Внук Донского

— Господине, пошто люди тея безвинно мя имут?

— Потому что мой управитель, пользуясь доверием, обманул своего господина и не оформил должным образом ближних его людей.

— Несть вины ми! — утробно взвыл Агафон, — Рядцы холопьей палаты не успеша сладити вычерк, о коем речах бе. Гудцы поскору будут с тей, ово Господи поразит мя молоньей.

Управитель принялся лихорадочно креститься, продолжая страдать в голос и клянясь в верности мне.

— Ты убил дьяка Алимпия? — резко наклонился к нему, — Говори, не лги.

Мужчина отчаянно затряс головой, вопя слова отрицания. Я поднёс рубашку с бусинками и рассказал, что такую же нашёл возле трупа Алимпия. Глаза Агафона суетливо заметались. Как же я мог так обмануться в человеке?

Поняв, что отпираться бесполезно, мужчина стал рассказывать захлёбываясь слезами и соплями:

— Во соботу пришед к дьяку Алипу после трапезы полуденной рядитися, зане володеша промысел рыбны. Очим бысть во гневе и хмеле, понеже стареем сотвориша ина, виняху в сем боярина Семёна. Тщился месть ему соладити, свитки зазорны государю казати. Я пошед к дворецку и рех ему о сем. Преди суда зашед в палаты, зрел сына боярска Воронца Лобана с холопом сеим. Они бияша Алипа. Я потек к ним живити очима, обаче содеяти не мочно бе. Семён Фёдорович обещаху ми чин вящ и к те послал наятися.

Стал разбираться с ним по Чухломе. Предчувствие меня не обмануло. Никакого мятежа не существовало и в помине. В городе том лишь когда-то какие-то монахи-стригольники из Новгорода проповедовали своё еретическое учение, но жители не устраивали ничего предосудительного против властей. Морозов с Единцом явно задумали какую-то провокацию против Жеховских и, возможно, меня. Какую именно, Агафон не знал.

Посланные в Чухлому от моего имени люди на самом деле являлись морозовскими подручными. Велено им было затихариться на каком-нибудь постоялом дворе, а мне потом сообщить, что не успели до прихода рати.

Распорядился позвать Агриппину и её помощников, поручив им немедленно провести полный аудит агафоновской бухгалтерии. По результатам станет понятно, что делать с отступником. Ясно было только одно, что Агафон своего бывшего отчима не убивал, но невольно содействовал преступлению. Надо будет обсудить с Варфоломеем возможности перевербовки шпиона.

Мысли вернулись к ларцу с взрывоопасными свитками. Я его пока спрятал в прикроватном сундуке с бельём. Можно было целиком довериться Кошаку, но сердце было не на месте. Люди Морозова тогда просто не успели вытянуть важные сведения из подростка. А если вновь на него надавят, или подкупят? В усадьбе документы тоже нельзя было оставлять, а довериться кому-либо из своего окружения теперь уже не решался. Вывезти их, но куда? Пока ничего не придумывалось.

Пришли Тихомир с Нечаем, тем самым органистом. Сокрушённо сообщили, что сделали несколько труб, одну даже в две сажени, и всё равно идёт звук. Мда, очередное фиаско в прогрессорстве не добавило мне оптимизма. Велел прекратить попытки.

Ужинать во дворце не планировал. Настроение не способствовало аппетиту. Однако, пришлось туда тащиться, получив напоминание от присланного рядца. Кроме бати и меня, на трапезе присутствовал тёзка. Государь заявился на ужин в самом прекрасном расположении духа и болтал со старшим Дмитрием об охоте. Я вяло жевал кашу конопляную с лосятиной, с нетерпением ожидая окончания трапезы и готовясь к тяжёлому разговору с батей. На душе было так паскудно, что хотелось выть.

Неожиданно и тихо появились в трапезной Мирон и Треня, одетые довольно нарядно. Поклонились и заиграли что-то медленное и печальное. На меня они даже не взглянули. Шеи их были свободны. От сердца отлегло — хоть не мучают моих друзей в узилище, но вопросов к государю прибавилось. Попросил жестом, чтобы мне дали свирель. Треня с поклоном поднёс мне инструмент. Исполнил рыбниковскую лирическую тему, выбросив из себя все накопившиеся эмоции. Когда закончил играть, в трапезной не было никого.

