Властелин Времени

Будучи убежденным в существовании еще четырех копий дневника, двеллер не мог не гадать, что сталось с ними, в чьи они попали руки. От таких мыслей его охватила тревога.

Он несколько раз перечитал слова на листке бумаги и наконец пришел к выводу, что это, должно быть, просто заметки, которые Великий магистр делал для себя.

Но зачем оставлять такую странную записку? Кого Великий магистр мог назвать изгоем и при чем тут, хотелось бы знать, доки?

«Зачем вы меня сюда послали, Великий магистр? — устало подумал Джаг. — Мое место на "Одноглазой Пегги". Там я мог попытаться хоть как-то вам помочь».

Время от времени двеллер поднимал голову и видел, что Краф по-прежнему попыхивает трубкой, рассеянно поглаживая растянувшегося у себя на коленях кота. Пару раз Джаг встречался с волшебником взглядом, и каждый раз ему казалось, что в глазах старика мелькает нечто зловещее. Может быть, тот все же не оставил своего намерения превратить его, Джага, в жабу?

При подобных мыслях по спине двеллера пробегал холодок, который не прогнать было даже теплу очага. Он помнил, как мужественно сражался Краф в переулке, но тогда жизни их всех были в опасности.

Изгой с юга ходит жаром дока.

В словах записки присутствовал ритм, который будил в Джаге какие-то воспоминания. Но каждый раз, когда он над этим задумывался, мысли разбегались, будто мыши, убоявшиеся собственной тени. Что-то… что-то все-таки в этом ритме было. Он почти слышал голос Великого магистра. Двеллер закрыл глаза, затаил дыхание и сосредоточился на поимке неуловимой мысли…

— Пора за стол, — крикнула хозяйка, судя по голосу, уставшая, но довольная.

Мысль исчезла. Джаг резко выдохнул и не смог вовремя согнать с лица недовольную гримасу.

— Извини, — виновато воскликнула Тиар. — Я тебя разбудила?

— Нет, — ответил двеллер, стараясь не показать раздражения. — У меня голова что-то разболелась.

— Ох! Ну, я тебе сейчас дам один лекарственный порошок, сразу все как рукой снимет.

— Спасибо, — учтиво поблагодарил Джаг, — не стоит. Думаю, само должно пройти.

Нийя показала всем их места за столом. Хотя у стола имелись выдвижные панели, усадить за ним семерых взрослых и ребенка было довольно сложно. Рейшо и Шарц принесли из лавки стулья.

— Тиар, да ты просто чародейка, так быстро собрала роскошный стол, — громко объявил Краф, когда все наконец расселись по своим местам.

— Ну что вы, господин Краф, — ответила, зардевшись от удовольствия, супруга хозяина. Она быстро наполнила миски похлебкой из котла, висевшего над огнем в очаге.

Как двеллер ни старался, несмотря на все аппетитные запахи, есть ему — кто бы в такое поверил? — хотелось не слишком. Однако он съел похлебку и вытер миску корочкой хлеба, но больше не смог заставить себя проглотить ни кусочка.

Тогда как Рейшо и Кобнер с аппетитом уплетали за обе щеки, молниеносно уничтожая куски запеченной в орехах рыбы и курицы в медовой глазури с дынным соусом. Овощные рагу и грибы, тушенные в лимонном масле, пользовались не меньшим успехом. Под конец появился грушевый пирог со свежим кремом — Тиар взбила его и оставила на леднике, чтобы он не потерял свежести. Еще на столе были ревеневый, ореховый, персиковый и черничный пироги, а также сладковато-соленый пирог из ложечного кактуса.

Краф, однако, без труда обошел их обоих. Гном уже несколько раз расслаблял пояс на животе, Рейшо в полном изнеможении откинулся на спинку стула, а волшебник так и сидел сгорбившись и прихлебывал чай, словно у него в животе было пусто и никакого неудобства он не испытывал.

Нийю ужасно заинтересовала подобная прожорливость; мать напрасно шипела на нее, стесняясь неуемного характера дочери.

— Думаешь, я слишком много ем, верно? — спросил Краф.

— Ужасно много, — сказала Нийя с округлившимися от изумления глазами.

Волшебник махнул в ее сторону вилкой.

— Думаю, еще кусочек-другой в меня влезет. Вот интересно, а ты на вкус нежной окажешься?

Девочка завизжала от восторга и спряталась в материнских объятиях, изображая испуг, чтобы не разочаровать важного гостя. Всех сидевших за столом проделка Нийи немало позабавила.

Кроме Джага. Он никак не мог забыть, как легко Краф уничтожил Мефосса и обратил в соляной столп Ладамаэ. Помнил он и о всех тех неблаговидных поступках, которые волшебник, по собственному признанию, совершил, пока искал Книгу Времени.

— Что, еда совсем не по вкусу пришлась, господин Джаг? — огорченно спросила Тиар, глядя на почти нетронутую тарелку двеллера.

— Прошу прощения, — сказал он. — Ужин замечательный, просто у меня, к сожалению, не только голова не в порядке, но и желудок.

И, еще раз извинившись, вышел из-за стола.

Изгой с юга ходит жаром дока.

Ритм этих слов мучительно бился в голове Джага, словно корабль без руля и ветрил, который летний ураган захватил в открытом море. Теперь голова у него разболелась по-настоящему.

Двеллер сидел за столом Шарца; когда стемнело, он зажег свечу и продолжал работать при ее свете. Джаг беспомощно листал страницы, надеясь, что каким-то чудом сообразит, как же разгадать этот хитрый шифр. Ему уже приходилось расшифровывать секретные документы, авторы которых умерли более тысячи лет назад — все их амбиции и неблаговидные поступки, покоившиеся, казалось бы, в могилах, выплыли, благодаря труду дешифровщиков, на белый свет.

В обычных случаях прежде всего дешифровщик искал повторяющиеся слова из одной буквы вроде «я», «в», «о» или «и». Найдя их, можно было браться за двух— и трехбуквенные, такие как «но» или «вот». После расшифровки этих слов с другими справиться было уже легче.

Но дневник Великого магистра выдавать своих секретов не желал.

Джаг заставил себя встать. Спина и ноги у него отчаянно ныли, причем вызваны эти болезненные ощущения были не столько схваткой с бандитами, сколько тем, что он много часов просидел не двигаясь за столом.

В крошечной кухне он налил себе холодного чая. Заварка уже почти закончилась, хватит, пожалуй, еще только на одну чашку.

Все остальные давно улеглись. Краф, Рейшо и Кобнер, привыкшие обходиться малым, спали внизу, в лавке Шарца, на койках и составленных вместе столах. Нийю уложили с родителями, чтобы освободить комнату для Джессалин.

Двеллер подошел к окошку и выглянул наружу, стараясь встать так, чтобы его силуэт не вырисовывался на фоне окна.

Большая часть Одежного района отошла ко сну. Только фабрики работали всю ночь, и скрип водяных колес разносился по притихшей округе. Кое-где люди шли по мощенным булыжником улицам в ночную смену.