Влюбленный горец

— Лучше бы ты притворилась, что спишь, — шепнул он ей на ухо.

— Невозможно, потому что я только и думаю о тебе.

Куин тихо зарычал, а потом впился в ее губы поцелуем. У нее перехватило дыхание. Чтобы ощутить силу его желания, не нужно было никакой магии.

Но этого ей было мало. Маркейл хотела его всего — всего целиком! — и она получит его этой ночью.

Куину еще никогда не хотелось женщину с такой страстью. Побывав замужем, Маркейл осталась невинной во всем, что имело отношение к плотским удовольствиям, но быстро приобретала опыт. Помимо своей воли Куин не мог оторвать от нее глаз, пока она бодрствовала, и молился, чтобы она поскорее заснула — так было легче держаться на расстоянии.

Но сейчас он был готов променять рай на ад, лишь бы быть уверенным, что возьмет ее.

Его ладони легли на ее бедра, чтобы удержать на месте. Он едва владел собой и боялся, что полностью потеряет самообладание, едва она прильнет к нему.

Но еще больше хотелось потрогать ее. Его руки двинулись вверх и задержались на ее тонкой талии, а потом легко скользнули выше к груди.

Куин был готов разорвать платье на куски, чтобы увидеть ее обнаженной, но в последний момент остановился, когда сообразил, что у нее нет никакой другой одежды.

Их поцелуй длился бесконечно. Выгнув спину, она коснулась его грудью. Он взял груди в ладони, удивляясь их полноте и тяжести, легонько погладил большими пальцами и услышал, что она затаила дыхание, когда он задел соски. И сразу почувствовал, как они затвердели под тканью платья.

— Куин, — простонала Маркейл.

О, как она волновала его кровь!

Отпустив груди, Куин потянул ее юбку вверх. Маркейл перехватила ее и торопливо сдернула платье через голову.

Он опустился перед ней на колени, поцеловал в голый живот, а его руки в это время стягивали с нее башмаки и шерстяные носки. У нее оказались сильные ноги и гладкая, словно атласная, кожа. Куин поцеловал каждое ее колено, а потом поднялся и привлек к себе.

— На мне ничего нет, — напомнила она.

Куин усмехнулся.

— Я вижу.

— А на тебе есть.

— Хм, — усмехнулся он, уткнувшись ей в шею. — Если я скину бриджи и сапоги, меня будет не остановить.

Она прошептала его имя, когда он наклонился и взял в рот напряженный сосок.

Маркейл пошатнулась и повисла на нем. Ее дыхание стало неровным, а стоны, которые она издавала, звучали музыкой в его ушах.

Но это было только начало.

Куин аккуратно, насколько это было возможно, расправил ногой ее платье и свою тунику на плите, потом поднял Маркейл на руки и уложил поверх одежды. Постелью это было назвать трудно, но другой у них не имелось.

Улыбаясь и слегка прикрыв глаза, Маркейл следила за каждым его движением. Куин понимал, что не нужно торопиться, но ему так хотелось кожей ощутить ее близость, что он, не раздумывая, сбросил сапоги и сдернул с себя бриджи.

— О! — только и произнесла Маркейл, приподнимаясь на руках. — Ты просто… ошеломляюще великолепен, Куин.

— Нет, моя жрица. Это ты великолепна. — Он опустился на колени и наклонился над ней. — Твоя кожа нежнее шелка, твои глаза, как редчайшие драгоценности. Ты… — Он лизнул ее пупок, — …сводишь меня с ума…

Маркейл обхватила его за шею.

— Ты тоже сводишь меня с ума. Не заставляй меня ждать, пожалуйста!

Он мог бы и дальше продолжать эту игру, но вдруг ощутил силу ее желания, которое ничем не отличалось от его — острого, томительного, отчаянного.

Куин прижался к ее губам.

Разведя ноги в стороны и приподняв их, она потерлась бедрами о его восставшую плоть.

Ощущение от близости ее жаркого, влажного лона лишило его последних остатков самоконтроля.

По ее реакции он понял, что она тоже готова. Маркейл застонала, выгнула спину и обхватила его талию ногами.

Куин так страстно ее желал, что это даже немного пугало его. Но главное, ему хотелось, чтобы она ответила ему с такой же страстью.

— Куин?

— Ты мне нужна, — прошептал он. — Я отчаянно хочу тебя, но…

Маркейл приложила палец к его губам.

— Никто, — никто! — не прикасался ко мне так, как ты. Если ты не сделаешь этого сейчас, я, наверное, умру.

Он получил от нее ответ, которого ждал, и вошел в нее, погрузившись во влажный жар ее лона. Оно было узким и таким горячим, что он содрогнулся. Куин попытался быть нежным и осторожным, но страсть гнала вперед.

Он вошел в нее до конца, ее ногти впились в его спину, она задыхалась. Опустив взгляд, он увидел, что глаза ее закрыты, голова откинута назад, рот блаженно приоткрыт.

Почувствовав, как Маркейл напряглась, Куин понял, что она приближается к пику. Наклонившись к ней, губами нашел сосок, лизал и сосал его, пока Маркейл не задрожала всем телом.

С радостью и изумлением Куин смотрел, как она бьется в его объятиях. Это было самое прекрасное зрелище на свете. Когда Маркейл содрогнулась в последний раз, взрыв наслаждения наконец настиг и его.

Маркейл не хотелось шевелиться. Ей нравилась тяжесть тела Куина, но еще больше то, что он так и остался в ней.

Те несколько раз, когда у них была близость с Рори, все происходило быстро, хотя безболезненно, но и без удовольствия. Однако воспоминания не омрачили того, что случилось сейчас.

— Ты себя чувствуешь хорошо? — спросил Куин.

Она кивнула и провела ступней по его ноге. Ей хотелось снова и снова дотрагиваться до него.

Его тело было настолько великолепно, что она не могла наглядеться на эти широченные плечи, мускулистые руки. Рельефная грудная клетка, узкая талия, литые ягодицы, мощные бедра — он был само совершенство.

— Я же не сделал тебе больно, да?

Она услышала беспокойство в его голосе и легко чмокнула в щеку.

— Да, Куин Маклауд, не сделал. Ты сделал единственное: мне сейчас так хорошо, что даже шевелиться не хочется.

Он хмыкнул.

— Правда?

— Правда. Скажи-ка мне вот что.

— Что угодно.

— То, что было с нами сейчас — это нормально?

Куин заколебался, и ей стало страшно — вдруг он не ответит или ей не понравится то, что она услышит.

— Нет, это не нормально. Мужчина всегда получает удовольствие, женщина — нет. Чтобы ей стало хорошо, мужчина должен постараться.

Так она и думала! Рори не очень-то заботился, чтобы доставить ей удовольствие.

— Тогда я рада, что у нас это с тобой получилось.

— Я тоже рад…

Куин вышел из нее и перевернулся на спину, увлекая ее за собой. Она с удовольствием прилегла на его плече. В этом было какое-то особое доверие, которого ей еще не доводилось испытывать.

— О чем ты думаешь? — спросила Маркейл.

Куин вздохнул.

— О моем клане, о дне, когда их всех убили.

Маркейл положила руку на его грудь, туда, где билось сердце. Ей захотелось, чтобы магия подействовала сразу же и ей удалось вобрать его боль в себя.