Внутри ауры

Снова концентрация на кролике Цуки, от которого не мог оторваться Ишуа. Остальные слушали с замиранием сердца исповедь главаря.

— Все снова померкло. Мир погрузился во тьму. Я снова почувствовал родной холод и пустоту, в которой был выращен. Мимолетная сказка кончилась. Я оплакивал их. Лежал с ними под завалами пепла. Они ни в чем не были повинны. Но и их убили, будто бы для этой жестокой реальности они не были настоящими. Так внезапно и просто. Я этого долго не мог понять, прокручивая в памяти их улыбки, поцелуи и прикосновения. И тогда я понял, что, если с ними так легко жизнь распрощалась, то вообще нет и не было ничего в мире значимого. Что со всем можно распрощаться без сомнений и жалости. Я убедился, что неспроста ненавидел. Что моя ненависть — единственное подлинное и живое, что во мне осталось. Месть и злоба двигала мной. Я искал врага и ставил целью его уничтожение. Я жил лишь ненавистью. Меня питала и держала на плаву лишь одна идея. Казалось, мир теряет смысл, но не я. Я всегда шел до конца. Мне никого не было жаль. Я просыпался и убивал, грабил, порабощал, уничтожал. Никто не ощущал ту скорбь, что и я. Все оставались чужими и искусственными. Один за другим. Я искал в жертвах свои собственные мучения. Если бы… Если бы… Если бы кто-нибудь указал другой выход… Но нет… Все одинаковые в определенных условиях… Я верил лишь в то, что, если уничтожу всех, то порочный круг злодеяний прекратится… Круговорот зла базировался на человеческом существовании… Я хотел искоренить его…

Ишуа интенсивно тыкал в телефон, будто сдерживая свой поток чувств, но тут из скрытого угла раздался крик и топот. Показался Гаутама, который с налившимися кровью и гневом глазами устремлялся вперед, держа перед собой нацеленный автомат:

— It's all this cunt’s fault! She is to blame for everything! She slipped us this rubbish! Because of her, my brother is dead! (пер. с англ.: Это во всем эта пиизда виновата! Она во всем виновата! Она подсунула нам эту дрянь! Из-за нее мой брат мертв!)

Он верещал и шаткой трусцой приближался к компании, пока в один резкий миг, Ишуа не выронил телефон на бетон, достал ловким движением пистолет и не выстрелил в атакующего. Меткая пуля угодила прямо психопату в голову и, выбрызнув смесь мозгов и волос, повалила его на пол. Настала мертвая тишина, погрузившая всех в оцепеняющий шок. Кирилл с Машей смотрели то на тело Гаутамы, с трудом осознавая, что тот убит, то на Ишуа, который продолжал держать в том же направлении пистолет.

После необъяснимого жестокого выбора Ишуа выронил пистолет, упал на колени и скорее кинулся руками искать телефон. Когда его пальцы наткнулись на осколки экрана, он вдруг замер и ошеломленно молвил:

— Bonnie… Is it you? Are you here?! Bonnie… (пер. с англ.: Бонни… Это ты? Ты здесь?! Бонни…)

Его рука жалобно потянулась вперед. В пустом пространстве он искал свою дочку. Его лицо было переполнено волнением и страхом столкнуться с иллюзией. Он тянулся рукой и пытался ухватиться за последнюю надежду.

— Bonnie… Please… Are you here? Please… (пер. с англ.: Бонни… Пожалуйста… Ты тут? Пожалуйста…)

В тот момент Молдован сделал шаг к противнику и взял протянутую ладонь в свою руку. Лицо Ишуа озарила улыбка.

— Bonnie… I see you… It's you… God… I can see you clearly… Yes… I see… (пер. с англ.: Бонни… Я тебя вижу… Это ты… Господи… Я отчетливо тебя вижу… Да… Я вижу…)

Молдован опустился на колени и неожиданно обнял Ишуа. Его голова оказалась на плече врага. Его взгляд был устремлен упорно в одну точку.