Отца нашёл в его любимой комнате с птицами. Вся его поза говорила о нежелании обсуждать со мной что-либо. Попросил его только прояснить для меня статус моих витязей.

— Сии холопы дарены ми сыном Димитрием старшим, — лениво пророкотал батя, трепля порыкивающую Русану за ухо, — А Димитрие младший отичу родшу отказал.

— Друзья они мне…, — высказался я, преодолевая спазмы горечи.

— Будут оне в сытости и достатке проживати у ми в хоромах в дьяцком чине. Со временем выслужат у мя и волю, и чин вящ, и поместьица. О сём с тей толковали единою, — не меняя тона и позы проговорил государь.

Дальше разговаривать на эту темы стало бессмысленным. Вспомнив допрос Агафона, закинул кое-какие мысли по Чухломе. Пытался убедить отца в ненужности военной операции против жителей города.

— Крамола хождет меж людёв чухломских. Аще они невинны и воле моей покорны, то ратитися противу воев моих не станут, — убедительно изрёк государь.

А вдруг он прав, а я нафантазировал себе то, чего может никогда не случится. Государь ведь обязан беречь жизни своих подданных. У сотника Осины, надеюсь, хватит ума не разорять город, если не окажется мятежа на самом деле. А крамолу пусть потом доводные дьяки Варфоломея расследуют. Коли так, то можно уже не спешить к своему войску.

Отвесил отцу прощальный поклон и удалился. Обиднее всего было из-за того, что я невольно обманул доверие близких мне по духу людей.

Во дворе у крыльца встретил прогуливающегося со своими дуболомами полупьяного братца. Глаза бы на него не глядели. Подошёл ко мне с наглой улыбочкой и принялся хвастаться, что отец обещал оказать ему помощь с женитьбой на Боровской княжне. Кто бы сомневался? Поздравил его и хотел идти дальше, но тот продолжил приставания, навязываясь со всякими идиотскими предложениями, вроде участия в групповушке сегодняшним вечером. Я, с трудом сдерживаясь от желания заехать ему в пятак, просил по-человечески отвалить от меня. Придурок заслонил мне путь и принялся пьяно требовать, чтобы я на него не обижался, обещал помощь с походом на Чухлому. С трудом вырвался к ожидавшим меня у коновязи гвардейцам.

Группа Агриппины Харлампиевны, к моему возвращению успела завершить проверку деятельности бывшего управителя. Обнаруженные растраты составили столь незначительную величину, что их смело можно было отнести к случайностям. Понятно, крендель не воровать ко мне нанялся, а шпионить. В моём бюджете накопилось всего двадцать два рубля, составленные из выигрышей в таврели и заначек кикинской экономки. Маловато будет! А может быть, и нет… Никакое правительство теперь никуда не требовалось перевозить и платить им зарплаты. Столица княжества станет простой боярской усадьбой и обойдётся обычными тиунами и прочей челядью. Только с содержанием воинов и холопов нужно будет чего-то решать.

Попросил добрую женщину взять на себя обязанности Агафона. Отказалась, но просила оставить её на хозяйстве городской усадьбы. Вместо себя предложила холопа Завьяла, верного и грамотного своего помощника. Мужчина был в годах и роста невеликого, но крепкий и лицом благостный. Особого желания стать управителем он не испытывал. Вот и хорошо. Назначать на властные должности нужно только тех, кто не рвётся их занять.

Из головы не выходил разговор с отцом. Зря я не рассказал ему о признаниях Агафона. Переиграл меня боярин Морозов в кулуарных комбинациях. Если не ехать, перебьют чухломцев ратники, как еретиков, если ехать, то тоже неизвестно, что случится. Отдал распоряжение готовиться к походу завтра с утра и послал гонцов к Дорошке и Варфоломею. К дьяку, чтобы оповестить того о своём скором прибытии к нему. Забрал с собой Агафона под охраной и выдвинулся к усадьбе главного сыскаря.