Внутренний враг

— Моя нет говорить прекрасный английский, — проговорил Хеллер тонким высоким голосом. — Английский нет родной язык.

— Он какой-то иностранец, — сказал Ральф.

— Эй, черномазый, а разрешение на эту штуку у тебя есть? — спросил Джордж.

— Посмотрите на сиденье, — сказал Хеллер.

Джордж сунул голову в машину и очевидно, заметил папку, брошенную туда Хеллером. Он продолжал все больше втискиваться в такси, просматривая страницу за страницей. Слышалось его бормотание. Наконец он вылез.

— Что за черт, Ральф, ничего не могу понять. — Он подошел к напарнику.

— Может, вы лютше звонить по радио? — предложил им Хеллер. — Проверяет табличка с номерной знак?

— Да, верно. — Джордж подошел к такси, сделал запись, затем с бумагами вернулся к полицейской машине и скрылся в ней с головой. Ральф оставался начеку с «ламой» в одной руке и наведенным на Хеллера кольтом — в другой.

Из-за невыключенного мотора мне не было слышно разговора по рации. Вдруг Джордж подался из машины, назад, все еще держа микрофон в руке.

— Ральф! — прокричал он. — Как на твой взгляд, эта машина похожа на иностранный лимузин?

Стволом «ламы» сдвинув свою ковбойскую шляпу на затылок, Ральф приблизился, чтобы получше разглядеть старый автомобиль.

— Да, Джордж, эта старушка довольно древняя, чтобы быть американкой.

Джордж снова погрузился в недра своей машины. Затем вдруг вырос в полный рост, таща с собой микрофон и выпучив глаза. Последовало короткое удивленное ругательство. Он нагнулся, повесил микрофон на крючок и с бумагами в руке подошел к Ральфу.

— Смотри, Ральф. В этих бумагах говорится, что это Ранг-танго Блоуа из Республики Мейсабонго, консул в штате Коннектикут. А эти номерные знаки — дипломатические. Диспетчер проверял в Вашингтоне. У этого черномазого дипломатическая неприкосновенность.

— Что это еще за чертовщина? — удивился Ральф.

— Диспетчер сказал, что его и пальцем нельзя тронуть, — так сказали в Вашингтоне. Он может делать, что хочет. Мы не можем его арестовать, что бы он там ни творил.

— Ну и дела! Дипломатическая неприкосновенность? Значит, разнеси он тут все на куски, а мы его и пальцем не тронь?

— Значит, так.

— Ух, (…)! — выругался Ральф. — Нам даже нельзя конфисковать это оружие?

— Значит, нельзя. Верни его назад. Он может даже и стрелять в нас, а нам и пикнуть нельзя, понял?

Хеллер взял оружие, неохотно протянутое ему Ральфом.

— Все это место теперь, — сказал он визгливым голосом, — часаная собусность Республики Мейсабонго. Вы сейчас не в Соединенный Штат Вы стоите в Мейсабонго.

— Ну и дела! — возмутился Ральф. — Эти (…) иностранцы скупают всю страну!

— Значит, так, — сказал Джордж.

— Слышь, черный, — не унимался Ральф. — Мы видели, как ты дважды проехал мимо нас тихо и мирно. Какого же хрена ты полетел вдруг как сумасшедший?

— Тест, — отвечал Хеллер. — Мой видеть, хороши ли копы старший званий. Вы сдать тест очень хорошо, спасибо. — Он полез в бумажник и достал оттуда два банкнота по сто долларов. Отдал по одному каждому из них, говоря: — Каждый месяц вы каждый получать один.

Полицейские положили банкноты в свои бумажники. Ральф был притворно возмущен:

— Черт побери! Мы даже не можем взять его за подкуп полицейского! У этой неприкосновенности есть свои преимущества!

— А как насчет шефа? Он выдержал тест? — спросил Джордж. — Он мой дядя.

Хеллер достал еще два сотенных банкнота.

— Он есть хороший человек. Он есть прошедший испытание вдвойне. Поэтому он так получать каждый месяц тоже.

— Эй, — стал вспоминать Джордж, — да это же похоже на те времена, о которых мне рассказывал еще дед. Когда тут были бутлегеры, они постоянно откупались и их тоже нельзя было трогать!

— Нет, нет, нет, — пропищал визгливым голосом Хеллер. — Нет подкуп. Прошу поднимать левая рука. Мейсабонго делать все левой рука. Теперь повторить за мной: «Я теперь по совместительству…»

Оба полицейских повторили.

— «…уполномоченный шерифа у морских пехотинцев Мейсабонго… и впредь обещаю… если увижу, что происходит что-то странное, я смотрю другой сторона… и если я вижу чужой переходить граница этой территории, я сносить ему башка».

Они все это повторили с прилежностью школьников!

Хеллер полез в карман и извлек оттуда три простые золотые звезды без всяких украшений и передал каждому из полицейских по одной. Затем отдал Джорджу и третью, пояснив:

— Вы сказать дяде-шефу, что он тоже принес клятва. Вот его значок.

— Эй! — воскликнул Ральф. — В конце концов, все по закону! А ведь не скажешь, что он стопроцентный черномазый. Глаза-то у него голубые!

— Вот еще что, — сказал Хеллер. — Я нанимай белый инженер. Он есть очень хороший человек. Он иметь светлые волосы: Он иметь дипломатическую неприкосновенность тоже, так что он о'кей, если вы видеть его здесь. — И он передал им своюсобственную фотографию на паспорт!

Полицейские строго взглянули на снимок, и Джордж вернул его вместе с папкой Хеллеру, приподнял шляпу с чрезвычайной вежливостью, пообещав:

— Можете рассчитывать на нас: снесем башку любому, кому скажете.

Ральф тоже приподнял шляпу, и они сели в машину и уехали.

Я был ужасно возмущен, когда до меня вдруг дошло, какое дело провернул этот (…) Хеллер! Он нанял к себе на службу местную полицию! Теперь сюда никому и близко не подобраться! У его гаража — старушка с ружьем, у харчевни — полицейские. Ужасно мило со стороны Хеллера! Нам не сунуть носа ни туда ни сюда, чтобы сорвать его замыслы, — голову снесут!

Ладно, достанем трафарет — и Хеллеру в Нью-Йорке будет каюк! Будь он (…)! Знал я: беда нам, если он начнет обучаться шпионскому ремеслу. Так оно и случилось!

Часть ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Судьба редко бывает доброй: пришла беда — открывай ворота. Весь остаток дня Хеллер возился по дому. Главным делом было проветрить помещение и убедиться, что работает печь, — ведь зима была не за горами. За стенами дома ему явно очень нравилось. Он любовался кленами с уже краснеющими от ночных заморозков листьями, взбегал на вершину холма и разглядывал оттуда окрестности. Похоже, что его очень интересовали камни на ровном поле вблизи харчевни: он взял с собой шнур для подрывных работ и сровнял с землей пару мест с выходом пласта на поверхность — его хлебом не корми, дай только что-нибудь повзрывать!