Внук Петра. Наследник.
Шрифт:
А задумал я ни много, не мало, но маленький Лас-Вегас, пусть и всего в одном доме. Развлекательный комплекс из небольшого казино, ресторана с музыкой, отдельными номерами для желающих уединиться в максимальном комфорте. Тут же и предложить новые игры в виде классического для меня покера, но пока еще не распространенного в этом времени. Были какие-то игры-прототипы покера, но мене развитые, к примеру «фараон». Может быть и блэк-джек. Думаю, что вполне реально оборудовать и бильярдный стол в рулетку.
Да, сложность в разрешении Елизаветы, которая в обществе позиционировала себя как ревнительница морали. Однако, думаю, мне в сговоре с Шуваловым, да еще при правильных словах, можно уговорить императрицу не чинить препятствий в
А еще кухня. Тот же салат «Оливье» в ресторанном варианте, где и раковые шейки и икра, или селедка «под шубой», да много можно вспомнить блюд, для сегодняшнего времени экзотические, обыденные в будущем. Ресторанов в этом времени нет, даже во Франции, я узнавал. Корчма или трактир же слишком демократичное заведение, чтобы без особой нужды там развлекались богатенькие дворяне.
Если такой проект сработает, то дворянство Петербурга, все же жаль, что Елизавета запрещает недворянам играть в карты, раскошелится, втянется и понесет свои звонкие монеты. Внедрить можно и фишки, которые в истории появились, должны появиться, только в 1752 году. Что нужно: здание, подготовить людей, прикрытие заведения персоналией наследника престола, а лучше Шуваловых. И после финансировать армию и флот из получаемой прибыли.
В той, прошлой жизни, у меня были два ресторана, так, больше для души. Любил я это дело. Первоначально жена просила дать ей бизнес, но Катя быстро охладела к ресторанному бизнесу, а я, напротив, иногда увлекался личным управлением ресторанами. Так что опыт есть и грех его не использовать. История же показывает, что подобные заведения пользовались огромным успехом и приносили колоссальные прибыли. Да, первый ресторан в Париже прогорел, но там было допущено множество ошибок, как по кухне, так и по организации. В каждом новом деле всегда множество «детских болезней», послезнание же позволит создать продукт, который будет близок к конечному, что прошел сложный пусть эволюции.
* * *
Петербург
12 февраля 1745 г.
– Ваше Высочество! К вам принцесса Анхольт-Готторбская Екатерина Алексеевна, – осведомил меня Евреинов.
– Проси! – сказал я, быстро поправляя одежду – это хорошо, что еще не начал тренировку, а то пришлось бы долго ожидать невесте своего жениха, могла счесть и за некую месть и невежество.
– Ваше Высочество! – Екатерина изобразила книксен у входа.
Вместе с принцессой пришел и Брюммер и Бернхольдс, которые при таких встречах должны находиться, дабы не дискредитировать молодых, но сейчас я бы хотел пообщаться с Фике наедине. Да и вообще вот этот контроль, как будто молодые люди сейчас накинутся друг на друга в порыве страсти, лишнее. Во первых, я до болезни в Хотилово о том, откуда дети берутся, имел очень смутное представление, несмотря на то, что наслышался в детстве похабщины при дворе своего отца, а после и на вечеринках Брюммера, столько было сказано, что и стены не каждого трактира слыхали.
Девочку трясло, я был взволнован, но не подавал признаков эмоционального возбуждения. Да и Екатерина держалась, ее выдавали только чуть подрагивающие руки и то, как очень мило она покусывала губы.
Хотелось ответить стихами Александра Сергеевича, нашего «все», но сдержался, хотя уже принял решение о плагиате достояний русской литературы будущего, если это будет нужно для создания образа. Но, пока не время светить своими «талантами», как и разговаривать на русском языке, тогда как я не знал ни французских стихов, ни немецких. Поэтому появления наследника-пиита «вдруг», да еще и на русском языке – это слишком, пока слишком. Так что ответил комплиментом:
– Спасибо, что пришли, теперь в этом темном месте стало больше света, ибо вы лучик красоты и света, –
сказал я, при этом жестикулируя.– Но не яркое солнце, как императрица? – подловила меня Екатерина, припомнив слова, что я произнес во время обеда у тетушки.
