Вне времени

– Разве Дзирт не обрадовался?

– Хватит танцев, дядя, - сказала дочь Громфа, и Джарлакс напрягся от открытого признания их семейных уз.

– Что ж, ладно. Ты вернула его к жизни.

Ивоннель усмехнулась.

– Я не знаю, как ты это сделала, но ты сумела, и всё это похоже на запутанную игру, цель которой — соблазнить Дзирта, - открыто обвинил её Джарлакс.
– Ты слышала, как Дзирт сказал Ллос, что если бы она была достойна его почитания, то вернула бы Закнафейна без всяких просьб.

Он пристально посмотрел на Ивоннель и напомнил:

– Тебя не просили.

– Ты думаешь, я хочу, чтобы Дзирт мне поклонялся?

– Или чтобы любил.

Ивоннель пожала плечами, но не покачала головой в отрицании.

– Тёмные эльфы живут долго. Не то что люди.

– Особенно если её убьёт враг.

Ивоннель остановилась и повернулась лицом к Джарлаксу, и когда тот в свою очередь повернулся к ней, она отвесила наёмнику пощёчину.

– Я не враг Кэтти-бри, а она не враг мне, - процедила Ивоннель сквозь сжатые зубы.
– И даже будь мы врагами, я не стала бы забирать у Дзирта жену и любимую.

– Но ты не отрицаешь, что он тебя интересует.

– Не отрицаю.

Ивоннель призналась легко, без малейшего стыда или колебаний.

– И поэтому вернулся Закнафейн, - продолжил Джарлакс.

– Ты продолжаешь так утверждать, но я знаю, что у тебя нет доказательств — потому что их не существует.

Она снова пожала плечами.

– Похоже, Закнафейн вернулся благодаря божественному вмешательству, а я — не богиня. Посмотри лучше на Миликки, которая вернула Дзирту его Компаньонов Халла.

– Миликки с самого начала собиралась так поступить.

– Тогда посмотри на Ллос, - сказала Ивоннель.
– Хотя Миликки всё равно может быть причиной.

– Почему?
– спросил искренне недоумевающий Джарлакс.
– Ты веришь в эту ерунду, будто Дзирт может её изменить? Ты именно так мне и сказала, когда сообщила о возвращении Закнафейна. Что Дзирт думает, будто может изменить Ллос. Это...

– Возможно, боги являются богами, потому что они способны лучше предвидеть будущее и понимать последствия действий в настоящем, - оборвала его Ивоннель.
– Поэтому они не совершают ошибок недальновидности. Я немало об этом думала — я считаю, что лучше прочих подхожу для поисков ответа на подобный вопрос — и мне кажется разумным, что Ллос осознаёт неизбежность нашей, Джарлакс, революции, и понимает, что не в силах её остановить.

– Неизбежность?
– фыркнув, отозвался Джарлакс.
– Хотел бы я разделять твою уверенность.

– Перемены в Мензоберранзане начались. Этого уже не изменить, чем бы всё сейчас ни закончилось. Ллос знает об этом, и знает, что ты сыграл огромную роль в происходящем.

– Пожалуйста, никому об этом не говори, - отозвался Джарлакс, и он практически не шутил. Последнее, чего ему хотелось — увидеть собственное отражение в глазах госпожи Ллос.

– Твой город Лускан — серьёзная угроза старому порядку, - сказала Ивоннель.
– Самое сильное слово в языке дроу — iblith. Поношение отличающихся, иных рас — краеугольный камень высокомерия дроу, а высокомерие дроу — основа могущества и жестокости Паучьей Королевы. Но подумай о том, чего ты добился в Городе Парусов, Джарлакс.

– Я управляю им из тени, посредством главного капитана-дроу, который выдаёт себя за человека, - возразил Джарлакс.
– Для агентов Мензоберранзана такой трюк не в новинку.

Ивоннель рассмеялась.

– Ты говоришь о прошлом. В Лускане дроу активно смешиваются с обитателями поверхности — даже с обладателями власти. В новой Главной башне Волшебства Громф Бэнр, бывший архимаг Мензоберранзана, ведёт исследования рядом с Пенелопой Гарпелл, лордами-нетерезами, волшебниками и чародеями огромной силы из других рас и народов. Единственный, кто считает, будто используемую Беньяго личину главного капитана Курта до сих пор не раскрыли — это ты сам. Весь двор короля Бренора и большая часть его города знают истинную силу Лускана. Как и полурослики в этой милой деревне.

– И что с того? Какую серьёзную угрозу...

– Ллос знает, как и ты, что среди разумных раз знакомство не рождает презрения. Нет, оно стирает предрассудки. Величайшей ересью Дзирта До'Урдена был не уход из Мензоберранзана, а то, что он добился принятия в Серебристой Луне и Глубоководье. Это угроза Ллос. Как она сможет держать своих слуг в Подземье довольными, если им доступен мир, не сводящийся к мраку, ненависти и кровопролитию?

– Она не убила Дзирта, - напомнил Джарлакс.
– Это легко исправить.

– Совсем не легко. Потому что она знает, к чему это приведёт. Мучеником Дзирт будет представлять собой ещё более мощный символ. Она не убила Дзирта потому, что боится последствий.

– И поэтому она вернула Закнафейна?

Ивоннель снова пожала плечами с выражением беспомощного недоумения на лице, и Джарлакс мог лишь кивнуть и попытаться разобраться сам. Если Ллос действительно вернула Закнафейна Дзирту, значит ли это, что таким способом богиня признала неизбежное? Пытаясь удержаться за своих последователей — поскольку что есть бог без последователей? — нанесла упреждающий удар доброты и раскаяния?

– Не может быть!
– воскликнул Джарлакс, разум которого не в силах был совершить подобный скачок.

– Но очень похоже на то, - сказала Ивоннель.
– Особенно с моей точки зрения, и я считаю, что способна оценить эту конкретную ситуацию лучше, чем ты.

Это заставило Джарлакса замолчать, поскольку он гордился своей способностью оценивать и понимать ритмы окружающего мира.

В ответ на его ошеломлённый взгляд Ивоннель просто снова пожала плечами.

– Я стала иначе смотреть на само время, - с самоироничным смешком объяснила она.
– Мои воспоминания на многие тысячелетия старше моего тела... и моего сознания! Ты не в силах представить, что это значит, дядя.

– Я не так уж молод и многое знаю о прошлом, - ответил наёмник.
– Не забывай, я знал женщину, которой принадлежат эти воспоминания — и некоторые из них были для нас общими.

– Это не то же самое. Даже не близко. Это не просто истории, услышанные мной в песнях барда, даже если каждое слово казалось истиной. И не просто воспоминания о далёком прошлом. Это опыт далёкого прошлого, который стал для меня новыми воспоминаниями, как будто всего несколько лет отделяют меня от событий тысячелетней давности.

– Я могу оглянуться на самые ранние войны верховной матери Бэнр и почувствовать раны и запах крови, - продолжала она, и неожиданно Ивоннель начала говорить не только с Джарлаксом, но и с сама с собой, как будто её наконец озарило.
– Это не просто воспоминания! Я могу оглянуться на то, как Бэнр занималась любовью, и пережить в своём разуме эти мгновения так отчётливо, как будто я сама седлаю партнёра, а не моя тёзка. Отчётливо! Я знаю, я испытываю каждое чувство, даже огромное облегчение, которое Бэнр находила в подобных встречах. И я не просто сторонняя наблюдательница, понимаешь?