Внебрачный ребенок

— Я сейчас подгоню машину, стой здесь, — негромко произнес Роберт, с беспокойством заглядывая мне в лицо. — Хорошо? — я слабо кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.

Шалимов оставил меня одну, а сам быстрым шагом направился на парковку.

Перед глазами все кружилось, я чувствовала себя разбитой, беспомощной. Сильно болела голова и плечо, а внутри все натягивалось, словно струна. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем я увидела яркий свет фар, который ослепил меня. Машина остановилась рядом со мной, Роберт открыл дверцу, я сделал шаг, чтобы забраться в салон, но вдруг обмякла, проваливаясь в черную пропасть.

29

Полина

Возвращаться к действительности было очень тяжело. Голова болела, в висках пульсировало. Глаза получились открыть только с третьей попытки. Я обвела комнату внимательным взглядом и уставилась на темно-зеленые шторы, которых никогда не было в моей спальне. Они были плотно зашторены, а в комнате царил полумрак. Тускло горел ночник у прикроватной тумбы. Кое-как приподнявшись, я села, ничего не понимая.

Я точно находилась не у себя дома, вне больничных стен, и это не гостиничный номер.

— Проснулась? — услышала знакомый голос из глубины комнаты и только сейчас заметила, что в кресле сидит человек.

— Где я? — хриплым ото сна голосом спросила я у Шалимова.

Но я и так уже догадалась, что нахожусь в его доме. Он привез меня к себе? Против моей воли? Но Сафина… Господи, Алёнка теперь с ума сходит… Она же обещала позвонить в полицию, если я не вернусь! Подумав об этом, я ощутила волну физической паники. Осмотрелась по сторонам, и, заметив свою сумку, которая стояла на комоде, спустила ноги на пол, намереваясь дойти до нее, чтобы взять телефон.

— Лежать, — услышала голос Шалимова, и замерла.

На коже выступили мурашки, а в районе солнечного сплетения все сжалось в тугой узел. Роберт встал и медленно подошел к кровати. Выглядел он уставшим, в спортивных брюках и черной футболке видеть его было совсем непривычно.

— Мне нужно позвонить… — негромко произнесла я и глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение, но напрасно. Легче не становилось. — Сафина… Алёна… Они переживают, что я не вернулась домой. Зачем ты привез меня сюда? Ты ведь знаешь, где я живу. Это все похоже… на беспредел. Тебе не кажется, что прежде нужно было спросить у меня разрешения?

Все случилось, как и предвещал Быстров. Но только даже раньше. Он просто оставил меня на двадцать минут в ресторане, а я уже находилась в доме Шалимова, за семью печатями, и точно знала, что в ближайшее время никто и никуда меня не отпустит.

— Ты находишься в моем доме. И вы с Сафиной теперь в нем останетесь жить. Я тебя предупреждал об этом, — спокойным голосом говорил Роберт. — Тебе стало нехорошо вчера. Врач сказал, что у тебя небольшой стресс, истощение. Режим, прогулки на свежем воздухе и покой быстро поставят тебя на ноги. Здесь вам будет хорошо.

— Ты привез к себе и мою дочь?

Сердце билось как сумасшедшее, стремясь вырваться из груди.

— Да. Я принял это решение за вас двоих. Эти метания и сомнения до добра не доведут.

— Сафина сейчас в твоем доме? — я никак не могла поверить, что он сделал это.

— Со вчерашнего дня вы обе находитесь здесь. Часть вещей я забрал. Алёна помогла со сборами. Ваши комнаты с Сафиной находятся рядом.

— Комнаты? — спросила я, оглушенная всеми его словами.

Все было похоже на плохой сон. Это не могло быть правдой. Но геройствовать, бросаться на Шалимова с кулаками, бить его в грудь, чтобы он услышал меня, и отвез нас с Сафиной немедленно домой не было сил. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова сильно болела, слабость накатывала волнами. Сколько я спала? Как теперь выкручиваться из всей этой ситуации?

— Разве ты не собирался в командировку?

— Я отложил ее на несколько дней. Хочу провести время с вами. Ты еще очень слаба.

А Паша? Что он теперь подумает обо мне, когда узнает, где я провела весь вечер и ночь? Я ведь просто исчезла, ничего не дала ему о себе знать, а Роберту, конечно, на это наплевать! Как можно быть таким своевольным? Как он посмел принимать решения за других?

— Нет! Никакого времени мы с тобой проводить не будем. Ты не имел права перевозить нас к себе, — я взяла себя в руки, и с вызовом посмотрела на него.

И только сейчас обратила внимание, что на мне была надета ночная сорочка вместо брючного костюма, в котором я вчера отправилась в ресторан. Господи… Неужели он сам меня переодевал? Или Алёна? Как она только допустила эту ошибку? Почему отдала ребенка и помогала ему? Меня же удар хватит от таких событий…

— Ты прямо сейчас отвезешь нас с Сафиной обратно!

Я поднялась с кровати, меня потряхивало. Ноги не слушались, а чувство было такое, что я сейчас упаду.

— Нет, — спокойно произнес он, сделав шаг мне навстречу, и поймал в кольцо сильных рук. — Перестань демонстрировать упорство. В прошлый раз это ни к чему хорошему не привело. Твой обморок стал последней каплей в переполнившейся чаше моего терпения. Мне следовало забрать тебя еще из больницы после выписки, силком вытащить из машины Быстрова, и отвезти к себе…

Пальцы Шлимова пробежались по моим позвонкам, а я пожалела, что не послушалась его, и не осталась в кровати. Он смотрел на меня, на мои голые плечи, не отрываясь, а мне показалось, что я сейчас снова потеряю сознание.

— Отпусти меня, — выдохнула я, чувствуя, как напряглось мое тело. — Мы с Сафиной не останемся здесь. У нас есть свой угол, — я дернулась в его руках, и от этого движения с моего плеча соскочила тонкая бретелька ночной сорочки. Еще чуть-чуть — и она упадет, обнажив грудь. — Ты…

Договорить я не успела, Роберт наклонил голову и коснулся моих губ своими. Меня словно ударило током. Поцелуй был нежным, практически невинным, но я испытала ошеломительное чувство, и задрожала в его руках.

— Вы останетесь здесь, Полина, — тихо прошептал он мне в рот. — Я никуда вас не отпущу, — он долго с смотрел мне в лицо. — Или ты можешь покинуть мой дом одна, когда тебе станет лучше, но Сафина останется жить со мной, — сказал он и выпустил меня из кольца своих рук. — Через час приедет врач, еще раз посмотрит тебя, и если разрешит прогулки, то мы ненадолго выйдем на улицу.