Внутренний дворец. Книга 1

– Учитывая, что мне пришлось быть ему не только матерью, но и отцом – да, – скромно кивнула императрица.

– У его величества много государственных дел, – дипломатично сказал её брат. – За процветание империи!

Они выпили, и Чжу налила им ещё.

– За процветание семьи Эльм! – на этот раз чарку подняла её величество.

– Я сумею его сохранить, – серьёзно сказал ван. – Не беспокойся, сестра.

– Я не могу не беспокоиться. Его величество чтит традиции, но для нас делает только то, что ими предписано. Стоит мне… или тебе… или любому из вас оступиться, и последствия не заставят себя ждать.

– Значит, нам нужно внимательно смотреть под ноги.

Они ещё некоторое время посидели, перебрасываясь не то очень многозначительными, не то совершенно пустыми фразами. Я слушала их и думала, как же всё-таки развита в аристократии – и не только здешней – способность смотреть на слуг как на мебель. Лично я бы не смогла так вот спокойно есть и разговаривать под взглядами доброй полудюжины человек. А им – хоть бы хны.

Впрочем, всю меру равнодушия к прислуге я поняла только во время всё же случившегося в скором времени визита наследного принца Тайрена. Как и его дядя, он, после того, как поклонился матери до земли, первым делом спросил о новом материном приобретении, то есть обо мне. Окинул меня беглым взглядом и резюмировал:

– Ну и уродина.

Сам ты урод, подумала я. Между тем принц равнодушно отвернулся и завёл с «матушкой-государыней» вежливый разговор о её здоровье и о здоровье его супруги – Тайрен оказался женат. Интересно, сколько ему лет? По этим восточным лицам и не скажешь. Вообще-то, конечно, обозвав его уродом, я была неправа – некрасивым он не выглядел. Красавцем, впрочем, тоже, но всё же было что-то запоминающееся в его вытянутом лице с глазами даже более узкими (зато длинными), чем у большинства здешних. Ростом и статью он тоже удался, не зря его награждают на всяких там состязаниях. Пожалуй, даже повыше меня, и плечи широкие. Одет он был необычно: безрукавка до середины бедра, куртка с узкими рукавами, правда, с широкой длинной манжетой, а бёдра и ноги скрывала самая настоящая юбка длиной до земли. До сих пор я такие видела только у евнухов.

– И что же мне – отмолчаться?! – вдруг повысил голос принц, и я чуть вздрогнула, поняв, что за размышлениями потеряла нить разговора, который уже успел свернуть со здоровья и предстоящих торжеств на какую-то иную тему.

– Надеюсь, ты ещё не успел высказать всё это его величеству? – спокойно спросила его мать. Судя по поджатым губам наследника – успел, и императрица покачала головой: – Всё-таки у тебя язык в три чуна.

– Я не могу спокойно смотреть, как меня лишают единственного человека, благодаря которому я имею хоть какое-то влияние в Канцелярии!

– Когда ты станешь императором, они все будут у тебя в руках.

– А когда я стану императором? – Тайрен сделал движение, словно собирался вскочить, но всё же удержался. – Отец-государь крепок телом и духом. Это всё ещё может продолжаться не один десяток лет. Страна катится в пропасть, а я ничего не могу сделать!

– Не горячись. Империя стоит уже не первое правление, и ещё не одно простоит. Что до твоего Чжи Дамина… Давай прикинем. Да, иногда он бывал полезен. Мог придержать доклад или посодействовать в его представлении, заранее сообщал о готовящихся указах и кадровых перестановках. Это на одной чаше весов. А что на другой? Вмешательство в проводимое по прямому императорскому приказу расследование? Многие ли сановники из Судебного министерства на это пойдут? Открытое сопротивление государю? Тебе всё же хочется оказаться в ссылке? Стоит ли Чжи Дамин таких хлопот?

– Но, матушка, он уже три года предан мне!

– И регулярно получал за это твои подарки и прочие милости. Ты с ним сполна расплатился.

