Внутренний Замок или Обители

6. Если мы будем помнить об этих двух вещах, то время, которое вы, сестрицы, посвятите чтению, а я — писанию, не пропадет втуне. Ученым и мудрым это и так известно, но мы, женщины, знаем мало, и нам это нужно. К счастью, Господь соблаговолил дать нам вот эти уподобления. Молите, чтобы Он даровал и благодать, чтобы мы их уразумели.

7. Эти духовные вещи столь неясны, что такой невежде, как я, волей-неволей приходится говорить много лишнего и даже нелепого, прежде чем я скажу хоть что-то правильное. Пусть читатель запасется терпением — терплю же я, когда пишу о том, чего не знаю. И впрямь, иногда я возьму бумагу, а сама, дура-дурой, не знаю, что сказать, как начать. Я хорошо понимаю, как важно для вас, чтобы я объяснила вам по мере сил некоторые духовные вопросы. Ведь мы вечно слышим, какое благо — молитва, и Устав наш предписывает нам молиться столько часов^[14]; но речь там идет лишь о том, что можем сделать мы сами; о том же, что Господь совершает в душе, о сверхприродном, мало что сказано. Мы говорим об этом и объясняем это на разные лады, и нам принесет большое утешение, если мы рассмотрим это небесное искусство, мало известное смертным, хотя многие тянутся к нему. Хотя в некоторых моих сочинениях Господь дал мне что-то уразуметь, я понимаю, что кое-что, самое трудное, уразумела только теперь. Плохо другое: как я уже говорила, чтобы до них добраться, надо будет не раз повторять известное, иначе мой неотесанный язык с этим не справится.

8. Вернемся, однако, к нашему замку, где много обителей. Совсем не надо представлять их одну за другой, как в анфиладе. Вглядитесь в самую середину, где тронный зал, а в нем — король, и представьте капустную пальму, у которой съедобная сердцевина, самая вкусная, прикрыта листьями. Так и тут — вокруг залы много комнат, есть они и над нею. Все, что касается души, должно рассматривать во всей полноте и широте, и мы не преувеличим, ибо душа способна на большее, чем мы себе можем представить, и солнце, которое светит в зале, освещает все ее части. Очень важно, чтобы душа, которая предается молитве в большей или меньшей мере, не ощущала ни стеснения, ни оставленности. Пусть свободно ходит по комнатам, вверх и вниз, повсюду, ибо Господь наделил ее великим достоинством, и она не должна против воли оставаться долго в одном месте. Ох, только бы она познала себя! Поймите меня, это очень нужно даже тем из вас, которые у Господа в одной с Ним обители. Сколь бы высоко душа ни поднялась, вы никогда ничего не сделаете сами, и не могли бы, как бы того ни хотели, ибо смирение трудится, словно пчела в улье, иначе все ни к чему. Но не забудем, что пчела вылетает из улья к цветам; так же поступает и душа, познавая себя самое. Поверьте мне, и взлетайте порою, чтобы созерцать безмерность и величие Бога. Тогда мы лучше избавимся от гадов, пробравшихся в первые комнаты, где мы познаем себя, и душа лучше увидит свою низость, чем если бы никуда не выходила. Я уже сказала, что Бог оказывает ей великую милость, позволяя познать себя, но, как говорится большее — не помеха меньшему, и с помощью Божией мы достигнем большего блага, чем если бы оставались прикованными в нашей земле.

9. Не знаю, хорошо ли я объяснила, ибо познать себя очень важно, и мне хотелось, чтобы вы занимались этим без устали, как бы высоко вы ни парили в небесах; ведь пока мы на этой земле, самое главное для нас — смирение. Итак, повторю: очень хорошо, просто превосходно стремиться сначала в ту комнату, где мы познаем себя, прежде чем улетать в другие. Вот наш путь, и если можно идти по верному, ровному пути, зачем нам крылья? Старайтесь идти по нему; но, мне кажется, мы никогда не познаем толком себя, если не постараемся познать Бога. Созерцая его величие, мы задумаемся о нашей низости; созерцая Его чистоту, увидим нашу грязь; размышляя об Его смирении, увидим, как далеко до смирения нам самим.

10. Тут два приобретения: во-первых, совершенно ясно, что белое кажется белее рядом с черным, а черное кажется чернее рядом с белым; во-вторых, наш ум и наша воля становятся лучше, им легче совершать доброе, когда наш взгляд обращен к Богу; если же мы никак не выберемся из тины нашей немощи, это нам очень мешает. Мы говорили, что те, кто совершил смертный грех, пребывают в черных и зловонных водах. Так и тут, хотя это — другое дело, избави нас Боже от полного подобия! Если мы всегда погружены в убожество этого, земного мира, нам не выбраться из тины страхов, малодушия и трусости. Мы вечно будем думать, что о нас подумают; не опасно ли идти вон туда; не будет ли гордыни, если мы на это решимся; можно ли мне, такой ничтожной, заниматься столь возвышенным делом; не сочтут ли, что я лучше других, если я не пойду по общей дороге; не дурны ли крайности, даже и в добродетели; не упаду ли я, грешная, с еще большей высоты; может, я и сама вперед не пойду и причиню вред добрым людям; и, наконец, куда уж мне выделяться!

11. О, Господи, доченьки, сколько душ погубил, наверное, дьявол таким вот образом! Им кажется, что все это — смирение (тут я могла бы сказать гораздо больше), а происходит это от того, что мы плохо знаем самих себя, плохо видим. Что ж тут странного, если мы никогда из самих себя не выходим! Можно бы опасаться и еще худшего. Вот я и говорю вам, доченьки, что мы должны смотреть на Христа, наше Благо. У Него мы научимся истинному смирению, Он и Его святые улучшат наш разум, как я уже говорила, и мы сможем познавать себя без малодушия и низости. Хотя это первая обитель, она очень богата и столь ценна, что всякий спасшийся от гадов, живущих в ней, непременно пойдет и дальше. Ужасны сети и ухищрения дьявола, которыми он мешает душам познать себя и найти правильный путь.

12. О первой обители я могу сказать много, я ее знаю по опыту. Только, прошу вас, не думайте, что помещений мало, их тьма тьмущая, ибо души по-разному входят сюда, и намерения у них добрые. А вот у дьявола намерения дурные, и он населяет каждый покой легионами бесов, чтобы души не перешли из одной обители в другую. Бедная душа этого не понимает, и он на тысячи ладов раскидывает нам сети. Это ему труднее, если кто близко к царской зале, а здесь все еще поглощены мирскими усладами, опьянены почестями и тщеславием, и потому вассалы души — чувства и способности, данные ей Богом от природы — малосильны, душу легко победит, даже если она не хочет гневить Бога и совершает добрые дела. Те, кто в этом состоянии, должны как можно чаще обращаться с молитвой к Царю Небесному и просить, чтобы Его Благословенная Матерь и святые сражались за нее, ибо слуги не в силах ее защитить. Поистине, в любом положении сила должна приходить к нам от Бога. Да подаст Он нам ее по милости Своей. Аминь.

13. Какой жалкой жизнью мы живем! Я уже говорила, доченьки, о том, как вредит нам, если мы не понимаем толком смирения и не умеем познать себя, и больше говорить не буду, хотя для нас это важнее всего. Дай мне Бог сказать хоть что-нибудь полезное.

