Влюбиться в дьявола
Шрифт:
— Постой, разве это не сумасшествие? — в ужасе прошептала Лотти.
— Возможно, — отозвалась Беатриса, — поэтому я боюсь, что дядя Реджи воспользуется этим как предлогом, чтобы отнять титул у лорда Хоупа.
Лотти удивленно взглянула на нее:
— Но если он на самом деле сошел с ума, то, Беа, дорогая, разве не будет лучше, если титул унаследует более достойный джентльмен?
— Но ситуация, похоже, сложнее, чем кажется на первый взгляд, — решительно заметила Беатриса, прищуриваясь. — Лорд Хоуп выглядит совершенно здоровым, если не считать его враждебности к окружающим.
Лотти покачала головой, явно не веря в здравомыслие лорда Хоупа.
Беатриса поторопилась встать на его защиту:
— Тут еще кое-что следует учесть. Вернув титул, лорд Хоуп получит право голоса в парламенте и сможет проголосовать за билль мистера Уитона.
— Я так же страстно, как и ты, хочу, чтобы этот закон был принят парламентом! — горячо воскликнула Лотти. — Но мне вовсе не хочется, чтобы из-за этого пострадала ты.
— Если бы это зависело только от меня, то, полагаю, мне бы это не доставило много волнения и беспокойства, — возразила Беатриса. — Я понимаю, что жить в стесненных обстоятельствах довольно тяжело, особенно после стольких лет жизни в Лондоне, когда уже привыкла к роскошной жизни. Но все не так плохо. Меня тревожит лишь здоровье дяди Реджи. Я боюсь, что он не переживет потери титула, дома и поместья. — От волнения она прижала руку к груди.
— Что поделаешь? В жизни никак не получается, чтобы все были в выигрыше, — резонно заметила Лотти.
— Увы, именно так, — отозвалась Беатриса. И они молча прошли несколько шагов, прежде чем Беатриса с жаром продолжила: — Какой это был ужас, Лотти! Бедный Генри истекал кровью, дядя Реджи вопил, слуги шумели, и среди всего этого кошмара решительно ходил лорд Хоуп с дуэльным пистолетом в руках, давая всем понять, что ему ничего не стоит убить человека. А потом, через два часа, когда все закончилось, он вдруг заявляет мне, что я поцеловала его. До этого момента я даже не подозревала, что нравлюсь ему.
Лотти откашлялась, прежде чем деликатно заметить:
— Все так, как и должно быть. Он скрывает, что ты нравишься ему, хотя сам хочет тебя поцеловать.
Беатриса испуганно взглянула на нее.
— Прошу меня извинить, но все обстоит именно так. — Лотти невозмутимо пожала плечами, а затем прощебетала с невинным видом: — Конечно, если джентльмен и леди целуются, значит, он нравится леди.
Беатриса растерялась, лицо ее залила краска смущения.
Прежде чем задать вопрос, Лотти слегка откашлялась.
— Ты ведь любишь лорда Хоупа?
— Как можно его любить? — возмутилась Беатриса. — Он всегда держится так грубо, так дерзко и насмешливо, что порой это действительно похоже на безумие.
— Однако ты поцеловала его, — напомнила Лотти.
— Напротив, он поцеловал меня, — машинально возразила Беатриса. — Он так пристально смотрит, разглядывает меня, словно я единственное живое существо рядом с ним. А тем временем его одолевает страсть.
Лотти удивленно приподняла брови.
— Я плохо объясняю, — заметив ее реакцию, сказала Беатриса. И, немного подумав, продолжила: — Например, человек раньше слышал из музыки только
свист, издаваемый дешевым свистком. Ни о чем, не подозревая, он считает музыку пусть звонким, но обычным заурядным явлением. Но если ему посчастливится попасть на симфонический концерт, где будут исполнять Генделя? Ты понимаешь, к чему я клоню? Его будут переполнять прекрасные, потрясающие, непреодолимые чувства, которые полностью овладеют его душой.— Кажется, понимаю, — пробормотала Лотти, сдвигая в задумчивости брови.
В этот момент в другом конце зала один из джентльменов, не рассчитав своих сил, неожиданно выронил стул. Он с грохотом упал. Стоявший рядом джентльмен громко рассмеялся, чем еще больше привлек внимание к их группе. Юная леди, сопровождаемая компаньонкой, которая с недовольным видом говорила ей что-то на ухо, направилась к выходу. Владелец магазина, наоборот, быстрым шагом шел к месту происшествия.
Беатриса покачала головой:
— Никогда не буду понимать мужчин.
— Послушай, дорогая, — сказала Лотти. — Знаешь, что сегодня утром выкинул мой муж?
— Нет, но, может, не стоит рассказывать…
— Брось, тут ничего такого нет. Слушай, — Лотти захотелось поделиться, и ее уже ничто не могло остановить, — он пришел сегодня завтракать и съел три яйца, половину зажаренного окорока, четыре тоста и выпил целый заварочный чайник чая.
Беатриса удивленно захлопала глазами:
— Весьма обильный завтрак. Лотти торопливо замахала руками:
— Это обычный для него завтрак.
— Но тогда мне непонятно, к чему ты клонишь.
— За все время, что мы сидели за столом, он не проронил ни слова, будто за столом, кроме него, никого не было. Он был увлечен чтением писем и что-то бормотал себе под нос, когда читал скандальную хронику. Заметь, он вышел из столовой, даже не сказав «до свиданья». Хотя через минуту он вернулся, но зачем, как ты полагаешь?
— Даже не догадываюсь.
— Представляешь, он молча подошел к буфетной стойке, взял еще один поджаренный хлебец и вышел, опять не сказав мне ни единого слова!
— Ну, возможно, у него голова была забита важными делами, — улыбнулась Беатриса.
У Лотти глаза округлились от возмущения.
— Скорее всего, он просто невежа и глупец.
Беатриса промолчала, не зная, как ей следует реагировать на столь резкий выпад жены в адрес мужа. Обе леди в молчании расхаживали взад и вперед по мебельному магазину, пока не задержались у позолоченного разрисованного буфетного столика в стиле путти.
— Вот, — заметила Лотти с оттенком пренебрежения, — пример крайне дурного вкуса.
— Да что тут скажешь? Столик выглядит так, будто мебельный мастер делал его без всякого желания, — заметила Беатриса, покачав головой. — Знаешь, я вчера навестила Джереми.
— Как он себя чувствует?
— Не очень хорошо. Для него крайне важно, чтобы законопроект мистера Уитона прошел в парламенте. Если закон одобрят, то от этого выиграют, наверное, несколько тысяч солдат, а ведь кое-кто из них служил под командованием Джереми. Он очень переживает по поводу закона. Если ветераны получат хорошую пенсию, ему будет приятно.