– Да дело тут, собственно, и не в преданности даже. Я уже говорил…

– Да-да, я помню. Но подумай сам – много ли тебе будет помощи от человека, у которого даже не хватило ума соблюсти меру в поборах? Многие берут, но берут аккуратно, и на это закрывают глаза. Чтобы его величество лично занялся взяточником – сам прикинь, какая это должна быть сумма. И не ты ли говорил, что излишнее сребролюбие чиновников – зло, и ты намерен с ним бороться? – с улыбкой заключила императрица.

– А вы, матушка-государыня, учили меня, что зло – это излишняя принципиальность императора, и что с недостатками людей можно и нужно мириться, если польза от них превышает вред, – парировал сын. – Сановника Чжи просто нужно заставить отписать излишнее в казну.

– Чтобы он тут же кинулся восполнять потери?

– За этим можно проследить. Да и не так уж много он и брал. Министр чинов, к примеру, берёт больше, но никто его не трогает. А знаете, почему? Потому что он никогда не высказывал ко мне никакой благосклонности.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это дело направлено персонально против тебя?

– А вы знаете, из какого дома вышли цензоры, что подали жалобу на Чжу Дамина? Это были Мо Руань и его двоюродный брат.

Судя по помрачневшему лицу императрицы, ей названное имя сказало больше, чем мне.

– Что ж, – после короткой паузы сказала она, – тем более тебе нужно сохранить благоволение императора. В конечном счёте, оно решает всё.

– Трудно сохранить то, чего нет.

– Тогда хотя бы не делай его своим врагом! Неужели это так трудно – вовремя промолчать? Не вкладывай сам гуну Вэню в руки выигрышные камни. Повторяю тебе ещё раз – этот Чжи Дамин не стоит твоих усилий. Ты его уже проиграл, смирись с этим.

Я мысленно поёжилась. Я никогда не видела этого самого Чжи Дамина и не слышала о нём. Вероятно, он заслужил своё расследование, проводимое по личному приказу императора. И всё равно жутковато было слышать, как они рассуждают о живом человеке, словно о сломавшейся вещи: стоит ли отправить в починку или дороговато выйдет, проще сразу выбросить.

– Значит, уступить, – после паузы повторил принц.

– Да.

Он усмехнулся.

– Скоро я буду одно название, что наследный принц. Ни власти, ни влияния… ничего.

– У тебя будет всё, тебе только и нужно, что дождаться. Гун Вэнь не поднимет руку на императорскую кровь. Но у него есть могучий союзник – ты сам. Твоя нетерпеливость, твоя несдержанность… Хвала Небу, его величество не желает прерывать прямую линию, но я каждый раз со страхом жду, что чаша его терпения переполнится.

– Мне жаль, что я огорчаю матушку-государыню, – Тайрен не вставая, поклонился.

– Ты – моё единственное утешение. Только бы увидеть, как тебя увенчают тиарой Равновесия Неба и Земли, и ты возьмёшь в руку Яшмовый скипетр – и больше ничего мне в этой жизни не нужно.

– Тальо, покорми попугая, – распорядилась госпожа старшая управительница.

– Слушаюсь, – я присела. Обычно птицу кормила другая девушка, но сегодня её величество взяла её с собой, направившись куда-то за город. Кажется, в храм, а может, в монастырь – тут были монастыри, несмотря на то, что бал правило махровое язычество.

– И добавь зерна и масла в чаши Бессмертных. А потом отнеси всё в кладовую.

– Слушаюсь.

Комната, где висела клетка с попугаем, и где её величество обычно принимала гостей, была сравнительно невелика… хотя это как посмотреть. Пожалуй, та квартира, в которой жили мы с Гришей, в ней уместилась бы полностью. Мебели, как и везде, было мало, но тяжёлые портьеры, лёгкие занавеси и расставленные тут и там ширмы не оставляли ощущения пустого пространства. Но не было и перегруженности. Всё выглядело продуманным, и, пожалуй, дизайнеры моего мира остались бы довольны, взгляни они на интерьеры дворца Полдень.