Влюбиться в злодея

«О, Господи, - в голову Елены лезли жалящие мысли, - что будет дальше? Моя родная сестра открыла передо мной дверь в пропасть, где меня и всю семья ждёт беспощадная смерть. Теперь назад дороги нет: смерти не избежать. Я уже не могу жалеть о чём-то или винить кого-то, потому что теперь поздно. Я боюсь только одного: потерять самого родного и близкого человека. Вчера я чётко осознала, что Деймон любит меня по-настоящему, когда он бросился защищать мою честь. Даже сейчас, когда я знаю, что скоро вся моя семья, и я умрут, я чувствую себя счастливой, потому что любима. Что будет с Деймоном, когда меня не станет?».

– Елена, ты в порядке? – раздался, как гром среди ясного неба, чувственный голос Кэтрин, пронзающий гробовую тишину опустевшей комнаты. – Тебе плохо?

– Кэтрин, я не хочу с тобой разговаривать, - разбитым, опечаленным голосом протянула Елена, не поднимая глаз, которые постепенно заполнялись горькими слезами. – Избавь меня от этой участи хотя бы сейчас, пожалуйста.

– Я хочу, чтобы ты знала правду, Елена, - серьёзным, слегка повышенным тоном пробормотала Кэтрин, присаживаясь рядом с Еленой на свободный стул. – Ты обязана знать истинную причину моего поступка. Выслушай меня, пожалуйста.

– Ты никогда никого не слушаешь, - холодным, дрожащим голосом пробубнила Елена, откидывая непослушные, растрёпанные волосы за спину. – Делай, что хочешь.

Елена с лихорадочно бегающими по сторонам глазами поднялась со стула и медленно подошла к одинокому, застывшему окну. Поникший силуэт оставлял ледяную, сумрачную тень на полу, сливаясь со смоляным блеском дерева. Кареглазая шатенка без лишних движений стояла перед запотевшим окном, всматриваясь в манящую даль и пытаясь убежать от назойливых, неспокойных мыслей. Она покойно вдыхала удушливый воздух, словно каждый жадный глоток мог в любую секунду стать последним. Кэтрин, молча, подошла к ней, стараясь не стучать колкими шпильками. Её шаги были неуверенными и неспокойными. Кэтрин впервые потеряла облик двуличной, самовлюблённой стервы. Её карие глаза были наполнены искренним состраданием и всепоглощающим чувством вины. Всего лишь за одну ночь тщеславная, высокомерная красавица, не ценящая человеческих чувств и поступков, пересмотрела свои устоявшиеся взгляды на жизнь.

– Знаешь, раньше я думала, что семья ничего не стоит, - философским, убедительным голосом начала говорить Кэтрин, просверливая самонадеянным взглядом опустившуюся спину сестры. – Всю свою сознательную жизнь я не переставала убеждать себя в том, что у меня нет семьи и она мне не нужна.

– И что же изменилось? – с колким презрением посмотрела на сестру Елена, резко обернувшись. – По-моему, ты в очередной раз показала своё безразличие и хладнокровие.

– Нет, Елена, ты не понимаешь, - отрицательно покачала головой Кэтрин, сверкая растроганными глазами. – Сегодня ночью я поняла одну важную речь: семья – это люди, которые всегда будут любить тебя, несмотря на все недостатки.

– Ты поняла это слишком поздно, Кэтрин, - с горечью в голосе пролепетала Елена, не отрывая глаз от окна. – Скоро твоя мечта осуществиться: у тебя не станет семьи.

– Не стоит язвить, Елена, - решительно произнесла Кэтрин, положив бархатные руки, скованные наручниками, на хрупкое плечо сестры. – Я говорю серьёзно. Я поняла, почему Ребекка возненавидела меня: она боялась того, что Клаусу сделают больно. Да и ты тоже.

– Что я? – удивленно повернула голову Елена, всматриваясь в неспокойное лицо Кэтрин. – Я здесь причём?

– Ты поступаешь точно так же, - с невольной гордостью за сестру прошептала Кэтрин. – Ради спасения семьи ты пошла буквально навстречу к смерти, ни секунду не колеблясь. Это действительно заслуживает уважения. И тобой, и Ребеккой управляло одно и то же чувство – любовь.

– К чему ты клонишь, Кэтрин? – с неприкрытым недоверием посмотрела на сестру Елена и прищурила глаза. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я просто хочу сказать «прости», - со слезами на глазах проговорила Кэтрин, направляясь к стулу. – Прости за то, что испортила твою жизнь.

– Как мило, - дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился, как всегда в идеально выглаженном чёрном костюме Джейсон Смит с язвительной ухмылкой на светящемся от самолюбия лице, - наблюдать за воссоединением ангела и демона: любящая, добродушная Елена и бессердечная, эгоистичная Кэтрин. Простите, но я вынужден нарушить вашу идиллию.

Смоляные волосы очёрчивали утончённые черты Джейсона, а на белоснежном, чистом лице с незначительной щетиной выделялись сверкающие уверенностью глаза. Костюм обтягивал мускулистую фигуру, привлекая внимание непосредственно к могучим рукам, переполненным властной силой и невозмутимым чувством превосходства. Смит твёрдыми, громкими шагами приблизился к своему любимому креслу и сжигающим взглядом приказал сёстрам Гилберт присесть. Джейсон с гордым видом крутнулся в кресле и перевёл пристальный взгляд на одинаково красивых девушек, сидящих перед ним.

– Вчера я обещал серьёзный разговор, - высокомерно вторил Джейсон, просверливая взглядом кареглазых красавиц, - поэтому не вижу смысла отказываться от своих слов. Пожалуй, начнём с тебя, Елена.

Елена окинула беспринципного шатена недовольным взглядом и смущённо опустила глаза в пол. Она мысленно готовила к самому худшему.

– Ты рисковала своей жизнью ради спасения своей семьи, - равнодушным голосом начал говорить Смит, поглощая испепеляющим взглядом дрожащее тело Елены. – Звучит благородно, но только не для меня. Ты прекрасно знала, что играешь с огнём. Пришло время платить за безрассудные ошибки. Ты смоешь свою вину кровью.

Елена опечаленными, опустевшими от безудержного горя глазами посмотрела на Джейсона, словно пытаясь отыскать в его холодном, как свежая сталь, взгляде хоть маленькую каплю надежды для себя. Все её усилия были совершенно напрасными. Решение Смита было безоговорочным и судьбоносным для Елены.

– Теперь твоя очередь, милочка, - самодовольный и напыщенный, как индюк, Джейсон Смит воткнулся прожигающим взглядом в растерянную, встревоженную Кэтрин. – Ты допустила слишком много нелепых оплошностей и ужасающих ошибок, поэтому будешь расплачиваться за них до конца жизни.

Елена с ярко выраженным опасением и недоумением посмотрела сначала на Смита, а потом на сестру, стараясь поймать истинную суть услышанных слов.

– Да, Елена, ты не ослышалась, - утвердительно закивал головой Джейсон, выдавив красноречивую ухмылку. – Ты правильно думаешь: Кэтрин будет жить, в отличие от тебя.

– Что? – с горячим недоумением возмутилась Кэтрин, не понимая скрытого смысла происходящего.

– Ты будешь жить, Кэтрин, - твёрдо выпалил Смит, и его глаза непринуждённо заиграли высокомерием и презрением. – Смерть была бы для тебя самым лёгким наказанием. Ты не умрёшь, а проведёшь остаток жизни в полном одиночестве. Каждый день ты будешь просыпаться с мыслью, что собственными руками столкнула всю семью в смертельную пропасть. Угрызения совести съедят тебя изнутри.

Невольный, удручённый стон вырвался из трепещущей груди Кэтрин. Елена почувствовала, как душащий ком убийственно медленно подступал к горлу. Сестры Гилберт остыли в хмельном смятении, сражённые наповал вынесенным приговором. Никто из них не проронил ни слова, молча, глотая пылающие слезы.

– А теперь внимание всем, - радостным и выразительным голосом воскликнул Джейсон, озаряя ожидающим взором тяжёлую дверь. – Гвоздь нашей программы. Введите его!

На пороге застывшей в пустынном неведенье комнаты появился серьёзный Кай с холодным, как лёд, взглядом, лишённым эмоций. Он твёрдыми шагами подступал к босс, крепко обхватив мощными руками стальную шею Деймона Сальваторе. Голубоглазый брюнет был почти без сознания и с трудом держался на ногах, измученный многочисленными ударами, превратившими его сильное тело в карту жалящих кожу синяков. Голубые глаза были полуоткрытыми, а болезненно-бледное лицо усеивали кровавые гематомы. Кай молниеносно подвёл Деймона к столу, за которым сидел Смит, и хладнокровно пнул на пол. Елена в ужасе вздрогнула, увидев изведенного и избитого до полусмерти Деймона. Трепещущее сердце пронзила неистовая боль и пожирающее чувство вины. Кареглазой красавице казалось, что она летит в беспросветную пропасть, на дне которой её ждёт неумолимая смерть. Она была готова умереть на месте прямо сейчас, лишь бы не видеть, как мучают её любимого человека.