Внук Донского

Знакомые по харчевне вои вдруг засмущались и засуетились при моём приближении. Их старшина Никодим произнес, опустив глаза долу:

— Ты не серчай на нас, княжич Димитрие. Не ведали мы тя и зазрили напрасно.

— Коль вину свою признали, сие есть гуд. Как говорят всякие загнивающие немцы. Проставитесь мне и моим друзьям в харчевне, так и быть прощу вашу оплошность.

Вои закивали и разулыбались облегчённо. Раздался возглас:

— Строй!

Заиграл горн. Ратники забегали и повскакивали на своих коней, выстраиваясь в чёткую линию. Пешие кметы и чади обосновались отдельной группой в конце строя. Причина этого переполоха стала понятной, когда на парадном крыльце показался князь Юрий в багровой япанче, в сопровождении дьяков. Отец увидал меня и отдал распоряжение сопровождающим. Ко мне подбежали двое холопов, ведя под узду гнедую лошадь. Витязи помогли мне взобраться на неё, а сами заняли место в строю на лошадях позади Сыто. Я пристроился к отцу, сидевшему на своём любимом белом кабардинце.

Государь, тысяцкий и я выехали на середину строя. Вои восторженно приветствовали своего правителя, которому такое проявление чувств закалённых в бранных делах мужчин приносило заметное удовольствие. Далее наш кортеж медленно объезжал строй. Навстречу выезжали последовательно все десятники и докладывали государю о состоянии своих команд. Князь хвалил их за хорошую подготовку. Закончив осматривать воинов и вооружение, удовлетворённый князь снова выехал на коне на середину строя и произнёс:

— Головным воеводой ставлю над вами сына маво Димитрия, князя Волежского. Аще мя любите, то полюбите и его. Указую пешити не косно на город Чухлому и извести крамолу. Воевода, прави.

Я распорядился дать команду "вольно", которая интерпретировалась в:

— Расстрой!

Воины потянулись с манежа за ворота дворца под водительством десятников, а наша троица проследовала на совещание по предстоящему походу в малый тронный зал с большим дубовым столом посередине. Добавились сотники Осина и Сыто, а также дьяки с моим Агафоном. Я не отказал себе в удовольствии на правах воеводы пропесочить сотника Семёна и его папашу за подготовку к военной операции. Меня интересовала каждая мелочь в предстоящем походе: шатры, снабжение едой, лечение, вооружение, тягловая сила. Государь одобрительно покрякивал, а Жеховские пучили глаза и не могли понять, что я до них вдруг докопался с разной ерундой. Вои, по их мнению, сами всё себе организуют и питание, и лечение, и ночлег. Короче, тыловое обеспечение здесь отсутствовало, как явление. Еду намеревались реквизировать в попадающихся по пути селениях. Спать собирались где придётся. Кое-кто из детей боярских желал устроить из похода увеселительное мероприятие с гулящими девками и возами хмельного пойла. Категорически запретил любой разврат и пьянку, пока не будет выполнена державная задача.

Неожиданно для меня выяснилось, что воинство временно передано под управление тысяцкому для решения некоторых пограничных вопросов. Бойцы в полном вооружении побродят вблизи вражьей крепости Унорож, погоняют поджигателей стогов, посекут некоторые тиунские задницы и снова перейдут в полное моё распоряжение. Странно как-то. Я разве не сумел бы с этой операцией сам справиться? И почему меня об этом ставят в известность в самый последний момент? Вот пусть со своими шестью десятками оперируют там вдосталь, а моих бойцов не трогают.

Меня постарались убедить о наличии неких нюансов, с которыми может справиться только князь Борис. Ну, бате виднее. По мне использовать Жеховского для урегулирования конфликта с москвичами, всё равно что тушить пожар бензином.

Следующее совещание состоялось с Осиной по его инициативе в переходах между палатами. Он на древнем диалекте посоветовал мне не лезть под руку знающим людям. Перед своим отцом я могу красиво соловьём распеваться, а вдали от столицы лучше бы мне заткнуться и не изображать из себя военачальника. В противном случае мне было обещано получение сильного огорчения. Если же я буду хорошо себя вести, то мне так и быть дадут покомандовать каким-нибудь своим десятком. Наглость этого кренделька меня потрясла настолько, что я не смог ему ничем возразить.

Заглянул на княжескую кухню к повару Ермаку. Мне нравилось беседовать с многосведущим в своём деле профессионалом, пробовать и одобрять его придумки. Кстати, благодаря моим подсказкам с кофием мужчина значительно повысил свой рейтинг среди дворцовой челяди. Однако, мою просьбу он выполнять не спешил. Жмотничал отдавать кого-либо из своих учеников.

