Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси

Чарлз развернулся и пошел прочь. Черт, да у него совсем нет чувства юмора! Но впрочем, это было уже неважно, так как ему тут же подвернулась Валери Сакс в приличном подпитии, что-то пьяно втолковывающая стоящему рядом мужчине — Павлу Как-его-там. Они потрясли друг другу руки, но фамилию его Джефф все равно не уловил.

— Он из Польши, — сказала Лора. — Он граф.

— Между нами, — вставил невесть откуда взявшийся Грэм Харт, который едва ворочал языком, — не тот ли это граф, который, всё просрав, приехал к нам сюда?

Граф Павел Как-его-там, похоже, не расслышал эту гнусную ремарку, но Джеффу эта группка собеседников уже наскучила. Тем более что к нему направлялась Лора. О боги, она была умопомрачительно красива, все еще на волне кокаина, а пятнадцать минут назад она п исала ему на руку. И вот сейчас это божественное создание подошло и обняло его за талию. Не жизнь, а фантастика! В свете этих двух дней в Венеции все, что было раньше, теперь казалось не напрасным. Он не сделал в жизни ни одной ошибки, потому что все в ней, включая ошибки, привело его в это «здесь и сейчас». В том-то и вся штука. Нельзя выбрать из жизни кусочки получше; нужно брать оптом всю партию, все взлеты и посадки. Но если взлеты будут такими, как сейчас, то можно с охотой подписаться и на все посадки, ибо в сравнении с первым второе стирается, тает, так что после его и не вспомнить.

Пока Джефф третировал беднягу Чарлза, Лору пригласили на вечеринку на яхте. Сама яхта дрейфовала в паре сотен ярдов от места веселья, у Джудекки, и туда уже отправлялась небольшая компания. Хозяином яхты был немец, Джеймс Хофман, и его вечеринки всегда были прекрасны. После тесноты и шума этой, перспектива оказаться на другой, куда меньшей, да к тому же на яхте, выглядела бесконечно привлекательно. Тем более что в последние полчаса запасы спиртного стали заметно истощаться. Не то чтобы Джеффу хотелось еще чего-то выпить, однако сам факт того, что выпивка скоро закончится, сразу лишил праздник всякого очарования. Вечеринка чахла на глазах и, как только это стало заметно, зачахла в рекордные сроки. Пора было ее покинуть.

Как это часто случается в Венеции, яхта оказалась куда дальше того места, где ей надлежало быть. Они уже прошли так много — так что даже пристань вапоретто в Дзителле осталась позади, — что поневоле засомневались, не проглядели ли они ее. Но нет, она была на месте, на приколе у Чиприани, прекрасная и безмятежная.

Они поднялись по сходням и были встречены кем-то из команды, по-морскому белоснежным с ног до головы.

— Разрешите подняться на борт, сэр? — бодро вопросила Лора, отдавая честь. Их впустили без всяких расспросов.

Вечеринка не просто проводилась на яхте, но и в целом была морской по духу. По прибытии на борт гостей просили разуться, а в качестве компенсации выдавали офицерские фуражки.

— Тебе идет, — сказал Джефф Лоре.

— Вам тоже, капитан, — отозвалась она.

Их хозяин, герр Хофман, официально поприветствовал собравшихся на борту судна. Со своей бородой и немецким акцентом, он выглядел как настоящий капитан подводной лодки. Нетрудно было представить его прильнувшим к перископу и обстреливающим торпедами конвой торговой флотилии, нимало не заботясь о спасении утопающих. Впрочем, его судно едва ли можно было назвать тесным. Да и мазутом там не пахло. Это была воплощенная мечта о яхте: более дешевая, чем у Романа Абрамовича, но все равно кошмарно дорогая. Можно было представить ее — что-то во всем этом заставляло Джеффа мыслить штампами из киносценариев — на карибских или средиземноморских просторах с грузом из ожиревших мафиози и шлюх в бикини, попивающих «Кристалл» [103] , поедающих на ужин свежевыловленную рыбу, находящуюся под угрозой вымирания, и занюхивающих все это кокаином высшей пробы. Что еще приятнее, сегодня на борту была только международная арт-тусовка: интеллектуалы, художники, знатоки и любители изящных искусств и изящных вещей, то есть как раз те люди, которые любят пить шампанское и нюхать кокаин. По крайней мере, рыбы, находящиеся под угрозой вымирания, могли чувствовать себя спокойно! Кроме того, яхта находилась в двух футах от суши, и с нее можно было сойти в любой момент, что тоже добавляло вечеру приятности. Джеймс был пленительным собеседником в том плане, что все его речи сводились к выражению удовольствия, которое доставляло ему присутствие Джеффа и Лоры на борту его судна. Впрочем, долгого разговора не получилось — кругом было множество других гостей, которых надо было поприветствовать и заверить в том, что они оказали ему большую честь, прибыв на эту маленькую вечеринку.

