Влюбись в меня, если сможешь

Увидев меня, Лили, почти что сразу успокаивается и перестает плакать. Я поднимаю ее на руки, садясь вместе с ней в кресло, и начинаю тихонько петь, перебирая темные кудряшки ее волос. На самом деле, она на удивление похожа на Пита, те же голубые, пронизывающие, глаза, те же черты лица. Но еще больше она похожа на Мэрион. Девочку, которой не суждено стать взрослой. Наверное, поэтому Пит с таким трепетом относится к нашей дочери.

Малышка засыпает у меня на руках. Убедившись в том, что она не проснется, целую ее в лоб и перекладываю в кроватку, спеша побыстрее скрыться от назойливых служанок, которые снуют за мной по пятам.

Около двух часов я бесцельно сную из одного коридора в другой. Это не помогает мне, а делает только хуже, но я все равно продолжаю блуждать по этажам дворца, словно пытаюсь убежать от чего-то, чего я сама не понимаю. В итоге я просто запираюсь в одной из комнат и сижу там до полуночи. Я всегда стараюсь возвращаться в спальню, когда Мелларк спит. Правда, это не всегда помогает.

Пит уже спит, когда я возвращаюсь в комнату. Я сажусь на край кровати и смотрю на него. Это не тот человек, с которым я бы хотела провести всю свою жизнь. Мало того, это даже не тот человек, которого я вообще хочу видеть рядом. Это все, все, что сейчас давит на меня, морально уничтожает, в этом всем виноват только он.

Зажмуриваюсь, сжимая голову руками, и пытаюсь отогнать наваждение, но, кажется, от этого становится только хуже, и я сама не замечаю, как оказываюсь на ногах и хватаю со стола нож, вероятно, предназначенный для фруктов. Руки дрожат, а перед глазами все плывет, но я не замечаю этого. Сейчас я отказываюсь здраво мыслить и все о чем я могу думать: «Убей, убей его и твоим проблемам конец. Убей, и ты будешь свободна». Это сводит меня с ума и не дает покоя. Каждый раз, когда мне становится особенно плохо, я беру в руки нож или что-то другое. Не важно, если этим можно убить или покалечить, то мне это подходит.

Осторожно, походкой охотника, я приближаюсь к кровати и заношу руку с ножом, но Пит реагирует быстрее меня.

— Китнисс, нет, — он перехватывает мою руку раньше, чем я успеваю что-либо сделать. Отбирает нож и сажает к себе на колени, укачивая, словно маленькую девочку, а начинаю плакать навзрыд.

— Ненавижу тебя, ненавижу, это ты во всем виноват, ты, — давясь собственными слезами, яростно шепчу я и тихо вою от безысходности. Пит, до этого пытавшийся меня успокоить, отстраняется и вкладывает в руки нож. Я перестаю всхлипывать и растерянно смотрю на него.

— Ну, давай, сделай же уже это. Убей меня, вонзи нож в сердце, мне не будет больно, ведь ты уже давно разбила его. Сделай это и нам обоим станет легче, — он уже не просто просит, а умоляет, сжимая мою руку вокруг ножа.

Мое тело пробивает крупная дрожь, и я смотрю в его глаза, в которых отражается свет луны. Каждый раз я хотела это сделать и каждый раз он меня останавливал. И сейчас, когда у меня появилась реальная возможность, когда он сам просит об этом, я не могу даже удержать нож в руках. Может быть, каждый раз берясь за клинок, я надеялась на то, что Пит, остановит меня. И в этот момент я понимаю, что просто не смогу его убить. Я не убийца. Но и так дальше я жить не могу.

Осторожно высвобождаю свою руку из ладони Пита, не отводя взгляда от его глаз. Шепчу тихое «Прости» и разворачиваю лезвие ножа на себя. В этот раз я реагирую быстрее Пита и без колебаний, не смотря на дрожащие от страха руки, вонзаю нож себе в грудь, избавляясь от земных оков.

Комментарий к

Простите.