14. Заметьте, что свет, исходящий из королевской залы, едва доходит до первой обители, ибо, хотя она не так темна и черна, как душа в грехе, все же там темновато, чтобы тот, кто в ней, не мог ее разглядеть. Виновата не сама обитель — как бы мне это объяснить? — просто всякая нечисть, гады, ужи, ядовитые змеи, заползшие туда, мешают увидеть свет, словно в светлую комнату зашел человек, у которого так запорошило глаза, что он открыть их не может. В комнате светло, а он не рад, ему мешают все эти гады, он закрывает глаза и видит только их. Такова, по-моему, и душа, которая, хоть и не в плохом состоянии, но так поглощена мирскими заботами и так занята своим имением, почестями, делами (это я уже говорила), что она бы и хотела видеть свою красоту и наслаждаться ею, да гады мешают, никак она от них не отделается. Чтобы войти во вторую обитель, очень полезно, по мере сил, оставить все ненужные дела и заботы, у кого какие; иначе не достигнешь. Если с этого не начать, тут и надеяться не на что, трудно даже остаться в безопасности там, где ты есть, хоть ты и вошел в замок, ибо, если ты среди ядовитых гадов, кто-нибудь нет-нет да укусит.

15. Что же будет, доченьки, если те, кто уже освободился от этих помех, как мы с вами, и проник дальше, в другие потаенные обители, по собственной вине вернется к прежней суете, как было, по нашим грехам, со многими душами, которым Бог даровал милости, а они сами впали в такое убожество? Здесь мы свободны от внешних забот; да будет угодно Богу, чтобы мы были свободны духовно и да освободит Он нас! Храните себя, доченьки, от чужих забот. Смотрите, только в немногих обителях замка бесы уже не ведут брани. Правда, в некоторых обителях им препятствуют стражи — кажется, я говорила, что это способности души, — но очень важно, чтобы мы не были беспечны, и видели их козни, иначе диавол прельстит нас под видом ангела света. У него много способов повредить нам, проникая мало-помалу в нашу душу, а мы и тогда ничего не замечаем.

16. Я уже говорила^[15], что диавол действует тихо, как напильник, и надо услышать его как можно раньше. Скажу еще кое-что, чтобы вы лучше поняли. Например, он внушает одной из сестер такую тягу к покаянию, что она места себе не находит, если себя не мучает. Вроде бы это неплохо; но если настоятельница велела не истязать себя без разрешения, а диавол внушает сестре, что ради такого хорошего дела можно и не послушаться, и она тайно себя умерщвляет, то она утратит здоровье и воспротивится уставу. Видите, до чего довело такое благо. Другой сестре он внушит сильное стремление к совершенству. Это очень хорошо, но может получиться так, что любой проступок сестер кажется ей страшным грехом и она за ними следит и жалуется настоятельнице, а иногда так ревнует об уставе, что не замечает собственных проступков. Сестры же не знают, что у нее в душе, а дела ее видят, и, может быть, не слишком хорошо принимают.

17. То, чего хочет здесь диавол, не так уже ничтожно: он охладил бы любовь между сестрами, а это большой вред. Поймите, доченьки, подлинное совершенство — любовь к Богу и к ближнему, и чем лучше мы исполняем эти заповеди, тем мы совершенней. Весь наш устав и все наши правила — только средства, чтобы исполнять их самым совершенным образом. Воздержимся же от неблагоразумного усердия, которое может принести немало вреда. Пусть каждая следит за собой.

Больше говорить не буду, я и так много об этом говорила в другом месте^[16].

18. Взаимная любовь между нами так важна, что я хотела бы, чтобы вы никогда о ней не забывали. Если следить у других за мелочами, которые порою и не грехи, мы просто мало знаем и так их видим, если следить за ними, то душа может утратить покой и обеспокоить прочих; вот как дорого обходится такое совершенство. Дьявол может искушать так и настоятельницу, это еще опасней. Тут требуется много благоразумия, ибо, когда дело доходит до нарушения устава и правил, не следует это попускать, надо сказать ей самой, а если не исправится — духовному руководителю общины. Вот в чем любовь. Так же надо поступать и с сестрами, если вина большая; а все попускать, чтобы не впасть в искушение, — само по себе искусительно. Никак нельзя (чтобы дьявол не обманул нас) обсуждать все это друг с другом, ведь он может извлечь тут большую выгоду, внушить нам привычку к пересудам; говорите только с той, кого это касается. Здесь, слава Богу, этого нет, потому что мы молчальницы, но лучше нам быть настороже.