Внутренний враг. Пораженческая «элита» губит Россию

Опять же посмотрим на пример. Сначала даже не судейский. В Соединенных Штатах есть такая категория работников: был человек председателем комитета начальников штабов, а затем уходит в отставку. И дальше он начинает гулять по наблюдательным советам, советам директоров крупнейших компаний: «Пепси-кола», «Дженерал моторс»… Их виды деятельности не имеют никакого отношения к военной карьере и никак не связаны между собой. Спрашивается, за что его держат? А держат за то, что он имеет некую публичную репутацию, которой он соответствует. То есть у него есть личный статус человека, которого прилично назначить. То есть он гарантирует, что вокруг него не разведется большое количество грязи. Потому что, если грязь окажется вокруг него, то он себя полностью декапитализирует.

Другой пример. Реальная сцена в провинциальном американском суде. Судья слушает дело и быстро объявляет: «Ну, двух дней тюрьмы этому подсудимому будет достаточно». При этом он даже не ссылается на какие-то статьи и нормативные акты. Еще случай. Один из наших олигархов рассказывал, как он судился в Лондонском арбитражном суде и судья в какой-то момент произнес: «Доводы этого характера я рассматривать не буду!» Причем не ссылаясь ни на какую инструкцию. То есть он как само собой разумеющееся ощущал, что находится в своем праве. Третий пример: наши судьи утверждают, что наши суды завалены делами, им их даже некогда оформлять и т. д. Валерий Абрамкин, наш главный специалист по системе правосудия и системе наказаний, рассказывал о практике парижского суда, которую он в течение нескольких дней наблюдал. Там один судья рассматривает гораздо больше дел, чем у нас. Особенно мелких дел. Но дела рассматриваются так. Вот дело. Истец — ответчик или адвокат — прокурор. Три минуты. Стук молотком. И пошел… Судье как личности делегировано такое право. Он на такое поведение уполномочен. Это то же самое, как мать, за которой не проверяют, как она сына воспитывает, сына моет и т. д. Ей вменяется определенная обязанность, а дальше существует социальный контроль. И если поведение ее не соответствует каким-то правилам, она тут же заслужит определенное отношение. То же самое касается судьи.

Теперь вернемся к Князю. Князь — это фигура, которая несет описанную выше функцию. Это не статус позиции, которую можно утратить. Это личный статус, который нельзя потерять. Наша задача состоит в том, чтобы понять, что судьи — это Князья, понять, кто такие Князья в современных условиях и из кого они рекрутируются. Понятно, что они рекрутируются из контингента очень высокой пробы. И пусть их сначала будет мало, пусть их вообще будет мало, все равно это будет становой хребет судебной системы.

К этому надо добавить, что в судебной системе, конечно, должно быть старшинство. Что имеется в виду? Вот пример из совсем другой области. Некий современный человек, прихожанин церкви, ходил к своему духовнику, исповедовался, получал от него замечания. Ему показалось, что этого мало. И он сказал: «Батюшка, благословите пойти в монастырь к старцу». И тот отвечает: «Я вообще-то не советую». Прихожанин настаивал, духовник благословил, и прихожанин явился в монастырь к старцу. А это был январь месяц. И первый вопрос, который старец ему задал, был: «Как ты провел Новый год?» — «Как все — выпил, закусил». — «Нарушал пост?» — «Нарушал, ну как все». Прихожанин считал это за малость, а старец оказался другого мнения и наложил на него епитимью. Тот буквально прибегает обратно к своему духовнику и сообщает ему о неожиданном результате визита. «А я тебе говорил — не надо туда ходить. Сам напросился, а теперь не в моих силах это отменить, надо исполнять!» И вот старшинство судей, как нам представляется, должно быть устроено таким же образом, чтобы можно было сказать: «Можно обратиться к судье, но вообще-то мы не советуем, лучше разберитесь сами. Можно апеллировать к суду высшей инстанции, но не советуем…»

А еще есть старший, Великий князь, это — Царь, он замыкает судебную систему. А у него есть думные Бояре — Верховный суд. Но разговор на близкую, но другую тему мы отложим для другого случая.

И последнее. Надо понимать, что такая система будет городской и будет идти вразрез территориального устройства. А значит, будет одной из сетей, реально объединяющих страну.

Звание и должность

Боярин и Князь — это звания. Но звания применимы не только к элите. Они имеют фундаментальное значение в организации общества на всех его уровнях.

Современное понимание звания можно прочесть в словаре С. И. Ожегова:

…официально присвоенное наименование, определяющее степень служебного положения и квалификации в области какой-нибудь деятельности — воинское звание, ученое звание, звание заслуженного артиста.

Однако русская сема[2] этого слова, с которой мы сталкиваемся в пословицах и поговорках, намного глубже и шире.

Глубже, потому что, по сути дела, официальная организация звание не присваивает, а признает и тем самым, пользуясь метафорой Р. Бернса, ставит «штамп на золотом», а не производит сам золотой. О тех же, кто не стал «золотым», говорят, что он не дорос до этого звания, звание ему присвоили преждевременно. Шире, потому что мы должны говорить не только о воинских, научных и др. званиях, но и о званиях, например, отца, матери, жены и т. п.

Что же такое звание? Человек присваивает себе общественно понятный знак. С ним он получает права и обязанности. Права позволяют кричать, к примеру: «Я мать и требую!». А обязанности означают возможность получения пинков от первого встречно-поперечного: «А еще мать!». Кстати, одно лицо может нести и несет много званий: мать, жена…

Характерная словесная конструкция со званием: — должен (должна). Кому должен? Особенность звания состоит в том, что должен всем. Уж если ты принял на себя звание, то должен всем. Иначе будешь получать в выражениях: «А еще мать», ученый… и т. д.

Отметим, что отнюдь не все профессии — звания. Нет звания рабочий, сколько бы о нем ни говорила коммунистическая пропаганда. Попробуйте сказать рабочему: «Ты как рабочий должен!». Ответ будет непечатным. Нет звания предприниматель, и потому он никак не может вписаться в наше общественное устройство. А вот звание работник — есть, и известно, что должен делать работник. Еще тот работник — говорят о несостоявшемся в этом звании персонаже. Со званием сочетается должность. Если звание — качество лица, то должность — качество места. Словесная конструкция со званием: — обязан. Обязан тем, с кем связан. Должностные обязанности. Звание и должность должны подходить друг другу, поэтому они часто употребляются в паре: звание и должность.

Звания являются важнейшим инструментом поддержания социальной дисциплины. Если человек никому ничего не должен, за его асоциальное поведение невозможно спросить.

Круговая порука

Когда мы говорим о методах социального контроля, стоит вспомнить мощный инструмент русской культуры под названием «круговая порука». Этот социальный механизм, конечно, употребим не только для элит. Он может распространяться на все общество.

Этот инструмент не надо создавать. Он есть. Князей надо создавать. Бояр — воспитывать, а круговая порука — всегда под рукой. Вспомните советскую практику. Предприятие, «почтовый ящик». Как бороться с опозданиями? Вводить военную дисциплину для штатского персонала? Человека премии лишать? Неэффективно. Лишить премии весь отдел — это очень эффективно. Это называется «быть за круговой порукой».

Сегодня круговая порука — это вроде ругательства. Клеймо. Чиновники — круговая порука, милиция — круговая порука. Ищи крайнего! И на самом деле это совершенно правильно. Есть поликлиника. В поликлинике круговая порука. В одном кабинете полдня принимает врач «от Бога», который лечит, а полдня — который калечит, «убийца», взяточник и т. д. Но это не нарушает социального мира в поликлинике. Можно сказать, что все они реально находятся за круговой порукой. В том числе и этот замечательный врач.

Как из этого положения выходить? А выходить надо!

Если они связаны круговой порукой, то пусть и отвечают круговой порукой. То есть людям, работающим в поликлинике, вменяется договор о коллективной ответственности. Это означает, что определенный тип нарушений переносится на всех сотрудников. И если милиция — какой-то отдел — находится за круговой порукой, пусть там и находится. Это означает, что если один попался, то увольняются все. А дальше происходит следующее. Начинается тот самый долгожданный процесс отделения пшеницы от плевел и овец от козлищ: потому что если я приличный человек, то зачем же мне отвечать за подонков? Соответственно хорошие люди будут уходить из коллективов, где возобладали подонки, а подонки будут выкидываться из коллективов, где возобладали хорошие нормы.