Вне закона

— Я, видно, со счету сбился, пока под прикрытием работал. — Пит подхватил банку ледяного пива и опустошил ее наполовину, наблюдая за тем, что происходит на дорожке. Засмеялся: — Слушай, Кэт, попроси своего старика, пусть перестанет макароны есть или прекратит обруч крутить.

Братец Томми сбежал с крыльца и обнял Пита за плечи. Играл он полузащитником, был на три дюйма выше Питера, чей рост равнялся пяти футам и одиннадцати дюймам, но не шире в плечах. Широкими плечами наделены были все члены семейства, к прискорбию женщин.

Одного из баскетболистов при вбрасывании снесли, что вызвало смех у обоих братьев.

— Эй, Вито! — крикнул Пит. — Или потверже держись, или в штанах его держи! — Он допил пиво, ударом смял банку. — Эйхо из Бостона вернулась? — спросил он у Томми.

— Она в доме. Знатный фингал.

— На задержании заработал, — уныло поведал Питер.

— Какая жалость, что у вас в городе «Пурпурное сердце» [56] не вручают.

— Ага, зато там устраивают роскошные похороны, — брякнул Пит, не подумав, что означают такие слова в семье полицейского.

56

Орденом «Пурпурного сердца» награждаются американские военнослужащие, получившие ранения в бою.

Кэтлин мигом ему мозги вправила, шлепнув ладонью по затылку. А потом перекрестилась.

— Господь и Матерь Спасительница! Пит, не смей больше никогда так говорить!

Как и повсюду в доме, на кухне было полно людей, налегавших на пиво и еду. Питер поцеловал мать и взглянул на Эйхо, которая вынимала противень с закусками из духовки, надев рукавицы. От жары у нее на висках высыпали бисеринки пота. Она взглянула на Пита, точнее, на швы у него над глазом, и усадила на табурет возле двери на заднее крыльцо, чтобы рассмотреть рану поближе. Средняя сестра Пита, Джесси, изобразила руками, какой он герой с разбухшим глазом.

— Маленькая чертовка, — объяснял Пит, — такая, знаешь, ловкая, гибкая. Она на взводе была и уж не знаю, на чем еще.

— Чуть-чуть тебе в глаз не попала, — заметила Эйхо, плотно сжав губы.

— Век живи — век учись. — Питер впился зубами в бутерброд.

— Укол от столбняка сделал?

— А как же. Как у тебя день прошел?

— Я большой молодец, — похвасталась Эйхо, пользуясь любой мелочью, чтобы похлопотать над ним: волосы со лба ладонью отвела, салфеткой каплю соуса с подбородка отерла. — Повышения заслуживаю.

— Давно пора. Как мама?

— Неважный ей выпал день, Джулия сказала. Хочешь еще пива?

— Откуда знаешь, что одну банку я уже выпил?

— Ха-ха. — Эйхо пошла на крыльцо, достала из ящика со льдом пиво.

Сестра Питера, Сиобан, будущая невеста, нетвердым шагом последовала за Эйхо в дом. Припадала на каблуки от воображаемого порыва ветра в лицо. Взгляд ее блуждал, не в силах ни на чем остановиться. Глуповато улыбаясь, она обняла Питера.

— Я такая счастливая!

— Мы радуемся за тебя, Сиобан.

В свои тридцать пять она была самой старшей из семи детей О'Ниллов и меньше всех балованной. Это мягко говоря.

В дверях за спиной Сиобан нарисовался жених. Был он на голову ее ниже, редкозуб и дурно подстрижен. Торговец компьютерными программами. Дела у него шли отлично. Ездил на «кадиллаке», сделал первый взнос в кондоминиум в Долине Ручьев и планировал провести медовый месяц в морском круизе. Бриллиант Сиобан подарил — не из мелких.

Питер, салютуя жениху, поднял банку с пивом. Сиобан с усилием выпрямилась и заключила в объятия Эйхо, громко рыгнув.

— Уу-пп. У тебя еще есть?

— Нет, миленькая. — Эйхо передала ее жениху, который, крякнув, повел нареченную через кухню к туалетной комнате.

Питер покачал головой.

— Вот и поговори тут о противоположностях.

— Да-а…

— Сиобан придется многое постичь. Она ведь до сих думает, что «феллатио» вроде итальянской оперы.

— Ты хочешь сказать, это что-то другое? — Эйхо широко раскрыла глаза. Потом потрепала Пита по щеке. — Прекрати. Я люблю Сиобан. Всю семью вашу люблю.

Питер обхватил рукой четырнадцатилетнего брата Кейси, пришедшего на кухню с крыльца, и с силой прижал к себе.

— Даже недоумков?

— Отвали! — воскликнул Кейси, отбиваясь от ласки старшего брата.

— Кейси не недоумок, он лапочка, — возразила Эйхо. — Кейс, поцелуй меня.

— Ни за что!

— Не трать порох на эту мелюзгу, — усмехнулся Пит.

Кейси окинул его взглядом:

— Старик, ты вторым глазом рискуешь.

— Понял. — Пит словно невзначай глянул на Эйхо и отложил бутерброд. — Тут прямо парилка. Может, пойдем ненадолго наверх?

Кейси сметливо заулыбался:

— Не-а. Тетя Пиджин уложила близнецов на твою кровать. — Он выждал, пока глаза Питера подернет пелена разочарования, после чего продолжил: — Но я могу уступить вам свою комнату, если вы желаете удалиться. Двадцать баксов за час. Устроит?

— Мне не нравится, что ты считаешь меня шлюхой. — Эйхо смотрела Кейси прямо в глаза, пока он не отвел взгляд. Плечи поникли, мальчишка стыдливо отвернулся.

— Я вовсе не хотел…

— Ну вот, теперь на этой неделе у тебя есть веская причина не сбегать, как в прошлый раз, с исповеди, — назидательно произнес Питер. Он перевел взгляд на Эйхо и заметил, какой у нее сделался усталый вид, стоило лишь исчерпать запасы бодрости.

По дороге обратно в город Пит жаловался Эйхо:

— Я все кручусь и кручусь, высчитывая и вычисляя, как пес, гоняющийся за собственным хвостом. Представляешь?

— Со мной то же самое.

— Господи, мне двадцать шесть. Должен уже собственный дом иметь, а не в родительском жить.

— Наш. Наш собственный дом. Экономлю на всем. Налоги. Мы с тобой оба все еще выплачиваем кредит за обучение в колледже. По сорок тысяч каждый. У меня мать больная. У тебя мама болела…

— Нам обоим хорошая работа досталась. И деньги будут. Только нужен еще годик.

Питер выехал с моста Куинсборо и направил автомобиль к центру по Первой авеню. Показалась Семьдесят восьмая улица. Эйхо вздохнула:

— Годик. Каким тяжким он может обернуться…

Стоя на светофоре, они смотрели друг на друга так, будто их вот-вот разведут по разным казематам.

— Эйхо, как хочешь, а я скажу. Я просто с ума схожу. Ты понимаешь.

— Понимаю.

— Тебе тоже несладко пришлось. Тянет парою стать, а? — Он печально улыбнулся.