Внутренний дворец. Книга 1

Мужчины переглянулись. Похоже, опять я задела тему, которую они и сами обсуждали между собой.

– Если бы все императоры рассуждали так же, как ты, думается мне, побед у нас было бы больше, – обронил Тайрен.

– Тайрен! – предостерегающе произнёс Кей. – Твои предки…

– Всё, молчу.

– Уе-Цань был великим человеком, – задумчиво проговорил Кей. – Да, он был бы рад одобрению с твоей стороны.

Я пожала плечами, не зная, как реагировать на очевидную шпильку.

– Я и не говорю, что он не был велик. И он, конечно, всё правильно пишет. Но хотелось бы чего-то… более осязаемого. А то если свести все его наставления к краткому изложению, получится что-то вроде: надо исходить из соображений пользы…

– Ну? По-твоему, это не мудрость?

– Мудрость, конечно. Но именно это я и имею в виду, когда говорю, что он пишет очевидные вещи. Довольно трудно представить себе человека, который будет исходить из соображений вреда. Во всяком случае, вреда для себя. Все хотят пользы, трудности начинаются тогда, когда приходится определять, что будет пользой в каждом конкретном случае.

– Ладно, – сказал Тайрен. – Вот подучишься немного, и дам тебе другой трактат. Там больше, как ты выражаешься, конкретики, что считать пользой. По крайней мере, во время войны.

Я покивала. Расстались мы с Кеем, когда я уходила, довольно мирно, но Усин, поджидавшая меня у порога и ставшая свидетельницей нашего прощания, всё равно осталась недовольна:

– Этот офицер Гюэ мог бы быть и повежливее. Между прочим, его ранг уступает рангу старшей сестры.

– Вот как?

– Да у него всего-то шестой!

Я покачала головой. Нет, я знала, что вместе со званием наложницы наследника удостоилась пятого ранга, но, честно говоря, думала, что этот ранг имеет значение только в гаремной иерархии. Что его можно приравнять к мужским рангам, для меня оказалось сюрпризом.

Глава 18

Ныне князья предстают пред царем, говоря:

Ищем законы свои утвердить у царя.

Вижу: знамена с драконами так и горят,

В сбруе коней колокольчики звоном звенят.

Кольцами звонко бряцают в упряжке ремни:

В блеске прекрасном и светлом явились они.

В храм пред таблицу усопшего их привели,

Сами сыновнепочтительно дар принесли.

Ши цзин (IV, II, 8)

День рождения Тайрена отпраздновали в императорском дворце, куда с ним пригласили только её высочество супругу, но всё же совсем без праздника мы не остались. Пир у императора был вечером, а днём принцесса Мекси-Цу устроила в Восточном дворце приём, куда пригласила дворцовых дам, причём как внутренних, то есть обитательниц гаремов, Тайрена и императорского, так и внешних – супруг и дочек придворных. Мы преподнесли свои подарки, но не лично, а разложив на столиках в специально выделенной комнате и подписав, от кого какой. И я ощутила что-то вроде гордости, своей рукой выведя два иероглифа, составляющих моё здешнее имя.

Сам же приём до смешного напоминал те, что устраивали на моей матушке-Земле – длинный стол с вином и лёгкими закусками, негромкая музыка, время от времени провозглашаются тосты, а в перерывах между ними несколько десятков женщин бродят по залу, демонстрируя наряды и сплетничая.

– Слышали, гун Вэнь опять приводил своего старшего сына к его величеству, и государь изволил хорошо отозваться о манерах и познаниях молодого господина Руэ. Говорят, её величество была в ярости, но всё же послала в резиденцию гуна несколько подарков для молодого господина. И что ж вы думаете? Их не приняли! С благодарностями, конечно же, но отослали обратно…

Я отвернулась от секретничающей группки девушек. Сплетни ходили постоянно, их я наслушалась ещё в бытность свою служанкой, да и сейчас Усин с хомячьим упорством продолжала собирать разговоры и приносить мне, как заботливая кошка – мышей для хозяйки. Большую их часть я пропускала мимо ушей, всё равно речь шла о людях, которые мне были незнакомы и неинтересны.

– Сестра Тальо! – Кадж подхватила меня под руку, её глаза блестели, видимо, от нетерпения поделиться новостью. – Ты слышала? Кольхог потеряла последний стыд!

– И в чём это выражается?

– Она попыталась вломиться в покои его высочества, когда услышала, что сестры Тальо там не будет. Кричала и рыдала, его высочество тоже кричал и в конце концов приказал евнухам её вывести. Говорят, теперь её выселят из покоев Восточного дворца, и она переедет к нам в Хризантемовый павильон.

– Только этого не хватало!

– Да, соседство малоприятное. Но какой урок для неё! Наконец-то Кольхог получила по заслугам. Ты не знаешь, но она всегда вела себя так, словно это она здесь принцесса. Может, нам найти дохлую крысу и подсунуть ей под дверь?

– Сестра Кадж!

– Да шучу я!

Тайрен явился на приём в свою честь под самый конец. Видимо, он уже отошёл от скандала накануне, потому что явно пребывал в хорошем настроении. С улыбкой что-то сказал расцветшей Мекси-Цу, сел рядом с ней у стены на почётное место, а потом к нам проскользнула служанка и доложила, что от меня ожидают у главного стола. Ничего не оставалось, кроме как последовать приглашению и занять место слева от принца. Принцесса сидела по правую руку, а с другой стороны от неё устроилась Кольхог. Взгляд, которым она меня одарила, превышал температуру горения раза так в два.

– Кстати, я как-то до сих пор не спрашивал, – сказал Тайрен, после того как мы по предложению Мекси-Цу осушили ещё по чарке, скромно прикрывая лица рукавами. – Когда у тебя день рождения?

– В конце лета, ваше высочество.

– Жаль, я не знал. Мог бы сделать тебе подарок.

– А вы и сделали, – сказала я, решив не напоминать, что в то время мы только-только начали узнавать друг друга, и едва ли у него возникло бы желание делать мне подарки без веской причины, вроде спасения жизни. – Я пересчитала на ваш календарь – это кольцо ваше высочество подарили мне как раз накануне моего дня рождения.

– Ты всё ещё его носишь? – удивился Тайрен, глядя на тонкий медный ободок на моём пальце. – Я думал, давно уже выкинула.

– Как можно! Это же дар вашего высочества.

– Да что ты таскаешь эту дешёвку, я тебе золотых колец надарю.

– Ваше высочество, это не просто ваш дар, это самый первый ваш дар. И потому он мне особенно дорог.

Я и сама не знала, что заставляет меня цепляться за эту действительно дешёвенькую вещицу. Может быть, потому, что она, единственная, всё же досталась мне за какую-никакую, а всё-таки заслугу, а не как подарок из милости.