103

«Cristal» — дорогая марка шампанского.

Загорелый официант, игриво выряженный в белую морскую униформу, предложил Джеффу и Лоре шампанское. С бокалами в руках, они спустились с палубы в салон. Даже на этой относительно просторной лодке Джеффу приходилось пригибаться, чтобы пройти в дверь. Внизу несколько человек танцевали под неспешную музыку.

Приятный побочный эффект от приема запретных субстанций заключается в том, что, раз попробовав их, ты как по волшебству обретаешь доступ в наркотическую реальность. Ты отправляешься на поиски волшебных грибов, бродишь целый час по полю, согнувшись в три погибели, съедаешь те несколько штучек, которые в конце концов находишь, и вдруг оказывается, что они везде, куда ни глянь, так и просятся в руки. То же самое было и тут. Все еще на взводе после дорожки, которой они порадовали себя на предыдущей вечеринке, Джефф и Лора болтали с хозяином в салоне, когда он поинтересовался, не сопроводят ли они его в спальню, чтобы отведать «немножко кокоса». Там уже было четверо или пятеро человек в фуражках, удобно устроившихся на огромной белой кровати или в креслах, болтающих, смеющихся, пьющих шампанское. Джеймс пропустил Джеффа и Лору внутрь и тщательно запер за собою дверь. В ногах кровати лежало зеркало с небольшим количеством порошка, гостеприимно организованного в три дорожки, две из которых предназначались Джеффу и Лоре. Они вежливо оставили самую длинную хозяину, но ввиду его аппетитов этого, похоже, было недостаточно, ибо он тут же дополнил ее еще одной, более длинной и широкой. С шумом вдохнув в себя обе, Джеймс вновь сообщил им, что страшно рад видеть их на борту своей яхты, но, если они его любезно извинят, ему нужно уделить внимание другим гостям. На этом он встал и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Это уже не просто наркотическая реальность, восторженно думал про себя Джефф, это реальность, неотъемлемым элементом которой являются яхты. Я — часть яхтово-наркотической реальности! И это просто ч'yдная реальность. Настолько прекрасная, что Джефф не мог понять, хочется ли ему быть тут, в спальне, танцевать в гостиной или стоять на палубе, наслаждаясь жаркой морской ночью. Лора оказалась более решительной. Она взяла его за руку и предложила вернуться к гостям. Они улыбнулись на прощание тем, кто никуда не торопился, и вышли, тщательно, как Джеймс до них, прикрыв за собой дверь.

Они поднялись на палубу. На черной воде мерцал Сан-Марко. Яхта тихонько покачивалась. Джеймс, улыбаясь, подошел к ним, обнимая за плечи мужчину в белой ковбойке и темных джинсах, выглядевшего на этой тематической морской вечеринке несколько странно. По идее хозяина яхты должно было уже буквально распирать от кокаина, но внешне это проявлялось лишь в еще большей формальности и корректности его поведения.

— Вы позволите мне представить вам мистера Троя Монтану?

Джефф почти ожидал, что за этой фразой последует непременный щелчок каблуками. (Возможно, единственное, что помешало Джеймсу это сделать, была палубная обувь на резиновой подошве.) Не то чтобы в нем ощущалась какая-то скованность. Напротив, Джеймс чувствовал себя вполне непринужденно — просто непринужденность его выражалась в любезности, какую редко встретишь в наши дни, особенно среди тех, кто взвинчивает себя кокосом. Может, это и есть вершина европейского изыска? Или же, что, в общем, то же самое, он был одним из тех, кто нюхает кокаин, чтобы расслабиться?(Джеффу доводилось пару раз встречать таких людей.) Мистер Монтана, чей туалет вполне соответствовал если не стилю вечеринки, то уж точно его фамилии, держал в руке бутылку шампанского, из которой он наполнил уже опустевший — да как быстро! — бокал Джеффа.

