Влечение. Эротическая сага

– Кто обидел такую красавицу? У кого поднялась рука, вылетело дурное слово, мелькнула низменная мысль? Кто там так сильно топнул ногой? Люди, берегите друг друга! – Лялька закончила свою тираду и остановилась перед симпатичной блондинкой лет двадцати, которая сидела на ступеньках лестничного пролёта, растирала своими пухлыми пальчиками тушь по глазам, вытирала их краешком махровой разноцветной резинки, закреплявшей на конце её длинную косу. Девушка, вся всхлипывая, подрагивала вместе со своими круглыми плечами.

В подъезде, где они встретились, никого больше не было. Любаша повернула голову назад, чтобы удостовериться в том, что эти слова адресованы ей, а ни кому-то другому. Призыв к людям так и повис в воздухе. Ляльке, чтобы попасть в собственную квартиру, необходимо было пройти мимо незнакомой блондинки. А так как её основным жизненным принципом была забота о детях, стариках и животных, равнодушно смотреть на чужие слёзы она не могла. Да и чем-то эта девушка напомнила ей себя, такую же провинциалку, двадцать лет назад. Искренне захотелось пожалеть, напоить чаем, успокоить это заблудшее в её подъезд великовозрастное дитя.

– Ты кто? Что за беда у тебя? – Лена взяла несопротивляющуюся девушку за плечи, развернула в сторону собственной квартиры, открыла дверь ключом и подтолкнула на кухню. – Чего не отвечаешь? Немая или молчаливая?

– Никакая я не молчаливая, я долго-думающая… А за окном, между прочим, абсолютно круглая луна – на нее удобно выть.

– Отлично, что не немая. Значит, общаться сможем. Вот тебе для начала стакан воды. Выпей, утри свои слёзы и успокойся. Здесь ванная. Умойся – тушью паркет запачкаешь. У меня чай есть зеленый, посидим, поговорим.

Пока девушка приводила себя в порядок, Лена в микроволновке разогрела курицу, вскипятила чайник, поставила тарелки и все другие приборы на стол. Она целый день была на ногах, проголодалась и устала так, что одно желание поесть в ней не могло побороть второе – поспать.

– Садись к столу. Поешь, – пригласила она незнакомку, которая вышла из ванной, и сама села напротив. – Тебя зовут-то как?

Девушка уже немного успокоилась, шмыгнула ещё несколько раз красноватым от слёз носом, со строптивой ноткой в голосе сказала:

– Любовью.

– Красиво звучит! А чаще как называют, друзья, родные?

– Любашей…

– А меня Лялькой! Вот и познакомились.

– А Лялька – это кто: Оля или Лена?

– Я лично Лена. А зовут так многих. Особенно в постели! – Лена рассмеялась. – В голливудских боевиках все «бэби», а у нас «ляльки» да «малышки».

– Не люблю Голливуд. Можно я вас буду называть Лена?

– Как хочешь, можешь даже «горшком», и в печку ставить, мне по ба-ра-ба-ну. Я в своей жизни так наобжигалась, что, дорогая девушка Любовь, теперь мне всё по фи-гу.

– Спасибо, очень вкусно. – Любаша уже сидела за столом и с аппетитом пробовала курицу, приготовленную Лялькиной мамой по своему уникальному рецепту. Сама она сейчас была в больнице, ухаживала за мужем, который после аварии получил инсульт.

– Может быть, махнем пару капель? Ты как, водку пьешь?

– Нет. Но компанию составить могу, – у девушки стало проходить напряжение, глаза заблестели, а после того, как она немного пригубила из рюмки, на щеках заиграл розовый румянец.

– Я похожа на консервированную помидорку – тупая и красная?

– Что ж ты так себя не любишь, красавица? – Лялька выпила полную «за здоровье» и налила себе еще. Как старшая за столом, она продолжала с теплой радушностью журить свою гостью, – любить себя надо, не пригублять, а пить, до дна, чтоб злости не осталось. Неприлично так, барышня, неприлично.

– Неприлично – это то, как люди себя ведут. То, как они кичатся своими деньгами и в каком свинарнике при этом живут. Быть такой сукой, как моя сестрица – вот это, по-моему, неприлично, – выпалила на одном дыхании девушка из подъезда.

– Так. Давай рассказывай по порядку. Кто тебя так обидел? Что с тобой случилось? – Лялька увидела, как тарелка перед Любашей мгновенно опустошалась, и про себя подумала: «Во, молодежь! Умолола порцию в минуту. Здоровая баба растет. И фигура нормальная при таком аппетите». Она налила полную большую чашку чая и поставила перед ней блюдо с домашними пирожками.

– По порядку, так по порядку… Бюрократы-чиновники завернули проект, который я привезла на конкурс.

– И всё? – Лялька даже жевать прекратила, уставившись на уже успокоившуюся девушку.

– Нет. Ещё от сестры я сбежала. Не могу видеть её и родственничков с гнусными, лицемерными рожами. У меня такое ощущение, что я только что сбежала из застенков Освенцима… и отходняк соответствующий… Запуталась я… Распутайте меня, – на категоричной волне продолжала свой диалог Любаша.

– Что там с роднёй? У тебя родители-то есть?

– И да, и нет.

– Это как?

– Папочка мой лет десять, как нас бросил и женился на другой. Вот к его-то родне я и приезжала. Позвали меня на свадьбу сестрицы двоюродной, а у той в голове одни только деньги, да шмотки. И жуткое желание их тратить.

– И тебе, что с того? Что ты взялась чужие деньги считать? Молодая ещё, заработаешь, – удивлённо произнесла Лялька и достала из сумки пачку сигарет.

– Курить будешь?

– Я не курю.

– Правильно. Курить – здоровью вредить.

– И муженёк-женишок такой же. Семейки буржуа благополучные капиталы объединяют. – Не унималась Любаша, активно пережёвывая во рту пирожок.

– Так это сейчас на каждом углу. И, чё?

– А я смотреть на таких людей не могу. Нет, я, конечно, готовилась, аутогенные тренировки с собой проводила, концентрировалась на их лучших качествах. Но они на людях одни, а дома совсем другие. Только и разговоров о том, какие вокруг все сволочи, и какие они умницы. Где они потратят бабки, и какие платья надо заказать на выход… Пару дней побыла рядом и сломалась!

– Тогда береги собственные нервы. Пружинку-то расслабь. Вся жизнь ещё впереди, назакручиваешься с таким характером.

– Беречь или не беречь собственные нервы – это выбор каждого человека. – Любаша тараторила свою правду вместе с пирожками. – Хотя, под их истошные крики подготовка к моим грядущим экзаменам будет приравнена к подвигу, достойному медали… Мне я сама в тысячу раз дороже, чем то, как я буду выглядеть в глазах этих людей со стороны. Поэтому плюнула на всё и решила сбежать по-немецки.