В средние века подготовка специалистов в любом ремесле была очень трудоёмким процессом. Приобретённые знания и умения мастера старались передавать только самым близким людям. Мастерство позволяло его обладателю чувствовать себя значимым. Диктовать свои условия. Я непринуждённо сообщил Ермаку, что уже нашёл для себя личного повара и собираюсь его научить приготовлению настоящего фрязинского мороженого. В Европе этот продукт умели делать исключительно только итальянцы. И как секрет муранского стекла, они хранили ноу-хау этого продукта под страхом жесточайшего наказания. Даже не ожидал от обычно флегматичного мужчины такого вулкана страстей, какой он выдал, умоляя меня отказаться от своего намерения и обучить только его. Ушёл, злясь на себя. Получилось, что я зачем-то тупо протроллил повара.

Из усадьбы прискакал на лошади помощник Агриппины с сообщением, что в моих палатах вдруг одновременно померли две собаки. Казалось бы, мало ли когда животное надумает сдохнуть. Но, почему тогда сразу обе? Прискакал поспешно в свою резиденцию и прошёл к месту трагедии. Два мохнатых трупика лежали возле лужицы с разбившейся склянкой святой воды. Её мне передал странный лекарь. Ещё и денег тогда вытребовал, скотина.

По телу волнами забегали мурашки. Послал своего холопа в кремель за Варфоломеем. Он прибыл незамедлительно с двумя дьяками, сразу приступив к обследованию места преступления: трогали собак, обнюхивали почти высохшую лужицу. Я постарался описать приходивших ко мне дьяка и лекаря. С дьяком было сложней всего. Они все для меня были будто бы на одно лицо. Монах получился несколько выразительней.

Договорились с боярином, что государя в это дело не будем посвящать, пока не проведён в полной мере розыск. Наломать дров может в ярости босс. И так посматривает искоса из-за отсутствия результатов в деле об изнасиловании Евпраксии. Я высказал сомнение, что кто-либо смог такую обширную девушку обидеть. Она сама кого хочешь огорчит до невозможностев. А княжеские винные погреба пограбили дьяки дворецкого под шумок. Всё просто. Никаких шишей со стороны и в помине не было.

Не понимаю я иногда нового тайного министра. Чего ему стоит прижать какого-нибудь изворовавшегося путного дьяка к стенке и навесить на него изнасилование заодно. Варфоломеюшка желал разобраться в этом деле тщательно, предполагая какой-то политический подтекст. Пришлось поведать ему всё так, как было на самом деле, доверяя тайну и свою судьбу в руки новому другу. Сам знаю по паркуру, что когда в деле под тобой ощущается твёрдая почва, то можно без опаски маневрировать.

До обеденной трапезы надумал претворить план мести повару Ермаку. Кухонными делами в моей усадьбе ведал некий холоп по имени Смирной. С ним самим, как и со многими обитателями кикинской усадьбы пока ещё не доводилось пересекаться, но блюда его были ничуть не хуже ермаковских.

В просторном помещении с широкой печью по центру и множеством столов с кухонными принадлежностями на них трудился не один, а целых шестеро холопов. Тщедушный и лысый мужичонка с окладистой бородой чертил кусочком угля на дощечке, одновременно свирепо рявкая на трёх поварят примерно моего возраста, носящихся по залу торпедами и чего-то таскавших из кладовки. Дородная женщина и молодая девица в глубине кухни совместно щипали и потрошили птицу. Меня не заметили, или просто не удосужили вниманием.

Внезапно мужичонка разразился отборными ругательствами, подскочил к самому старшему поварёнку, схватил и оттаскал его за ухо. Какими только эпитетами, надо признать красочными, не награждал он провинившегося. Безрукое и бесполезное существо, оказалось, всего лишь просыпало соль. На этом пыл у ругателя не угас. Он что-то скомандовал пареньку, и тот, ещё ниже склонив пылавшее от стыда лицо, поплёлся к скамейке у окна, снимая на ходу штаны. Захотелось вмешаться, спасая бедолагу от позорной расправы:

— Повара Смирного могу лицезреть?

Мужичонка грозно повернулся ко мне и с недоумением уставился.

— На кой ляд я те требен, мухоблуд? — недружелюбно выразился повар, угрожающе помахивая прутом.

Не узнал, или забыл, или всё сразу… И чего это сразу мухоблуд? Может быть, тут у меня на усадьбе уже вовсю протекает классовая борьба. А я чего-то не в курсах. Хотел было что-то шутливое отморозить, как из глубины кухни выскочила баба и запричитала:

— Батюшка мой, се есть Димитрие-княже, господине наш!