— Итак, Трой, вас пригласили на эту вечеринку, или вы нелегально проникли на борт на своем деревянном коне? — не преминул запоздало сострить Джефф.

Как всегда, он тут же забеспокоился, что его слова прозвучали не столько остроумно, сколько грубо. Впрочем, кто его знает. Сейчас все было как-то размыто по краям. Главное, не допустить, чтобы и в центре все стало нечетким. Трой не улыбнулся, но и не обиделся. Возможно, он даже не расслышал. Судя по тому, как он все время шмыгал носом, он тоже насладился гостеприимством Джеймса и был не расположен напрягать свой слух. Он был куратором и на следующие выходные ехал на Документу [104] , а еще через неделю — на Арт-Базель… или наоборот. Оттуда, где стоял Джефф — на яхте посреди Венеции, — эта перспектива выглядела просто блестящей: еще два уик-энда, как тот, что сейчас! Да, и мне того же. Он попросил Троя повторить название его галереи, но оно тут же вылетело у него из головы. Джефф вообще имел особенность тут же забывать все, что ему говорили, даже если говорившим был он сам. Впрочем, сейчас это было неважно. Тем более что Трой предлагал спуститься в салон и посмотреть, что там творится.

104

Выставка современного искусства, проходящая раз в пять лет в городе Касселе, Германия.

Музыка играла уже потяжелее и пофанковее, чем раньше. Лора сказала, что ей нужен стакан воды. По дороге к буфету их перехватил Джеймс и вновь заманил в спальню. Там все было как раньше, только свет слегка приглушили. Когда Джеймс начал делать новые дорожки, Лора предложила использовать ее запасы, но эта инициатива была немедленно отвергнута.

— Ни в коем случае, — заявил хозяин, вынюхав дорожку. — Доставьте мне удовольствие. Прошу вас.

Вот уж воистину ходячая реклама цивилизующего влияния кокаина!

Лора воспользовалась любезным предложением, и Джефф последовал за ней, побуждаемый аппетитом, который и без того уже был вполне удовлетворен.

Джеймс познакомил их кое с кем из присутствующих, в том числе с парой, сидевшей вместе в одном кресле и до того момента страстно целовавшейся. Впрочем, к тому, что их прервали, пара отнеслась весьма благодушно. Джефф чокнулся с ними и пожал руки еще нескольким людям в пределах прямой досягаемости. Безупречный формализм хозяина оказался заразителен, и Джефф невольно ему подражал. В таком ключе беседа текла куда легче, позволяя полностью сосредоточиться на невероятномкокаиновом приходе, который он в данный момент ощущал. Правда, сосредоточившись на нем, он тут же страшно захотел поведать миру о своем невероятнымкокаиновом приходе — еще немного, и он начнет скакать туда-сюда, как Марадона на неаполитанском матче. Его сердце дико колотилось, колени подрагивали, но присутствие Джеймса вынуждало Джеффа вести себя так, словно он только что вышел с целительского сеанса в эксклюзивном спа на Тихоокеанском побережье. Через закрытую дверь доносилась музыка — глубокий, но ненавязчивый ритм; слышались смех и речь на нескольких языках. Он расчистил на кровати место для Лоры, чья фуражка была лихо заломлена на затылок. Целовавшаяся в кресле пара вновь обратилась друг к другу. В дверь постучали, и молодая женщина неопределенной национальности вошла и пристроилась на кровати рядом с Джеймсом. Атмосфера балансировала на грани расслабленного зависания в незнакомой компании под экстези в необычно роскошном чилл-ауте и откровенной чувственности, грозящей в недалеком будущем перетечь в секс-вечеринку. В любом случае, Джефф был слишком взвинчен, чтобы выяснять, чем все закончится. Они с Лорой вернулись обратно в салон, где танцевало с дюжину человек, в том числе и ковбой Трой. Музыка гремела громче прежнего. Глаза у Лоры сияли. Ее босые ноги легко порхали по разноцветному восточному ковру, служившему танцполом. К ним присоединился еще кое-кто из гостей, и вскоре у них образовалась теплая танцевальная компания.

Танец выветрил из Джеффа навязчивую рассеянность, навеянную коксом, и после еще одного бокала шампанского и пары дискуссий (из которых он все равно потом не помнил ни единого слова) он опять стоял на палубе, а вокруг все пили и болтали. Он облокотился на перила и стал смотреть на окантованный огнями горизонт, словно неся вахту на мостике эсминца. Неподалеку стояла женщина в поблескивающем зеленом платье. Они обменялись улыбками, но не заговорили. Черные воды плескались светом, отражая звезды. Ночь была густой от зноя. Мимо промчался катер, всколыхнув яхту, которая потом еще долго чуть покачивалась. В отличие от травы, кокаин не прибавлял моменту лиризма — и вообще был не о том, —но Джефф без конца возвращался к мысли: если это не лучшие минуты моей жизни, то я уж и не знаю, что еще… Мне невероятно хорошо, говорил он себе. Так хорошо, как еще никогда в этой гребаной жизни! Последние шесть или сколько там часов стали сгустком всего, чего он когда-либо хотел от этой самой жизни. И в самом деле, что еще? Главное, что ты понятия не имеешь, что тебе уготовано и что случится завтра. Боже, да он дожил до философии Тома Хэнкса — местами «Форест Гамп», а в остальном «Изгой» [105] . Кокс, конечно, прекрасен, думал Джефф, но глубоких мыслей от него не дождешься. А с Томом Хэнксом штука в том, что все его фильмы — ну, не то чтобы все, а самые смысловые, —на самом деле о стремлении вернуться домой. «Спасти рядового Райана», «Изгой» и «Аполлон 13», который вообще вознес этот вопрос до уровня универсальной истины. И в этом, собственно, их главный недостаток, поскольку жизнь — она скорее про то, как не хочется возвращатьсядомой, даже если вместо этого придется отправиться в открытый космос. Кстати, возможно, действительно пора отправляться — в отель. Но уходить пока что не хотелось. Джеффу по-прежнему было дико хорошо, хорошо, как никогда в жизни, или, по крайней мере, он так думал. Может, он и в самом деле хотел уйти. Может, наслаждаясь жизнью или думая, что наслаждается жизнью, он уже был готов насладиться ею как-то иначе. Все еще чувствуя кокаиновый драйв, Джефф в то же время сознавал, что драйв этот уже не такой запредельный, не такой, каким он был еще совсем недавно, когда он был куда сильнее, чем Джефф того хотел, — и именно о спаде этих ощущений он теперь в каком-то смысле сожалел. Эти постэйфорические симптомы действия кокса, когда каждый импульс мгновенно превращается в свою противоположность, были ему знакомы. Теперь главное — вообще не думать никаких мыслей, чтобы не провалиться в некий сон наяву, подобно кусающей себя за хвост собаке. И как это люди умудрились подсесть на кокаин? Он даже не был уверен, что тот ему нравится— хотя если тебе что-то не нравится, это вовсе не значит, что ты этого больше не хочешь. Он несколько раз прогнал эту сентенцию через мозг, пытаясь распутать узлы, в которые она сплелась. После чего поднял свой бокал шампанского и поглядел сквозь него на зеленоватый и пузырящийся Сан-Марко, похожий на затонувший город. Сделав большой глоток и лихо заломив фуражку как какой-нибудь проспиртованный хемингуэевский забулдыга, Джефф облокотился на перила. Джеймс, снова вынырнувший из спальни, любезничал с гостями. Среди них была и Лора, болтавшая с каким-то парнем примерно Джеффова возраста в светлом льняном пиджаке. Завидев Джеффа, она направилась к нему.

105

Том Хэнкс (Hanks) (р. 1956) — американский актер. «Forrest Gump» (1994), «Saving Private Ryan» (1998) и «Cast Away» (2000) — фильмы с его участием.