— I see you… I see Bonnie… I see Elena… I'm crying… My tears are flowing… I am happy… God… I'm happy again… They are with me… I see them… (пер. с англ.: Я вижу тебя… Я вижу Бонни… Я вижу Елену… Я плачу … У меня текут слезы… Я счастлив… Господи… Я снова счастлив… Они со мной… Я их вижу…)

Конечно, на его лице не было слез. Красные шрамированные рубцы оставались сухими и безжизненными. Но улыбка передавала самое что ни на есть истинное счастье. Ишуа продолжал в объятиях Молдована тянуться обеими руками вперед, созерцая самое сокровенное и любимое.

— I'm with you… My dears… I'll stay with you… Now I will always be with you… I promise… We will never part… (пер. с англ.: Я с вами… Мои дорогие… Я с вами останусь… Теперь я буду всегда с вами… Обещаю… Мы никогда не расстанемся…)

Последний оставшийся в живых мафиози наслаждался невероятным моментом и познавал свою собственную непредсказуемую Пандору. Молдован, не отступая, помогал врагу, как и обещал, но через несколько минут смиренного затишья оторвался от него и подался назад. Ишуа остался стоять на коленях с поникшей головой и улыбкой на лице. Он долго молчал. Может, целую вечность. И вместе с ним молчали остальные. Никто не нарушал тишину. Будто не осталось подходящих слов или они уже были просто не нужны.

— Неужели правда такая несчастная? — издал смешок Ишуа.

— И одновременно счастливая, — дополнил Молдован.

— Зачем тогда она есть?

— Это не ее выбор. Она существует и познает. И оставляет в живых лишь таких же познавших. Но и это тоже не ее выбор.

— Если я выжил, значит я нашел собственную истину. Но какую?

Пауза и последующий искомый ответ:

— Ты всю жизнь жил смертью. Лишь в нее ты верил. В этом твоя истина.

Эти слова были произнесены устами Кирилла. Маша посмотрела на парня и обнаружила, что у него черные глаза. Такие же, какие она увидела впервые у Молдована. В них сосредотачивалась всеобъемлющая пустота. Та, которая всегда рядом. Та, которая находится в миллиметре или секунде. Которая рано или поздно заберется внутрь каждого. Которая освободит или уничтожит.

Главарь банды сделал глубокий вдох после услышанного и поднял храбро голову. Все стало в миг незначительным и понятным. Ишуа сказал:

— Ты прав. Я совершенствовался разрушением. Я всегда искал смерть… Хотел, чтобы мир исчез…. И теперь он наконец исчезнет. Вы можете идти…

Кирилл с Машей не могли найти сил выйти из оцепенения, но Молдован подобрал священную книгу, взял сумку с индейским даром и в полной решимости подтолкнул ребят. Они молча развернулись и медленно направились к выходу. Когда они перешли порог ядерного реактора, за углом раздался единственный выстрел, эхо которого разнеслось по всей заброшенной атомной станции. Никто не бросился назад и даже не обернулся, ибо сомнений в только что произошедшем не осталось ни у кого.

Глава 15. Космические отходы и отхода

1.

Заброшенный ядерный реактор остался позади таким же не тронутым, как и был до этого. Судьба сделала свой выбор такой своеобразной иллюстрацией. Она дала человеку еще шанс. Добро победило зло. Но никто уже не мог разграничить две стихии. А, может, все происходило лишь в головах конкретных людей.

— Ты теперь избранный? — лукаво подкалывала Маша Кирилла.

Его черные глаза, источающие неизведанные силы и знания, улыбались очень даже по-человечески.

— В связи со сложившимися обстоятельствами, — ответил он.

Парочка шла медленным шагом. Торопиться было уже не куда. Все плохое заперли в прошлом. Молдован вышагивал впереди своей типичной умиротворенной походкой и восхищался погодой.

— И каково это? — задала девушка вопрос.

Несмотря на недавно испытанный феерический спектр чувств, Кирилл осознавал, что пребывает в трепетном волнении от разговора с любимым человеком. Долгожданная встреча приравнивалась к первому знакомству.