– Вы прекрасный цветок, который уже красив, но до конца не раскрыл всей своей прелести, – упражнялся я в словоблудии.
Я не так уж и хотел смутить свою гостью, да и не были мои слова элементом обольщения. Я, как говорят разведчики, «качал» ее, пытаясь понять, что за «бутон» достается мне, и какой цветок из него расцветет, если я, Петр Федорович уже другой.
– Вы не были таким галантным ранее, сударь. Я как будто говорю с опытным обольстителем и прошу Вас, сударь, не смущайте меня, так как я не опытна в подобных разговорах и затрудняюсь в ответах, – ответил мне звонкий, пронизывающий голосок.
– Сударь, оставьте нас, пожалуйста. Даю слово, что ничего предосудительного не случится, – попросил я Брюммера выйти.
– Зачем Вы захотели остаться со мной наедине, при этом, не испросив моего позволения? – у невесты послышались стальные нотки в голосе. По крайней мере, стало понятно, как таким нежным, казалось бы, голоском, миниатюрной женщины, можно отдавать приказы сильным мужчинам.
– А Вам, сударыня, не кажется, что избегать меня, вашего будущего мужа, более предосудительно. Я ждал этой встречи шесть недель, чтобы говорить в присутствии соглядатаев? Не сильно много на нас с Вами двоих этих самых соглядатаев? – спокойно, но между тем твердо, проговорил я.
– Но именно я пришла к Вам, вы уже давно не делали попытки встретиться со мной, – пошла в свою атаку девушка с задатками великой женщины.
– Если дело касается женщин, то не считаю вежливым навязывать себя, тем более, что попыток встретиться с Вами я сделал предостаточно, чтобы понять о отсутствие вашего желания видеть меня. Но полно об этом, Екатерина Алексеевна. Вопрос в другом, Вы здесь, и я рад этому. А обоюдные претензии не способствуют беседе жениха и невесты. Как Вы смотрите на то, чтобы прогуляться в саду? Погода солнечная, а дорожки почищены, – говорил я и вглядывался в бездонные серо-зеленые или больше все же карие глаза. Цвет был непонятен, но глаза были глубокими, наполненными смыслами.
Эта девушка не могла быть пустой, только занимающейся одеждой и поиском развлечений – что я некогда для себя взял во главу угла образа Екатерины. До болезни считал ее глупой, но глуп был я, если не усмотрел разума в девочке. Ну и еще… теща постаралась внести свою деструктивную лепту.
Мы вышли во двор, направились в сторону Зимнего дворца. Не того, большого, способного вместить всю императорскую семью, а только лишь один из больших домов в Петербурге, может и не самый просторный, по крайней мере, не удовлетворяющий потребностям императрицы Елизаветы и ее двора. Но тут был парк, и он был прекрасен, пусть и не большой.
– Вы боитесь выходить замуж не по любви? – задал я вопрос своей невесте, от которого она вздрогнула.
– Я буду стараться Вас полюбить, Петр Федорович, – ответила после паузы Екатерина.
– Пусть любовь это и работа на двоих, но старание, думаю, не поможет. Пока я бы хотел, чтобы Вы стали для меня близким другом, а я для Вас. Мы будем супругами, но еще хотелось бы стать друзьями и соратниками, – я остановился и взял Екатерину за руку, от чего она вздрогнула.
– Как Вы это видите? – спросила Екатерина.
– В мелочах. Мелочи составляют большее, – говорил я, не отпуская руки Фике, впрочем, она не спешила ее убирать. – Вы дарите подарки придворным дамам, прислуге и может это и хороший ход. Но, если мы соратники, дарите от нашего имени, как уже от семьи, я даже могу быть в доле деньгами. Потом будут начинания, и я буду ждать от Вас и в этом поддержки. Ну и без интриг за спиной – предательства не потерплю.
Екатерина выдернула руку и вначале с испугом в глазах, а после и с неким вызовом посмотрела прямо в глаза.