Внутренний враг

Изя и Хеллер остановились перед дверью с надписью: «Дипломатическая миссия Мейсабонго, Восточные Соединенные Штаты, Республика Мейсабонго. Да здравствует диктатор Ахмед Аллах!»

Изя рылся в кейсе, разыскивая ключи. У него их там, должно быть, было фунтов на десять, не меньше. Наконец он открыл дверь, включил свет. Обстановка комнаты была из бамбука. Белые отштукатуренные стены казались бы голыми, если бы не украшающие их

коллекции свирепого вида сабель. Напротив стола красовался, несомненно, герб — скрещенные боевые винтовки.

— У вас есть назначения помощниками консула, не так ли? — полюбопытствовал Хеллер.

— Есть, мистер Джет. Они вон там, на столе. Вот назначение мистера Римбомбо, а вот мое. Ах, забыл — а вот и ваше.

Хеллер взял свой документ и взглянул на него: в нем говорилось, что он назначается консулом Мейсабонго, остальное мне увидеть не удалось. Он положил документ в карман.

— И компания уже есть? — спросил Хеллер.

— О, разумеется. «Чудо-нефть для Мейсабонго, лимитед», зарегистрированная как корпорация в Мейсабонго для ведения торговой деятельности, и так далее. Но вы не являетесь ее директором, мистер Джет. Ими будут Эйби Коган и его жена. Понимаете, вы ничем не должны быть связаны с этими корпорациями — я за вас несу ответственность и в этом буду непреклонен. Даже если нагрянет с обыском департамент юстиции, они против вас не должны найти ничего. Этот их уполномоченный, мистер Гробе, довольно свиреп, а в руках Роксентера не только департамент юстиции, но и все остальное. Страшный человек.

— Не вижу, в чем проблема.

— Во фреске. Депутатский делегат настаивает на портрете Шарлотты.

— Наверное, я смогу убедить ее попозировать.

— Это не натура, мистер Джет. У нас проблема с натурой для фрески, изображающей Таити. Есть и другие проблемы с натурой, несмотря на то что здесь под боком есть модельное агентство. Нет, мистер Джет, проблема в художниках!

— Я думал, у вас кое-кто есть.

— Не думаю, что вы одобрите. Да, есть у меня несколько человек, ожидающих заказы, образцы — в вашем кабинете, но… однако…

Хеллер велел Изе снова запереть на ключ дипломатическую миссию и зашагал по бесконечно длинному коридору, минуя несчетное количество дверей, назад к своему офису. Изя семенил сбоку, канюча, что, ей-Богу, не знает, стоит ли ему сейчас показывать их работу.

— Вы же нашли художников, разве нет? — прервал его Хеллер.

— Да. Но их стиль идет вразрез с общепринятым. Они противники истэблишмента, и это должно завоевывать им друзей, но они полные нонконформисты. Кое-как окончили художественную школу при Нью-Йоркском университете, учителя терпеть их не могли. Попытались прижиться в Сохо, в Нью-Йоркской колонии художников, но подверглись остракизму, и им велено было убираться. Они не хотят проституировать своим искусством, работая на рекламные компании, поэтому у них ни жилья, ни жратвы.

— Проституировать своим искусством, — повторил Хеллер. — М-м-м. И что же это за художественный стиль, который так плох?

— Он называется «неореализм». Когда они пишут парусник, то он и похож на парусник. Это довольно революционно! И очень смело, всем модернистским течениям удар прямо в

зубы. У них люди похожи на людей!

Они уже входили в офис Хеллера — пол-акра белого мохнатого пола. Хеллер прошел к окну и открыл фрамугу. Великолепный вид: нижний Манхэттен в мягких лучах сентябрьского солнца.

— Здорово пахнет краской, — сказал Хеллер и, повернувшись, увидел у входной двери прислоненные к стене десятки холстов. Он посмотрел на них, подошел поближе. — Да они же великолепны!

Собственно говоря, они не отвечали волтарианским нормам, но лучшего на этой планете ему, пожалуй, видеть не приходилось.

