Внеучебная Практика
Шрифт:
— Кстати, о ритуальных тыквах, — смущенно начала я. — Я там позаимствовала одну при переезде из хостела. Из твоей коллекции, Ксень. Хотела сразу рассказать, но времени не было.
— Да их у меня целая куча скопилась, мне не жалко, — подруга сначала махнула рукой, но затем напряглась и приподнялась с подушки: — Постой, Черри, зачем тебе понадобилась ритуальная тыква? В них обычно держат элементалей, импов и призраков.
Глава 11.2
Глава 11.2
Я начала рассказывать, перемежая речь покаянными охами и вздохами. Я натворила дел и понимала это. Но без помощи подруг грош цена моим планам.
— Так-так-так,— недобро прищурилась Ксеня. —
Марьяша тоже добавила пару ласковых, мол, они пригрела на груди сектантку из общества «Фантомы – тоже люди!». Я знала, что мне достанется, и пыталась протестовать:
— Не преувеличивайте! У меня… у меня сработала интуиция!
— Ага! — Марьяша фыркнула. — Ты и про того типа, что вытащил тебя на руках из клуба, говорила, что откуда-то его знаешь. А в итоге, вспомнить так и не смогла.
— Я уверена, что я его… это совсем другое!
— Что показал тебе призрак? Сколько лет он там пробыл? Что помнил? Какую степень агрессии демонстрировал? — не унималась Ксеня. — Это очень важно!
— Конечно, важно! — взвилась я. — Я все учла! Я не дура!
В конце концов, я сама научила Ксеню всем этим премудростям с допросами посмертий, штудируя по вечерам учебники за второй курс Академии и мечтая, что когда-нибудь стану постмортальным дознавателем призраков, или форензиком, как их называют в крупных Агентствах.
Я набрала полную грудь воздуха и решительно заявила:
— Да, я ошиблась. Со временем и… с местом смерти…
— Со всем, — глубокомысленно констатировала Марьяша.
— Просто это… это необычный случай… необычный призрак! Он… он пробыл там восемь лет.
— Восемь лет?! Слишком мало, чтобы снизить посмертную агрессию и слишком много для того, кто питается выбросами боли и отчаяния! — ужаснулась Ксеня. — Если это «эль», он мог перебить кучу народа! Какая там статистика смертей по району? Самоубийцы, слышащие «голоса»? «По рассеянности» включенные в душе электроприборы? Скользкие подоконники? Младенцы, «случайно» забытые в автомобилях в жаркий день? Мы все знаем, как фантомы нижних строчек черпают энергию!
— Никого он не убивал! Не было там никаких подозрительных смертей, я сразу статистику посмотрела! И вообще, он хороший!
— Хороший?! — Ксеня воздела руки кверху. — Лу, это точно ты? Ты, всегда въедливая и скрупулезная? Может этот… Кудель… был прав? Давай проверим тебя на паразитов! Фантомов класса «эль», имп возьми!
— Я вообще не уверена, что это посмертие…
— … умертвие!
— Это пока не доказано! Я не уверена, что призрак эманировал агрессию, скорее боль, желание восстановить справедливость, наказать убийцу. Думаю, он не поддается обычной классификации, — сделала вывод я. — Я склонна верить, что это… перпетум.
— «Призрак вечной скорби»? — усомнилась Марьяша. — Не разрушаемый временем? Их существование не доказано. Сознание не может так долго поддерживаться в эктоплазме. Кстати, чем он там питался, если не бросался на людей?
Тут я несколько смутилась:
— Понимаете, там такое дело… В общем, он мог путешествовать по трубам. Так вот, туалет второго этажа… студенты часто применяли его для… хм… близких встреч. Короче, его облюбовали парочки.
— Коловрат секса – самый мощный, — одобрительно кивнула Марьяша. —
Находчивый фантомчик, уважаю.— Какая прелесть, — язвительно протянула Ксеня. — Ну, предположим, твой призрак сохранил сознание, не был агрессивен и питался чувственной энергией, не обнаруживая себя … хотя я не представляю, как такое возможно… долгих восемь лет. Что с ним произошло? Как он погиб?
— Вот тут все… длинная история.
— У нас полно времени, — Ксеня села на полу и обняла колени руками.
— В общем, это была двойная смерть. Ждан погиб…
— Ты ему еще и имя дала? — простонала Ксеня. — Он-то вряд ли свое помнит!
— Ну не называть же его посмертием постоянно! — возмутилась я. — Так вот, Ждан погиб, защищая девушку, в которую был влюблен…
… Она жила в соседней квартире. Красивая, чувственная… и очень одинокая. Ждан слышал Ее рыдания через стенку по ночам, мучился, но ничего не мог поделать. Познакомиться поближе и признаться? В том, что давно влюблен, что живет одними лишь звуками из-за стены: Ее пением, когда Она в хорошем настроении, и тихим плачем, когда Ее квартира превращается в приют опустошенной души. Но кто он, чтобы претендовать на Ее сердце? Простой клерк из адвокатской конторы. А Она дознаватель из Службы Общей Безопасности, чиновница непоследнего ранга. Это удача, что они встретились, что контора оплачивала Ждану жилье в таком престижном доме. Но у Нее апартаменты, а у него – узкая угловая комнатушка.
Соседка превратилась для Ждана в отдушину в тяжелых буднях. И он совсем уже решился признаться и даже купил медальон в подарок (не из золота, но изящный, тонкой работы).
Ее бросил мужчина. Она долго плакала, а потом… перестала. Вечерами Ждан слышал, как Она говорит по телефону, нервно, напряженно, о текущем деле, сложном деле.
Когда к Ней пришел убийца, он как раз решился признаться. Стоял у балкона и прислушивался через раскрытую в теплый вечер дверь, пытаясь понять, в каком Она сегодня настроении.
Крик и… ужасные хрипы.
Ждан перелез на соседний балкон, попытался одолеть дюжего громилу, надеясь, что Она еще жива в страшных ручищах киллера… но погиб сам… рядом с любимой. А громила срезал с погибших локоны, отыскал в кармане соседа девушки медальон и сложил туда «трофеи». Киллер всегда приносил что-нибудь с места убийства. Через забранные у жертв вещи он тянул нужную ему энергию эмоций: боли, отчаянья, растерянности, беспомощности.
Убийца не был человеком, он был кадавром. Он снимал комнату в дешевом хостеле, где энергия текла хаотично, как во многих местах скопления людей и их эмоций, и где никто не обращал на него внимания. Он не знал, что душа убитого им мужчины осталась привязанной к медальону – шок погибшего был силен, растерянность от внезапной смерти – неизмерима. Кадавр прятал медальон в туалете, где темный коловрат трофея был менее заметен, а заключенный в подвеске призрак пытался свыкнуться со своим новым положением.
Однажды кадавр не пришел за новой порцией энергии. И на следующий день не объявился, и еще через день. Так потянулись для заключенного в медальон посмертия долгие дни на грани сознания и растворения. Ждан цеплялся за воспоминания. И оказалось, что некое подобие жизни существует и после смерти. А значит, есть надежда.
— И тут появилась я со своим коловратом, — я закончила свою историю на оптимистичной, как мне казалось, ноте.
Но Ксеня отвернулась и вытерла глаза рукавом халата. А Марьяша шмыгнула носом и спросила: