Властелин колец

Вскоре Следопыт махнул хоббитам рукой, и те, выдравшись из кустов, кубарем скатились вниз.

– Это Глорфиндэл [162] из Дома Элронда, — представил эльфа Бродяга.

– Привет тебе, Фродо! Добрая встреча! Наконец–то! — обратился к Фродо эльфийский князь. — Я послан за тобой из Ривенделла. Мы боялись за тебя. Тебя подстерегала страшная опасность [163] .

– Значит, Гэндальф уже в Ривенделле?! — возликовал Фродо.

– Увы, нет. Когда я пустился в путь, Гэндальфа еще не было. Сегодня уже девять дней, как я покинул Дом Элронда. Видишь ли, Элронд получил тревожные вести о тебе. Мои родичи, странствующие за Барэндуином [164] , проведали, что не все у тебя ладится, и сразу прислали нам весточку. Они передали, что Девятеро снова в дороге, что ты, возложив на себя непосильное бремя, решился покинуть Заселье, но провожатого у тебя нет, ибо Гэндальф до сих пор не вернулся. Даже среди нас, обитателей Ривенделла, немного таких, кто способен открыто выступить против Девятерых, — но делать было нечего, и Элронд выслал на север, юг и запад своих гонцов. Мы не исключали, что ты мог, пытаясь уйти от погони, свернуть с Тракта, заплутать в Глуши и сбиться с прямой дороги. Мне выпало искать тебя на Тракте. Около семи дней тому назад я побывал на Мосту через Митейтель и оставил там знак для вас. На мосту я застал трех приспешников Саурона; завидев меня, они отступили. Я погнался за ними и видел, что они направились на запад. Позже я встретил еще двоих, те свернули на юг. Тогда я стал искать ваши следы и напал на них два дня тому назад, перед самым мостом. Ну, а сегодня я отыскал место, где вы спустились с холмов, и вот мы вместе! Однако не будем медлить! На рассказы времени нет. Раз уж мы встретились, придется рискнуть и ехать по Тракту. За спиной у нас пятеро Всадников. Учуяв след, они помчатся за нами быстрее ветра. Но пять — еще не девять. Где могут скрываться остальные четверо? Боюсь, они поджидают у брода…

162

Синд. «золотоволосый + ?». Один из наиболее высокородных Высших эльфов. О нем известно, что в битве против Ангмара (1975 г. ТЭ, Приложение А, I, гл. 3) Глорфиндэл возглавлял войска эльфов. В П (с. 279) Толкин замечает, что у лошади Глорфиндэла на голове был плюмаж (письмо к Р.Бир от 14 октября 1958 г.).

КД (с. 105) указывает, что Толкин обмолвился однажды, будто Глорфиндэл был перевоплощением эльфа Глорфиндэла, погибшего в ПЭ в схватке с Балрогом (см. прим. к гл. 5 ч. 2 кн. 1) после гибели эльфийского королевства Гондолин. У Толкина эльфы (в отличие от людей) имели способность перевоплощаться. В письме к П.Хастингсу (П, с. 189–190, сентябрь 1954 г.) Толкин писал: «Люди по самой сути своей смертны и не должны стремиться к «бессмертию» во плоти (поскольку «смертность» представлена у меня как особый дар Бога Второй Расе Детей Его… а вовсе не в качестве наказания за Грехопадение. Называйте это плохой теологией — Ваше право. Может, в Первичном мире все совсем не так, но воображение на то и воображение, чтобы по–новому освещать истину; кроме того, воображение — вполне законное основание для создания легенд). Но я не вижу, на каких основаниях богослов или философ (если только они не обладают более обширными знаниями об отношениях тела и духа — а мне думается, это не дано никому) стал бы отрицать возможность перевоплощения как способа существования разумных воплощенных существ». Но если Глорфиндэл прошел перевоплощение, он был единственным из эльфов, кто после этого жил в Средьземелье: остальные получали новую жизнь в Валиноре (кроме Лутиэн). Маловероятно и то, что это был другой Глорфиндэл: золотые волосы указывают на его принадлежность к дому Финарфина, а эльфам одного Дома одинаковых имен не давали.