— Понимаете, — стал объяснять Изя, — техникой они вполне владеют, но после изучения картин Рембрандта, Вермеера и Микеланджело они сбились с пути — совсем перестали идти в ногу с миром искусства. Один даже отказался ездить по тюбикам с красками на трехколесном велосипеде и назвать это картиной несмотря на солидное комиссионное вознаграждение. А другие выступили в его защиту. Что-то вроде забастовки солидарности. Теперь идет их травля. Хеллер взял в руки большое полотно. Девушка в красках живой плоти, на плечи накинута красная шаль, на головке в хрупком равновесии глиняный кувшин оранжевого цвета. Будь я в лучшем настроении, я бы назвал эту картину очень сексуально возбуждающей. Изя поднял другую. На софе — прекрасная обнаженная девушка, держащая кошку на вытянутых вверх руках. Благодаря какой-то уловке даже на моем двухмерном экране изображение выглядело чуточку трехмерным. Изя взял еще одну: профиль девушки, откусывающей цветок розы с куста, очень похожего на настоящий, — только лицо, зубы и роза.

— Где эти ребята? — спросил Хеллер.

— Их восемь человек; они у меня в приемной — бурно выражают свои эмоции! Только, мистер Джет, мое дело предупредить: это искусство не в моде! Этот кот выглядит настоящим котом! Те девушки выглядят настоящими девушками! Я не…

— Согласен — нам следует это обдумать, — прервал его Хеллер.

— О, слава Богу.

Хеллер уселся за свой стол.

— Вы привели в порядок все мои учебные дела?

— А как же? — обиженно сказал Изя. — Вы отвечаете на всех перекличках, сдаются все ваши контрольные, делаются все ваши лабораторные. И нам больше не приходится писать от руки или на пленку: все прошлогодние лекции тех же самых классов лежат у вас в верхнем ящике в мимеографической форме. Вы даже занимаетесь гимнастикой. У Бац-Баца отлично идут дела в корпусе подготовки офицеров запаса. А вот вам пейджер — носите на случай внезапного вызова, — и он передал Хеллеру приемное устройство. — Надеюсь, вам теперь будет полегче.

— Прекрасный способ учиться в университете, — комментировал Хеллер. — Сегодня утром мне удалось пройти собеседование у психиатра, но в следующем семестре мисс Симмонс снова сядет мне на хвост.

— Извините, здесь я вам не помощник. Мой настоятельный совет — воздерживайтесь от насилия, это совсем не деловой подход. Может, ее как-то подкупить?

— Дохлый номер, — сказал Хеллер.

— Значит, все-таки вы можете провалиться.

Вошел Римбомбо.

— Ладно, я решил, — сказал Хеллер. — Бац-Бац, наша тачка выдержит одиннадцать человек?

— Запросто! — ответил Бац-Бац.

— Это не разрешается, — запротестовал Изя.

— И все эти холсты? — поинтересовался Джет.

— Попробуем, — сказал Бац-Бац.

— Собирайте своих художников, — обратился Хеллер к Изе. — Пусть они и их холсты будут внизу, у парадного входа.

— Куда мы отправляемся? — расстроился Эпштейн.

— Заниматься маркетингом, вот куда, — пояснил Хеллер.

— Послушайте, — взмолился Изя. — Я могу купить все, что вам нужно. Могу сделать это оптом.

— Я не это имею в виду. Мы будем заниматься рынками сбыта.

— А, это та книга, которую я вам дал, — понял Изя. — И что же мы будем сбывать?

— Согласно исследованию спроса населения — «девочек».

— Но это же противозаконно!

— Учебные задания надо выполнять честно, — сказал Хеллер. — А это — данные исследования. Итак, будет ли противозаконным попытаться незаконно обойти эту тему?

— Что правда, то правда, — согласился Эпштейн. — Выбора нет! Если данные говорят «девочки», значит, должны быть «девочки».

Несколько минут спустя холсты привязали к багажнику на крыше такси, вся компания кое-как втиснулась в старую машину, и та понеслась стрелой по Пятой авеню.

Глава 3

Вот что, господа, — обратился Хеллер к бесформенной человеческой массе в халатах, перепачканных краской, — в пространстве на пять человек их набилось девять плюс Изя и Бац-Бац на переднем сиденье, — я не хочу, чтобы вы смотрели на это как на проституирование своим искусством. Ближний к нему бородач подался от него назад — прямо-таки отшатнулся как от прокаженного, завопив: