Вне поля зрения

— Ни хрена себе, вы только посмотрите.

Когда рядом остался только Бадди, Фоули поднял маску на лоб:

— Когда-нибудь носил такую?

— Я не катаюсь на лыжах.

— Как ты думаешь, здесь есть еще кто-нибудь?

Они открыли дверь в следующую комнату, нащупали кнопку и включили свет. Огромная кровать, белое атласное покрывало на ней. Фоули двинулся дальше.

— Стены осмотреть не хочешь? — окликнул Бадди.

— Еще как хочу, — ответил Фоули. — Осмотр стен — мое самое любимое занятие. Еще вернемся. Хочу посмотреть, где спит Александр.

— Он мог воспользоваться спальней Рипли.

— Не уверен. Хороший парень, как мне показалось. Изо всех сил старается вести себя естественно.

В следующих двух комнатах кровати были заправлены.

— Этот мужик один живет, — задумчиво произнес Бадди. — И на хрена ему такой дом?

В первой спальне на другой стороне коридора постель была разобрана.

— Здесь никто не спал, — заметил Фоули.

Дверь в следующую комнату была приоткрыта, но свет не горел. Фоули щелкнул выключателем, и их взглядам предстали чучела животных на комоде и туалетном столике: птицы, змеи, какие-то мелкие зверушки. На кровати точно спали — одеяло сползло на пол, подушки измяты, одна валяется на полу, пара тапок… две пары тапок, джинсы и футболка на подлокотнике кресла. Фоули взял футболку — темно-синяя с желтой надписью: «МИЧИГАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ». Он подошел к постели, наклонился к подушкам и почувствовал сладковатый запах пудры.

— Из тебя получился бы неплохой легавый, — прокомментировал стоящий рядом Бадди.

Фоули подошел к двери ванной, закрытой огромным зеркалом, и попытался повернуть ручку. Дверь была заперта изнутри. Фоули прижался щекой к холодной стеклянной поверхности:

— Милая, открой. Все в порядке. Мы тебе ничего не сделаем. Даю слово.

Тишина.

Фоули выпрямился и увидел свое отражение: пальто, белая рубашка, галстук и идиотский вязаный колпак на голове. Он снял маску и сунул ее в карман.

— Мисс, вы меня слышите?

Совсем рядом, из-за двери, прозвучал достаточно спокойный женский голос:

— Где Александр?

— С ним все в порядке.

— Пусть что-нибудь скажет.

— Его здесь нет, но с ним все в порядке.

— Что вы хотите?

— Откройте дверь, тогда отвечу.

Он подождал.

— Мисс, я ведь могу выбить дверь. Не хочу вас пугать, но вы сами знаете, что у меня это получится.

Он подождал еще чуточку, посмотрел на Бадди, который вдруг выпрямился, услышав, как щелкнул замок. Фоули повернул ручку и толкнул дверь.

Рядом с душевой кабинкой стояла женщина. Не смазливенькая девчонка из колледжа, как ожидал увидеть Фоули, а взрослая женщина лет сорока, с густыми рыжими волосами. Крупная, с полной грудью, которую было хорошо видно, как и пупок в центре круглого животика, поскольку на женщине были только прозрачный бюстгальтер и крошечные трусики. Судя по ее виду, она готова была к решительному отпору, если Фоули вдруг попытается приблизиться к ней.

— Вы — подружка Александра? — с сомнением в голосе уточнил он.

Его сомнения оправдались.

— Я работаю здесь служанкой.

К ним подошел Бадди:

— Это ваша комната?

— А что, больше походит на комнату мистера Рипли?

Бадди взглянул на Фоули.

— Давно у него работаете? — спросил Фоули.

— А вам зачем знать?

— Скажите, где находится сейф, и мы оставим вас в покое.

— И вы с Александром вернетесь к тому моменту, на котором вас прервали, — добавил Фоули. — Как тебя зовут, милая?

— Я тебе не милая.

Вряд ли она отличалась особенной нежностью, но, с другой стороны, могла дать все, о чем только мог мечтать такой молодой парень, как Александр.

— Наверное, вам лучше остаться здесь, — сказал Фоули. — Залезайте в кабинку и сидите тихо.

Она уперла руки в бока, словно говоря всем своим видом: да кто ты такой, чтобы мне приказывать?

— Да кто вы такие?

Видимо, рассердилась на них.

— Когда увидите других, поймете, что мы — хорошие. Ради собственного блага, делайте, что вам говорят, спрячьтесь в душе.

— Что с Александром? Где он?

И тут они услышали голос Кеннета:

— А это у нас кто?

Не успели они опомниться, как он уже ворвался в комнату. Ружье в руках, блестящие от наркотиков глаза, которые засверкали еще ярче, когда он увидел рыженькую женщину в одном белье.

— Ни хрена себе, — сказал Кеннет. — Начинается веселуха.

25

Телефон зазвонил, когда Карен, лежа в темноте, смотрела на светящиеся цифры: «3:45». Она была уверена, что звонит Фоули. Никто другой просто не приходил ей в голову, пока она переворачивалась на бок, приподнималась и брала трубку. Сказав «алло» и услышав женский голос, она испытала некоторое разочарование.

— Извините, если я вас разбудила…

— Все в порядке, не разбудили.

— Я звоню потому, что мне нужно задать один вопрос.

Это была Мозель.

— Задавайте.

— Если я знала, что что-то должно произойти, ну, что ребята собираются провернуть некое дельце, и ничего не сообщила полиции… Меня могут за это посадить?

— И когда должно произойти то, о чем вы знаете?

— Понимаете, тогда, ну, когда человек был убит, я тоже кое-что знала и тоже ничего не сказала.

— Да, да, я помню… Вашего парня разорвало на куски.

— Точно. Меня тогда предупредили, мол, если кому-нибудь хоть словом обмолвлюсь, тоже умру. Я и молчала. Вот и сейчас мне сказали то же самое. Правда, на этот раз я могу оказаться замешанной, а этого мне не хочется.

— Мозель, кто вам угрожал?

Молчание.

— Да, если вы не предоставляете властям информацию о преступлении, то становитесь соучастницей противоправных действий. Присутствие на месте преступления не обязательно. Когда все должно произойти? Завтра?

— Раньше. О’кей, я вам сказала, и вы теперь знаете, что я в этом не замешана.

— Но когда все произойдет?

Карен подождала:

— Морис дома?

— Уехал.

— Вы одна?

— Мне не хочется говорить больше, чем нужно.

— Мозель, я сейчас к вам приеду. Вы меня дождетесь? Никуда не уйдете?

Она повесила трубку.

Карен позвонила Реймонду Крузу домой, разбудила его, и ту минуту с лишним, что они беседовали, не сводила глаз с часов. Он сказал, что машина с человеком из отдела по борьбе с ограблением домов будет у отеля раньше, чем она оденется.