Вне времени

Как и его личное удовольствие от наращивания мышц. Сколько раз он замечал, как Кэтти-бри подглядывает за ним во время утренней тренировки, и сколько усилий приходилось прикладывать, чтобы сдержать улыбку, когда он знал, что она смотрит на него из-за кустов?

– В последнее время у меня были с этим проблемы, - напомнил ей Дзирт, имея в виду проклятие, из-за которого стёрлась черта между реальностью и иллюзией, болезнь разума, спровоцированную истончением фаэрзресс в Подземье.

– Именно таким было твоё безумие, - согласилась Ивоннель.
– Где заканчивается восприятие и начинается реальность? Ты не мог различить и не мог верить в реальность окружающих, даже твоих близких.

– И хотя они были ненастоящими, иллюзия, моя вера в то, что это действительно мои друзья, сделали их реальными для меня. В своих мыслях — в своём сердце я действительно лежал с Кэтти-бри.

– Восприятие и есть реальность, Дзирт До'Урден, - заявила Ивоннель.

– Объективной истины нет?

– Конечно, есть! Но до тех пор, пока фальшь не раскрыта, реальностью остаётся то, что ты таковой считаешь. Нельзя отделить одно от другого без раскрытия лжи. В том, что ты попытался, и заключалось твоё безумие.

Дзирт какое-то время обдумывал её слова, потом рассмеялся.

– Вы предупреждаете меня, госпожа?

– Нет, - сказала Ивоннель, и Дзирт не услышал неискренности в её голосе.
– И сейчас я говорю тебе, что Закнафейн реален. Это тот же мужчина, что принёс себя в жертву, чтобы ты мог сбежать из Мензоберранзана, а потом ещё раз — когда его послали в виде чудовища-нежити за твоей головой. Сознание, обитающее в этой смертной оболочке дроу — твой отец, Закнафейн.

Дзирт долго кивал, отвечая на все реплики Ивоннель в этом неожиданном разговоре в Кровоточащих Лозах. Наконец, он остановился и посмотрел на женщину.

– Мне нравятся твои глаза, - признал он, и Ивоннель улыбнулась.

– Можешь определить?
– спросил Киммуриэль Джарлакса, который смотрел сквозь свою волшебную глазную повязку, пытаясь различить истинный облик женщины в прорицательном зеркале псионика. Они находились в отдельной комнате в «Двенадцати Дланях» — таверне, постоялом дворе и конюшне в городе полуросликов Кровоточащие Лозы.

– Магии нет, - сказал тот, покачав головой с недоумённым видом.
– Теперь Ивоннель выглядит именно так. Это её настоящий облик.

– Но изменённый магией, как она призналась по поводу своих глаз, - сказал Киммуриэль.

Это вызвало очередное пожатие плечей у его товарища.

– Она выбрала себе внешность и изменила её, но по крайней мере постоянная иллюзия, которое показывала разное разным наблюдателям, пропала.

– Ты считаешь, что это важно?

Джарлакс замолчал, но потом кивнул.

– Я не знаю, почему, - признал он.
– Но теперь она кажется более правдивой, более настоящей, более...

– Более смертной?

– Да. Возможно, это лучшее слово. И в этом есть смысл, учитывая её решение покинуть Мензоберранзан и прийти сюда. В Мензоберранзане она могла стать верховной матерью. После того, как она спасла город от Демогоргона, никто, тем более эта жалкая Квентл, не посмел бы ей возражать. Она могла жить, как богиня, и всё-таки пришла к нам.

Киммуриэль не стал спорить. Он оглянулся через плечо, потом указал подбородком на изображение в зеркале, чтобы привлечь внимание Джарлакса.

– Она уходит, - сказал псионик.

Джарлакс коснулся полей шляпы в благодарность за экстраординарные способности Киммуриэля.

– Нам необходимо узнать, какие действия предпринимают дома дроу в отношении происходящего, - заметил Джарлакс.

– Разве ты не за этим отправил Закнафейна?

– Да, чтобы разузнать о делах дома Ханцрин в Глубоководье. Но теперь мне стало интересно, неужели в наш регион и именно сейчас их привело простое совпадение?

– На сей раз главные дома Мензоберранзана не станут возвращаться — после столкновения между Дзиртом и аватаром Ллос в тоннелях под Землями Кровавого Камня, и уж тем более после убийства Демогоргона с помощью инструмента-Дзирта на глазах всего города. Они просто отпустят Дзирта. Они больше не собираются его преследовать, а если бы и собирались — разве не воспользовались бы Ивоннель, чтобы получить желаемое?

– Всё не так просто.

– Как всегда, - сухо заметил Киммуриэль.

– Как любит Ллос, - сказал Джарлакс.
– И да, ты прав, что на этот раз город не станет вмешиваться. Но всегда остаются беспринципные верховные матери, которые хотят заполучить преимущество. Всегда. Во всех этих событиях — с Дзиртом, Закнафейном, с нашими новыми союзами — некоторые могут увидеть свой шанс на продвижение.

– Только не Бэнры, - сказал Киммуриэль.
– Не сейчас. По крайней мере, не так, как ты опасаешься. Ивоннель сама Бэнр, как и Громф, а он посещает...

– Ты знаешь, о ком я говорю, - оборвал его Джарлакс.
– И знаешь, какова твоя следующая задача.

– Задача? Ты говоришь со мной так, будто я твой раб.

– Не раб. Но мы можем согласиться, что тебе предстоит встреча, не так ли?

– Аш'ала Меларн, - сдался Киммуриэль.
– Мне сказали, что вскоре она встречается с матерью Зирит До'Урден, чтобы определить, возможно ли наладить отношения между домом Меларн и домом Ксорларрин, который стал теперь домом До'Урден. После разговора с матерью Зирит я отыщу её в тихом коридоре.

– В месте, где её нельзя будет найти с помощью магии, - поправил Джарлакс.
– В измерении, созданном тобой собственноручно, где другие не смогут вас подслушать. Это настолько важно.

Киммуриэль кивнул.

– Я поговорю с Аш'алой в обстановке полной секретности.

Джарлакс снова коснулся полей шляпы и покинул таверну. Он догнал Ивоннель возле небольшого домика Дзирта во дворе виллы Реджиса и Доннолы.

– Как прошло твоё соблазнение?
– спросил он, приближаясь.

Ивоннель наклонила голову и с любопытством посмотрела на него.

– В этом всё дело, не так ли?
– настаивал он, устраиваясь рядом с безоговорочно прекрасной молодой женщиной-дроу.

– Что за дело?

– Твоя внешность. Эти глаза!

– Не стану отрицать символичность своего выбора.

– Или то, что они должны были понравиться Дзирту?
– хитро заметил Джарлакс.

Ивоннель хмыкнула и двусмысленно пожала плечами.

– А возвращение Закнафейна?
– спросил Джарлакс неожиданно тихим и серьёзным голосом.

– А что с ним?
– ответила Ивоннель, с виду искренне изумлённая — но разумеется, она была очень хороша в подобного рода притворстве, как и её тёзка, мать Джарлакса.