Влюбись в меня, девочка!
Шрифт:
– Нет. Серьезно. Рона увезли в больницу.
– Боже мой, что произошло? – сжимается сердце в волнении.
– Он выпил, начал чесать языком лишнего, и я сорвался. Чересчур приложился к его голове… - Адриан потирает ободранные костяшки, вспоминая события вчерашнего вечера.
– Какой кошмар… - открываю рот, не веря ушам. – Как его состояние сейчас?
– Думаю, оклемается, - сжимает челюсть и стреляет глазами на меня. – Сильно переживаешь?
– Это живой человек, конечно, я переживаю. Тебе не стоило распускать руки до такой степени. Разве ты не переживаешь за самочувствие брата?
–
– Ты черствый до чертиков, - возмущаюсь я. – Что такого мог сказать Рон, за что избил его до полусмерти, скажи?!
– Думаю, тебе это не понравится.
– Обсуждали меня? Ты все ему рассказал, да?
– Ничего я не рассказывал. Он сам начал. Болтал про тебя всякое дерьмо, выдавая за правду – это меня и взбесило.
– О, Адри… Зачем? Пусть болтает, что хочет, мне все-равно.
– А мне – нет, - твердо заключает парень и указывает мне дорогу. – Здесь налево поворачивай.
– Налево? – переключаю поворотник. – Ты не домой сейчас?
– Больше не живу там. Выгнали. Теперь я самый настоящий бомж. Можешь высадить меня где-нибудь, если тебя это смущает…
Резко торможу, чуть не врезаясь в зад впередистоящей ауди.
– Выгнали? – переспрашиваю я, вспоминая золотых родителей парня. – Но как?
– Просто.
– Ольга не могла…
– Отчим вышвырнул меня как щенка, забрал ключи от машины и заблокировал все карты. Я ему никто, Стеша, и он мне ничего не должен. А мне ничего от него и не надо.
– А что мама? Представляю, какой у неё стресс…
Адриан шумно вздыхает. Его кадык нервно дергается, и он сглатывает ком, стоящий в горле.
– Я успокоил её, сказал, что точно не пропаду, у друзей перекантуюсь временно.
– Значит, едем к твоим друзьям сейчас?
– Нет. В другое место. Квартира друга будет свободна только завтра, там посмотрим… А пока езжай прямо, Стеша.
– Ладно, - киваю я, крепче сжимая руль.
Через несколько километров по указанию Адриана я заезжаю в спальный район, застроенный частными домиками. На одной из тихих улиц, сворачиваю к одному из таких – деревянный, обшитый белым сайдингом в один этаж, скромный домик. Паркуюсь, освещая фарами забор, на котором висит вывеска «Продается» с номером телефона.
– Приехали, - отстегивает ремень безопасности Адриан и открывает дверь.
– Уверен?
– Да.
Парень выходит из машины, и я следую за ним. Не хватало еще того, чтобы он без спросу проник в дом, который временно находится без хозяев. Ему что проблем мало?
– Адриан, а тебя не смущает эта вывеска? Дом вообще-то продается.
– Не-а.
– Эй, ты куда? С ума сошел?
Он перепрыгивает через забор и направляется к главным дверям.
– Идешь? – оборачивается Адри.
Я растерянно хлопаю ресницами, стоя перед калиткой. Прыгать через забор подобно преступнице? Да еще и в юбке…
– Открой, там обычный засов, - уведомляет парень, копаясь возле двери.
Я перебрасываю руку на внутреннюю сторону калитки и нащупываю металлическую задвижку. И правда… А почему он тогда перепрыгнул?
Без проблем, но с грызущей совестью вхожу в неизвестный двор. Адриан уже управился с входной дверью и настежь распахнул её
передо мной.– Проходи.
– Я пошла за тобой только из-за того, чтобы сказать, что это неправильно – взламывать чужие дома, Адриан. Если хозяева узнают, то будут большие неприятности, и у меня в том числе… А если тут камеры висят?
– Не висят.
– Да какая разница? Пошли отсюда!
– Приютишь меня у себя, м? – его брови подпрыгивают.
– Обойдешься. Иди домой и извинись перед родителями, пойми свою ошибку хоть раз…И засунь свою чертову гордость подальше.
– Спасибо за совет, детка, но вставать на колени перед отчимом – последнее, чем я займусь в этой жизни.
Он тянет меня за руку внутрь и захлопывает за собой дверь. Показывает мне ключ и проворачивает его в замочной скважине.
– Откуда у тебя ключ?
– Это дом матери. Жили здесь, когда я еще был мелким. А сейчас, как видишь, он выставлен на продажу.
Адриан шлепает по включателю, и лампочка в холе освещает пространство – тут очень пусто, голые стены и редкая мебель - эхо стоит, когда говоришь.
– Перекантоваться сойдет. Успокоилась?
Стою, обнимая себя руками, и с настороженным видом оглядываюсь и не рискую отойти от порога. Адриан усмехается и снимает с себя футболку. Выжимает её в раковину и встряхивает, закидывая на угол межкомнатной двери. Я бросаю озадаченный взгляд на мокрые шорты.
– В рюкзаке есть спортивки, не переживай.
– Да я и не думала… - кашляю в кулак.
– Можешь попить воды, пока я переодеваюсь, - он кивает на одинокий стакан, стоящий возле раковины и скрывается в другой комнате с рюкзаком.
– Вообще то я хотела уже идти, - обращаюсь к двери, которую прикрыл за собой парень. – Ну ладно…
Ополоснув стакан, я заполняю его водой и делаю пару глотков. Машинально открываю кухонный шкафчик наверху, чтобы убрать стакан и сразу осекаюсь. Внутри ничего кроме пустых полок и недоеденной пачки чипсов. Видимо Адриан перебивается, чем может – раз карта заблокирована, значит, и средств к привычному существованию уже нет.
Я быстро захлопываю дверцу, когда Адриан выходит из комнаты. На нем черные спортивки и голый торс сверху.
– Сколько ты уже здесь? – спрашиваю, облокотившись на столешницу.
– Со вчерашней ночи. Завтра поеду к другу, - он ставит передо мной стул и сам садится рядом. – Знаешь, когда пришел сюда… Меня охватила такая ностальгия.
– По детству? – бесшумно опускаюсь на стул.
– Да, именно. По тому времени, когда все было иначе… Каждый уголок, каждый сантиметр этого дома пропитан воспоминаниями.
– Приятными?
– Разными. Но по большей части – да. Для меня – это золотое время, когда отец еще был жив.
Я сочувствующе поджимаю губы. С рассказа Ольги – это как раз было непростое время для неё и для сына. Тот факт, что Адриан начал касаться этой темы при мне, очень удивляет.
– Мне очень жаль. Терять близких – непростое испытание. Я верю, что ты сильно любил своего отца…
– Да. Но мама видимо не так сильно, как я, - голос парня черствеет и на лице отчетливо прорисовываются напряженные скулы. – Раз так быстро смогла забыть и нашла ему замену.