163

Опасность заключалась не в ранах и даже не в смерти: никто не мог предсказать, выдержит ли воля Фродо — или же он уступит Всадникам на Пасмурнике. Испытание заключалось именно в том, скажет ли Фродо «нет» темной силе, когда его воля и чувства находятся под ее давлением. За строками, как всегда у Толкина, по–видимому, кроется больше, чем сказано.

164

Река Брендивин.

Пока Глорфиндэл говорил, незаметно сгустились сумерки. На Фродо снова навалилась усталость. Когда солнце еще только начинало клониться к закату, ему уже мерещилось, что наступил вечер. Лица друзей скрыла неясная тень. Теперь ко всему этому добавился внезапный приступ боли и холод в плече. Фродо пошатнулся и схватил Сэма за руку.

– Моему хозяину плохо, он ранен, — сердито заявил Сэм. — Ему нельзя сидеть в седле после захода солнца. Он должен отдохнуть!

Глорфиндэл подхватил Фродо, заботливо взял на руки и, нахмурившись, посмотрел ему в лицо.

Бродяга коротко рассказал, как на их лагерь у Пасмурника напали враги, и поведал о страшном вражеском кинжале. Достав черен, который он на всякий случай сохранил, Следопыт протянул его эльфу. Тот содрогнулся, но взял черен в руки и внимательно осмотрел.

– Здесь начертаны черные, гибельные заклятия, — сказал он. — Правда, вашим глазам они, скорее всего, недоступны. Сбереги его, Арагорн, до Обители Элронда! Но будь осмотрителен и старайся пореже до него дотрагиваться! Должен сказать вам — увы! Я не могу исцелить раны, нанесенной подобным оружием. Попытаюсь разве что облегчить боль… Но тем более прошу вас: не будем терять времени!

Он ощупал плечо Фродо и сдвинул брови, словно не был рад тому, что увидел. Но Фродо почувствовал, что холод отпускает. От плеча к ладони поползло тепло, боль почти унялась. Даже вечерние тени немного посветлели — так бывает, когда небо внезапно очистится от туч. Из тумана проступили лица друзей. К Фродо вернулись силы и слабая надежда.

– Поедешь вместо меня, — сказал Глорфиндэл. — Я подтяну стремена к самому седлу, а ты садись на коня и смотри держись крепче. Бояться не надо: если я замолвлю словечко за тебя, мой конь ни за что не даст тебе упасть. Шаг у него плавный, нетряский, а в миг опасности он помчится так, что даже черные кони наших врагов не смогут с ним потягаться.

– Никуда он не помчится, — насупился Фродо. — Я ни за что не сяду на него, даже и не просите. Чтобы я поскакал на коне в Ривенделл или куда там еще, а друзей оставил в беде? Нет уж! Не выйдет!

Глорфиндэл улыбнулся.

– Сомневаюсь, что твои друзья попадут в беду, если ты бросишь их и поскачешь один, — сказал он. — Враги гонятся именно за тобой, Фродо. Мы их не интересуем [165] . Так мне думается. Нам грозит опасность, только пока с нами ты, Фродо, — ты и твоя ноша.

165

В этой сцене особенно ярко проявляется основная черта противостояния Фродо и Черных Всадников. Борьба происходит не на «физическом» плане — иначе Всадники без труда расправились бы с отрядом, чтобы потом им легче было бы заполучить оставшегося без помощников Фродо. Однако ни у Брода, ни у Пасмурника никто из спутников Фродо не взаимодействует с врагами. Погоня Всадников за Хранителем тонко символизирует события духовного пути Фродо, и Всадники, как бы ни были они сильны физически, могут победить Фродо только в том случае, если он уступит им сам. Толкин не переходит грань, отделяющую «историю (рассказ)» (story) от «аллегории», но близок к ней: в бегстве Фродо легко читаются этапы борьбы человека с «обстоянием» (богословский термин, означающий атаку демонических сил).

Фродо не нашел, что ответить, и дал посадить себя на белого эльфийского коня. На пони навьючили прежний груз, и мешки путников стали значительно легче. Компания двинулась в путь. Хоббиты с трудом поспевали за не знавшим усталости быстроногим эльфом, а тот уверенно вел их все вперед и вперед — в самую пасть ночи, в глубь обложенной тучами темноты. Ни звезд, ни луны в эту ночь не было. Остановиться Глорфиндэл разрешил, только когда забрезжили первые серые лучи рассвета. К этому времени Пиппин, Мерри и Сэм уже вовсю спотыкались и, можно сказать, спали на ходу. Устал даже Бродяга — он ссутулил плечи и шагал, горбясь. Фродо забылся темным сном прямо в седле.

Когда объявили привал, хоббиты бросились в вереск в нескольких шагах от дороги и тут же заснули. Глорфиндэл остался стоять на страже. Когда он разбудил хоббитов, беднягам показалось, что они не успели еще и глаз сомкнуть. Но солнце прошло уже больше половины своего утреннего пути, и от ночи с ее туманами не осталось и следа.

– Выпейте вот этого! — сказал Глорфиндэл, наливая каждому питья из кожаной фляги, окованной серебром. Питье, прозрачное, как родниковая вода, не грело и не холодило, на вкус тоже казалось водой, но стоило глотнуть его, как по телу сразу разливались сила и бодрость. Кусок зачерствелого хлеба и сушеные фрукты (все, что осталось от былых припасов) после такого напитка утолили хоббичий голод лучше, чем самый сытный засельский завтрак.

Отдых занял едва ли больше пяти часов, и вскоре хоббиты, Глорфиндэл и Бродяга снова были в дороге. Глорфиндэл, как и прежде, немилосердно подгонял хоббитов и позволил им всего–то два коротеньких привала за целый день пути. Зато до ночи они одолели почти тридцать верст и оказались у последнего поворота. Справа открывался спуск в лощину, куда и сбегала дорога, устремляясь прямо к Бруинену. До сих пор погони за спиной слышно не было, но Глорфиндэл не раз останавливался и прислушивался, поджидая тащившихся позади хоббитов; в такие минуты лицо его туманила озабоченность. Раз или два он заговаривал с Бродягой по–эльфийски.

Но, какие бы тревоги ни одолевали проводников, к вечеру стало ясно, что хоббиты дальше идти не могут. Они брели из последних сил, пошатываясь на ходу, не в силах думать ни о чем, кроме своих стертых ног. Что касается Фродо, его рана болела вдвое сильнее, чем прежде, а перед глазами расплывалось сплошное призрачно–серое марево. Фродо почти рад был наступлению ночи — ночью мир не казался таким блеклым и пустынным.

Хоббиты еще не оправились как следует от усталости, когда ранним утром отряд снова пустился в путь. Между ними и Бродом лежало еще много верст, и хоббиты, смирясь с неизбежным, ковыляли изо всех сил.

– Главная опасность — у реки, — повторял Глорфиндэл. — Сердце говорит мне, что враги уже близко. Но у Брода нас может ожидать еще и засада.

Дорога по–прежнему бежала под уклон. По сторонам то и дело попадались полосы густой травы; хоббиты несказанно рады были пройтись по ней и дать отдых натруженным ногам. Ближе к вечеру Тракт внезапно нырнул в сумрак, под кроны высоких сосен. Чуть дальше он исчезал в глубоком ущелье с влажными отвесными стенами из красного камня. Ускорив шаг, беглецы заторопились вперед, а за ними по ущелью покатилось неумолкающее эхо, словно по пятам спешило множество ног. Затем, неожиданно ринувшись в сияющие ворота, Тракт вырвался на волю. Впереди, за крутым спуском и луговиной версты в полторы шириной лежал Бруиненский Брод. За рекой вздымалась бурая крутизна, надвое разделенная вьющейся дорогой; дальше одна выше другой темнели на фоне тускнеющего неба горы–великаны — склон за склоном, вершина за вершиной, пик за пиком.

Эхо в ущелье еще не смолкло, и беглецам по–прежнему казалось, что следом спешат тысячи ног. Но теперь к эху добавился и еще какой–то шум — словно в сосновую рощу за ущельем ворвался ураганный ветер. Глорфиндэл обернулся, прислушался — и с громким восклицанием кинулся к реке.

– Спасайся! — крикнул он Фродо. — Скорее! Погоня!

Белый конь прянул вперед. Хоббиты что есть мочи бросились бежать вниз по склону. Глорфиндэл и Бродяга поспешили за ними, прикрывая их сзади. Но они не успели еще выбежать на луговину, когда за спиной послышался грохот копыт. Из темной рощицы, закрывавшей вход в ущелье, галопом вылетел Черный Всадник. Он осадил коня и остановился, слегка покачиваясь в седле. Следом появился другой, третий — и, наконец, еще двое.