Вместе вопреки

Вопрос на миллион. И к сожалению, в данный момент я не могу на него ответить. Очень хочу, но до чертиков боюсь ошибиться. Сейчас вокруг слишком много Марата. Даже если учесть, что его самого в данный момент нет дома, еще утром он уехал в полицию со всеми документами по МиКрейту и Инвесткраю, то я все равно буквально физически ощущаю его присутствие. Здесь все пропитано им и создается впечатление, что за эти три дня я тоже насквозь пропиталась этим мужчиной, он вновь заполнил мою систему… И будто этого недостаточно, он умудрился оставить отпечаток и на нашем сыне.

Не то чтобы я раньше не замечала их сходство, но все эти дни, глядя на то как они проводят время вместе, на их общение… я просто не могу выкинуть это из головы. Идеальная картинка. Слишком идеальная. Слишком заманчивая.

Если бы сейчас, в эту самую минуту кто-то предложил мне стереть память и просто забыть о той боли, что мы друг другу причинили, я бы не задумываясь согласилась. Но я помню. Я помню все до мельчайших деталей. Не только его слова и действия. Помню свои чувства и эмоции. Свое отчаяние.

И я понимаю, что будучи здесь, в его доме, мне будет сложнее принять правильное решением. Я не хочу, чтобы ключевым фактором для меня стало их общение с Тимуром или то, что когда он рядом я, кажется, забываю о всем плохом.

Нет, я хочу принять это решение на трезвую голову. Поэтому, когда вечером Марат возвращается и сообщает, что Красильников находится под следствием, я собираю наши с Тимуром вещи и прошу его отвезти нас домой.

Глава 64

К детскому саду Тимура мы подъезжаем одновременно. Только я на такси, а Марат на своей роскошной машине.

— Неделя еще не прошла, — замечаю я вместо приветствия, хоть и не могу сдержать улыбку.

— Разве? — немного наигранно удивляется Марат и вручает мне аккуратный букет пионов. — Мне кажется, что прошла целая вечность, принцесска.

— Три дня, Марат. Прошло всего три дня.

— Я же говорю — вечность, — парирует он ничуть не смутившись.

После того как Красильников был “обезврежен”, я попросила Марата дать мне хотя бы неделю на то, чтобы прийти в себя после всего произошедшего. За последние дни моя жизнь несколько раз перевернулась с ног на голову и обратно, мне пришлось в срочном порядке переосмыслить абсолютно все, по-новому взглянуть на свое прошлое. И нет, эти три дня не были вечностью. Их было катастрофически мало, потому что голова до сих пор кружится от всей этой информации. Хотя нет, от информации она пухнет, а кружится… кружится она от Марата.

Как так может быть, что спустя столько лет он все еще производит на меня такой эффект? Я больше не девятнадцатилетняя наивная студентка, я взрослая женщина и должна, по идее, слушать голову, а я все так же упорно иду на поводу у сердца. Сердца, которое все еще помнит Марата. И которое, в отличие от головы, каким-то образом умудрилось простить ему всю ту боль, что он мне причинил.

За эти дни я не раз играла с собой в излюбленную игру “а что, если?” И помимо уже прозвучавших вопросов о доверии, набатом звучал и еще один: а что, если я бы ему тогда все-таки сказала о беременности? Прокричала в спину на парковке.

Уверена, Марат бы остановился. Уверена, он бы не бросил меня одну в схватке с жестоким внешним миром. Но… вряд ли бы мы были парой. Не сразу так точно. Слишком сильно мы оба были сломаны тогда. Возможно, будь мы более открытыми друг с другом, мы бы смогли помочь друг другу залечить детские раны, но мы упустили этот шанс.

Поэтому нет. Шесть лет назад мы бы не были вместе. Не потерялись на долгие годы, но и семьей бы не были. Я бы продолжала наблюдать за вереницей девиц в его жизни, утопала в чувстве вины и окончательно бы потеряла достоинство. Возможно, через несколько лет между нами бы пробежала искра, не могла не пробежать, учитывая нашу неимоверную химию, и мы бы снова оказались в одной постели. И да, скорее всего я бы радовалась такой подачке, но до конца жизни была бы уверена, что связывает нас только общий сын.

Сейчас же… насколько кощунственно это бы ни звучало, но мне нужны были эти шесть лет. Да, Марат лишился сына, а Тимур отца и это ужасно. Им обоим придется очень постараться, чтобы наверстать упущенные годы.

Но я… я бы не стала собой без этих шести лет. Выпорхнув из-под крыла одного властного мужчины, я бы попала под крыло другого и так бы никогда и не узнала настоящую себя. Отцу я боялась перечить из-за дикого страха, с Маратом была бы та же история из-за чувства вины.

Сегодня же мы ровня. Да, возможно, я не добилась таких крутых высот как и он. Не построила свою собственную бизнес империю. Но я построила себя. Собрала себя по крупицам и как показывает практика — целостная личность гораздо важнее кругленькой суммы в банке.

— Я скучал, принцесска, — хрипло произносит Марат. — Эти три дня без вас… места себе не находил. Слонялся по пустой квартире и выть хотелось от тоски.

— Слонялся по квартире? — скептически уточняю. — Судя по проделанной работе, эти три дня ты из офиса не вылезал.

Завтра состоится то самое собрание акционеров, на котором я планировала использовать голос Скалаева и закрыть МиКрейт. Теперь же план действий кардинально изменился: новости, действительно, будут важные. Мне придется сообщить им, что компания держится лишь на честном слове и… Дальше в дело вступит Марат. Потому что несмотря на то, что по телефону мы с ним это обсуждали сотню раз, я так и не поняла как конкретно он собирается реанимировать МиКрейт. Знаю лишь, что без риска не обойдется. Уверена, будь я одна, акционеры бы мне ни за что не поверили и наперегонки бросились с утопающего корабля, выдирая последние деньги и тем самым потопив МиКрейт еще быстрее.

Так что завтра у нас голый расчет на репутацию Марата и его бизнес хватку. Нда… немного магии нам бы не помешало.

— Я слонялся и по офису, и по квартире, — вздыхает Скалаев. — Но факт остается фактом, без вас в моей жизни слишком пусто.

— Я понимаю, Марат, но…

— Тебе нужно время, да, — кивает он. — Я в курсе, принцесска. И я понимаю, что это логично… Но как подумаю о том сколько времени я уже потерял без вас. Две тысячи восемьдесят три дня. В пустоту. Потому что да, без вас моя жизнь была пустой.

— Две тыся…, — начинаю я. — Ты что, реально посчитал дни с нашего расставания?

— Каждый долбанный день, — пожимает он плечами. — Это было несложно. День нашего расставания навсегда останется в моей памяти. Оставить тебя там, на парковке… было самым сложным поступком в моей жизни. И тот факт, что я считал, что поступаю благородно отпуская тебя, нихрена не помог.

— Я… Марат, — не знаю что я собираюсь сказать, в горле стоит вязкий ком и слова никак не желают формулироваться ни в мозгу, ни в речевом аппарате.