… — выдавил из себя Пиппин. — Да, кажется, именно тогда это и случилось. Я был рядом. Он достал рог и долго трубил в него. Но помощь так и не подоспела. Только новые орки…

– Значит, ты был рядом с ним, — остановил Пиппина Дэнетор, пристально глядя хоббиту в глаза. — Поведай мне все без утайки. Почему не пришла помощь? Как удалось тебе избегнуть гибели, в то время как Боромир, могучий и доблестный воин, нашел ее в схватке с жалкой горсткой орков?

Кровь бросилась Пиппину в лицо, и он позабыл о своей робости:

– Даже самого сильного из воинов можно убить одной–единственной стрелой! А в Боромира выпустили целую уйму стрел! Когда я оглянулся на него в последний раз, он сидел под деревом и пытался вытащить черноперую стрелу, которая торчала у него в боку. Тут я потерял сознание, и меня схватили. Больше я Боромира не видел и ничего о нем не знаю. Но я глубоко чту его память, потому что он и впрямь был доблестный воин. Он погиб, защищая нас, то есть меня и моего сородича Мериадока, от солдат Черного Властелина, с которыми мы встретились в лесу. Боромир не смог нам помочь и пал, но это не значит, что я ему не благодарен!

Выпалив это, Пиппин взглянул Дэнетору прямо в глаза: неожиданно для него самого в нем проснулась гордость, уязвленная недоверием и презрением, прозвучавшими в холодном голосе старца.

– Служба, которую мог бы сослужить простой хоббит–невеличек из далекого северного края, вряд ли покажется достойной внимания такого великого властителя из племени людей, — и все же, какой бы она ни была, я предлагаю тебе свою службу в оплату своего неоплатного долга! — воскликнул он, распахнул серый плащ, выхватил из ножен маленький меч и положил к ногам Дэнетора.

Слабая, как холодный луч солнца зимним вечером, улыбка скользнула по лицу Наместника. Дэнетор склонил голову и, отложив в сторону половинки рога, протянул руку.

– Подай мне меч! — велел он.

Пиппин поднял оружие и протянул Дэнетору вперед рукоятью.

– Откуда у тебя этот клинок? — поднял брови Дэнетор. — Да будет тебе известно, что сталь эта весьма древнего происхождения и видела много, много лет и зим. Не один ли это из тех клинков, что ковали в глубинах времени наши сородичи–северяне?

– Это меч из курганов, что находятся на самой окраине моей страны, — ответил Пиппин. — Но сейчас там поселились злобные призраки, и я не хотел бы о них вспоминать.

– Вижу, вы кругом оплетены диковинными легендами, — молвил Дэнетор. — Это лишний раз подтверждает, что негоже судить о человеке — или о невеличке — по его виду. Я принимаю твою службу. Словами тебя с толку не сбить, и ты умеешь говорить учтиво, хотя твоя речь и кажется в ушах южанина неуклюжей. Близится время, когда все, кто способен говорить учтиво, окажутся в великой цене. А теперь присягай мне на верность!

– Возьмись за рукоять, — помог Гэндальф, — и повторяй за Повелителем, если ты не передумал.

– Не передумал, — сказал Пиппин.

Старец положил меч хоббита поперек колен, и Пиппин, взявшись за рукоять, медленно повторил за Дэнетором:

– Сим присягаю на верность Гондору и Наместнику Королевства Гондор. По велению Наместника обещаю я отверзать и смыкать уста мои, вершить деяния и пребывать в бездействии, течь и устремляться, в нужде и в изобилии, в дни мира и в дни войны, в горе и в счастии, в жизни и в смерти, с сего самого мгновения и до тех пор, пока господин мой не освободит меня от клятвы, или смерть не возьмет меня, или миру не придет конец. Так говорю я, Перегрин, сын Паладина, уроженец Заселья, страны Невеличков.

– Я, Дэнетор, сын Эктелиона, Правитель Гондора и Наместник Великого Короля, внял словам твоим, не забуду их и не упущу воздать тебе: за верную службу — милостью, за доблесть — честью, за отступничество — возмездием!

Пиппин получил меч обратно и вложил его в ножны.

– Засим, — молвил Дэнетор, — даю тебе первый приказ: да отверзнутся уста твои и да не сомкнутся! Поведай мне свою историю, и не укосни вспомнить все, что ты знаешь о сыне моем, Боромире. Садись и начинай!

С этими словами он ударил в небольшой серебряный гонг, стоявший рядом, и тут же появились слуги. Пиппин понял, что те ждали зова, стоя в нишах по обе стороны дверей, так что ни он, ни Гэндальф не заметили их, когда входили.

– Вино, угощение и сидения для гостей, — велел Дэнетор. — И пусть в течение часа никто нас не тревожит.

– Я могу уделить вам не более часа, — добавил он, обращаясь к Гэндальфу. — Меня ждут иные заботы. Со стороны они могли бы показаться неотложными, но для меня эти дела не столь важны, как наша беседа. Возможно, мы вернемся к ней еще и ввечеру.

– Смею надеяться, что раньше, — возразил Гэндальф. — Не для того я летел сюда как ветер от самого Исенгарда, не для того оставил за спиной сто пятьдесят лиг пути, чтобы привезти тебе одного маленького воина, хотя бы и учтивого! Неужели для тебя не важна весть о том, что Теоден одержал победу в славной битве, что Исенгард потерпел поражение и что я преломил жезл Сарумана?

– Эти вести важны, и весьма важны. Но я знаю довольно, чтобы самому решать, как противостоять угрозе с Востока.

Наместник в упор взглянул на Гэндальфа темными глазами, и Пиппин вдруг заметил, что эти двое чем–то похожи. Почувствовалось напряжение — от Наместника к волшебнику словно протянулась тлеющая нить, в любой момент готовая вспыхнуть.

Дэнетор походил на великого кудесника даже больше, чем сам Гэндальф; исполненный сознания собственной власти, он был царственнее, прекраснее ликом и выглядел старше. Но какое–то шестое чувство, зорче зрения, убеждало хоббита, что Гэндальф гораздо мудрее и могущественнее, что его царственное достоинство всего лишь скрыто до времени. На самом деле старше — много старше — был именно Гэндальф. «На сколько же лет?» — размышлял Пиппин, удивляясь, что до сих пор ни разу не задавался этим вопросом. Древобород, помнится, что–то рассказывал о волшебниках, но Пиппин никогда всерьез не задумывался над тем, что Гэндальф как–никак один из них! Кто же такой Гэндальф? В каком далеком прошлом, в какой стране явился он в мир и когда покинет его? Но на этом раздумья хоббита оборвались. Он увидел, что Дэнетор и Гэндальф все еще вперяются друг другу в глаза, будто читая скрытые за ними мысли. Дэнетор отвел взгляд первым.